ИЗ СТЕНОГРАММЫ СЪЕЗДА:

заседание ДЕВЯТОЕ
(присутствуют 42 делегата с 51 решающим голосом и 8 лиц с совещательным голосом)

По прочтении и утверждении протокола четвертого заседания съезд продолжает общую дискуссию о программе.

Горин. Я не имею никакого намерения заниматься критикой предложенного проекта программы. Последний хорошо формулирует принципы социал-демократии. Но я нахожу в нем некоторые неточности. Желательно, чтобы наша программа отличалась по возможности не только принципиальной выдержанностью, но и редакционными достоинствами, чтобы не дать лишнего оружия а руки досужей критики. В третьем абзаце вместо слов: «на основе капиталистических производственных отношении», я предлагаю читать: «на основе господства капиталистических производственных отношений». Эта редакция будет более подходящей для характеристики современного буржуазного общества, внутри которого сохранилось мелкое производство. В четвертом абзаце после слов: «крупных предприятий», я прибавляю: «и одновременный рост объема общественного капитала, делая каждый раз тесными прежние сферы приложения последнего». Одно только «хозяйственное значение крупных предприятий» само по себе есть необходимое, но недостаточное условие вытеснения мелких производителей.
Последнее имеет место, лишь поскольку одновременно рост капитала делает тесными прежние собственные сферы его и гонит его в сферы, занятые мелким производством.

К четвертому абзацу в конце я прибавляю: «помимо прямой к этому тенденции, зависящей от постоянного удешевления средств воспроизводства товара — рабочей силы». Ведь рост уровня эксплуатации прежде всего зависит от удешевления средств существования рабочих. И только добавочным является влияние в том же направлении, создаваемое падением спроса относительно предложения рабочих рук. С признаваемым в этом абзаце законом падения спроса относительно предложения рабочих рук я согласен, поскольку здесь предполагается рост резервной армии рабочих над регулярной и поскольку этот последний рост ставится в зависимость от того, что рекрутируется вся армия рабочих в момент абсолютного производства, т. е. предельного напряжении производительных сил общества, а потом отпускается часть в резерв в момент, когда производство ставится в нормы, определяемые общественным потреблением. Дальнейшие редакционные поправки я имею в виду внести в специальную комиссию.

Мартынов. Мне возражали т.т. Мартов и Горин. Тов. Мартов защищает положения, которые я подвергал критике, т. Горин критиковал те положения, которые я развивал. Начну я с возражений т. Мартова. Прежде всего он утверждает, что я произвольно истолковал цитируемое место программы в смысле тезиса, выставленного т. Лениным в брошюре «Что делать?». Он говорит, что цитируемое мною выражение следует понимать в широком смысле классовой борьбы пролетариата, а не в смысле одной лишь профессиональной борьбы, тем более, что в программе даже всей трудящейся массе приписывается недовольство существующим порядком. На это я отвечу. Во-первых, недовольство мелкой буржуазии существующим порядком не может иметь ничего общего с классовым сознанием пролетариата. Во-вторых, в пользу моего толкования говорят не только процитированное мною место, но и некоторые другие места программы, на которых я сейчас останавливаться не буду.

Затем т. Мартов пытается защитить тезис т. Ленина. Он пытается использовать цитированное место из «18 брюмера» в духе т. Ленина. При этом он доказывает на основании слов Маркса, что идеологи одного класса могут но своему общественному положению принадлежать другому классу. Против этого я, конечно, и не думал спорить. И почему же т. Мартов не объяснил нам, как с точки зрения т. Ленина можно согласиться со второю частью цитируемой фразы Маркса: «Общественный класс приходит практически к тому, к чему его идеологи»... и т.д.?

Затем т. Мартов говорит, что у т. Ленина вопрос рассматривается не в той плоскости, как в программе: в последнем случае речь идет о тенденции рабочего класса, в первом — о внутреннем процессе выработки этой тенденции. Признать, что рабочий класс имеет неизбежную тенденцию к социализму, не значит еще отвергнуть, что эта тенденция осуществляется путем воздействия интеллигенции на рабочую массу. Я согласен с этим.

Но я утверждаю, что т. Ленин именно ложно изображает процесс выработки тенденции рабочего класса к социализму. Чтобы отстоять теорию т. Ленина, т. Мартов ее предварительно подправляет. Он говорит: в массе пролетариата имеются противодействующие тенденции — к социализму и буржуазности, — и вот, дескать, интеллигенция совершает искусственный подбор в этих тенденциях. Я утверждаю, что и в этом исправленном виде теория т. Ленина ложная. Тенденции к буржуазной идеологии рабочее движение вообще не имеет. Оно постольку носит буржуазный отпечаток, поскольку оно еще не освободилось от влияния буржуазной атмосферы, в которой оно выросло и в которой оно развивается. Тов. Ленин же утверждает, что стихийное рабочее движение не то, что исходит, а идет к подчинению буржуазной идеологии, а это безусловно неверно.

Плеханов. Я хочу обратить ваше внимание вообще и т. Мартынова, в частности, что он перевел спор на ту почву, на которой спорить неудобно, на которой спор становится непроизводительной тратой сил. Замечание, сделанное им против программы, имеет в виду одну фразу в одном из произведений одного из редакторов проекта программы. Предположим даже, что эта фраза была неудачна. То и тогда, следовательно, это доказывало бы, что все остальные наши идеи превосходны.
Прием т. Мартынова напоминает мне одного цензора, который говорил: «Дайте мне «Отче наш» и позвольте мне вырвать оттуда одну фразу — и я докажу вам, что его автора следовало бы повесить». Но все упреки, направленные против этой злополучной фразы, и не одним т. Мартыновым, а многими и многими другими, основаны на недоразумении. Тов. Мартынов приводит слова Энгельса: «Современный социализм есть теоретическое выражение современного рабочего движения». Тов. Ленин также согласен с Энгельсом, а если бы он не был согласен с ним, то его, действительно, следовало бы повесить. Но ведь слова Энгельса — общее положение.

Вопрос в том, кто же формулирует впервые это теоретическое выражение. Ленин писал не трактат по философии истории, а полемическую статью против экономистов, которые говорили: мы должны ждать, к чему придет рабочий класс сам, без помощи «революционной бациллы». Последней запрещено было говорить что-либо рабочим именно потому, что она — «революционная бацилла », т. е. что у нее есть теоретическое сознание. Но если вы устраните «бациллу», то остается одна бессознательная масса, в которую сознание должно быть внесено извне. Если бы вы хотели быть справедливы к Ленину и внимательно прочитали бы всю его книгу, то вы увидели бы, что он именно это и говорит. Так, говоря о профессиональной борьбе, он развивает ту же самую мысль, что широкое социалистическое сознание может быть внесено только из-за пределов непосредственной борьбы за улучшение условий продажи рабочей силы.

Акимов. Я внесу в комиссию поправки к проекту программы, а теперь хочу изложить те общие соображения, которыми я руководствуюсь, внося каждую из них.

Я вполне согласен с т. Мартыновым, что в том пункте проекта, о котором он говорил, целиком отразились своеобразные взгляды т. Ленина на антисоциалистичность пролетарской идеологии, как таковой, и вытекающие из них выводы.

Мне кажется ошибочным мнение т. Плеханова, что ссылка на книжку Ленина неосновательна; невозможно, говорит он, критиковать программу по поводу одной фразы в одной книге одного из составителей проекта. Фраза т. Ленина, которую критиковал т. Мартынов, является не отдельной фразой, но выражает основную мысль книжки «Что делать?», и эта мысль, как мне кажется, нашла себе выражение в проекте программы. Эта мысль совершенно не совпадает с тем, что писал Плеханов в своих комментариях.

И я убежден, что Плеханов не согласен с Лениным. (Смех.) И я думаю, что т. Ленин сам не откажется подтвердить, что это его мнение, а не отдельное место, не случайная фраза.
Вот, например, еще одна выдержка из брошюры «Что делать?». Обратите внимание на слова, что теория научного социализма выросла «совершенно независимо от рабочего движения». Да, конечно, не стачечники выработали теорию научного социализма.
(С м е х.)

Я не согласен с т. Мартыновым, что нужна только одна или две поправки в указанном им абзаце проекта. Мне кажется, что ошибочная мысль очень последовательно и цельно проведена во всей принципиальной части проекта, от первого его слова до последнего. Исторические условия, при которых возникла эта программа, наложили на нее резкую печать. Это был период сильного подъема политического радикализма во всех слоях русского общества. Это выразилось в том, что специфически пролетарские формы борьбы были отодвинуты на второй план, роль других слоев угнетенного населения в нашей партии была преувеличена, и самые методы борьбы выдвигали действующим лицом не класс, а организацию его, партию, у которой от этого сгладились, затушевались ее классовые черты и массовый характер ее деятельности.

В общей дискуссии я не могу указать все поправки, которые я намерен внести, укажу только несколько, чтобы комментировать то, что я сказал.

Проект говорит о том, идет или не идет абсолютное ухудшение положения рабочего класса с развитием капитализма. Этот вопрос связан с вопросом о методах деятельности партии. В западноевропейской литературе указывалось, что «теория обнищания» противоречит существующим приемам агитации. Наша программа должна ответить на этот вопрос совершенно определенно и тем дать руководящее начало для партии в ее руководительстве политической и экономической борьбою пролетариата. В проекте же этот вопрос разрешен уклончиво и, в конце концов, в том смысле, по которому борьба за улучшение положения пролетариата становится для партии посторонним делом и интересует ее лишь как конъюнктура, в которой она действует. Таким образом, в этом пункте программы проявилась тенденция обособить нашу партию и ее интересы от пролетариата и его интересов.

Еще ярче это проявилось в абзаце о задачах партии. Там понятия — партия и пролетариат — совершенно обособлены и противопоставлены, первая, как активно действующее коллективное лицо, второй, как пассивная среда, на которую воздействует партия.

Поэтому в предложениях проекта имя партии везде фигурирует как подлежащее, а имя пролетариата, как дополнение.
(Смех.)

Точно также абзац о завоевании политической власти получил по сравнению со всеми другими социал-демократическими программами такую редакцию, что может быть истолкован, и действительно толковался Плехановым, в том смысле, в котором роль руководящей организации должна будет отодвинуть назад руководимый ею класс и обособить первую от второго. И формулировка наших политических задач поэтому совершенно такая же, как у «Народной воли».

Зато пункт о непролетарских слоях населения, если бы он был проведен в жизнь, сделал бы нашу партию не пролетарской, а партией всех угнетенных и эксплуатируемых слоев, т. е. партией, которая и не революционна, и не социалистична.

Поэтому все мои поправки будут иметь целью изменить самый дух программы. Многие из них в отдельности представляются мелочными, но в сумме, если бы они были приняты, внесли бы существенные перемены.

Мартов. Совершенно непонятно, где в нашем проекте Акимов мог усмотреть тенденцию к умалению значения рабочего движения. Не этот ли проект, напротив, упрекали в том, что он в своей теоретической части слишком мало говорит о частных задачах данного политического момента в России и главным образом трактует об общих задачах мирового движения пролетариата?

Странная идея усматривать в положении о других слоях трудящихся приближение к социалистам-революционерам. Последние, напротив, говорили, что этот пункт они бы приняли, если бы вместо «точки зрения пролетариата» стояло: «точка зрения социализма». Классовый характер партии здесь выражен достаточно ясно. Слова «рабочего класса» здесь поставлены для того лишь, чтобы избежать повторения в одной фразе дважды слова «пролетариата».

Не знаю, что имеет в виду Акимов, когда говорит, что в программе получило свое выражение пренебрежительное отношение к экономической борьбе рабочих. И хочет ли он, чтобы вместо борьбы за общую экономическую цель всего рабочего движения - социальную революцию, мы говорили о частных задачах разных групп пролетариата? Место о так называемой «теории обнищания» указывает, в каких пределах при капиталистическом строе мыслимо улучшение положения рабочего класса, оно показывает, что задача этой борьбы за непосредственное материальное улучшение есть противодействие деградирующим
тенденциям капиталистического развития, а часть программы, перечисляющая фабричные реформы, служит лучшим ответом на упрек в игнорировании борьбы за непосредственное улучшение.

Где усмотрел Акимов наше излишнее упование на другие общественные движения? О них говорится лишь в конце проекта, где сказано, что мы будем поддерживать всякое оппозиционное и революционное движение, направленное против царизма. Разве против этого выступает т. Акимов? Что же касается до его мнения, что «Искра» теперь отказалась от задачи агитации среди всех слоев населения, то он ошибается: мы, напротив, надеемся, что именно с восстановлением партии мы сможем расширить сферу своего воздействия, и я не теряю надежды, что в будущем именно т. Акимов будет отряжен партией вести пропаганду среди пресловутых «предводителей дворянства», которые некогда были
поставлены «Искре» в особую вину.

Карский [Топуридзе]. Для меня является совершенно непонятным: каким образом только один пролетариат, рабочий класс в своей повседневной борьбе, в борьбе за свои ближайшие интересы мог доработаться до создания стройной философской системы — научного социализма, охватывающего всю философию социального развития?! Для меня является совершенно непонятным: каким образом та часть общества, поле зрения которой ограничено и замкнуто в известных рамках, не охватывающих все разнообразие общественных явлений, в состоянии выполнить такую задачу? В таком положении находится рабочая масса, которая своими силами, на основании знакомства только с собственным положением не может создать теорию научного социализма.

Она могла быть создана на известной стадии развития капитализма гением, изучившим и уяснившим себе законы этого развития.

Этот переворот в социальной философии мог совершить только тот, который стал на точку зрения пролетариата и в то же время имел возможность построить свое здание на изучении условий современного капитализма исторически. В этом смысле, конечно, теория социализма привнесена в рабочий класс извне. И странно слышать против этой точки зрения возражение. Но мне кажется, что на несогласных с нами оказывает влияние известное представление о «стихийности» и о «стадиях». Конечно, кто защищает «стихийность», тот тем самым защищает стихийную выработку теории социализма и наоборот.

В связи с вышеуказанным вопросом безусловно находится другой вопрос, о противопоставлении партии рабочему классу.

Тов. Акимов полагает, что партия не должна быть поставлена выше рабочего класса. Такая постановка вопроса мне кажется и неправильной, и неуместной. Из среды рабочего класса выделяется борющаяся, сознательная сила - партия, которая является носительницей и проводником социалистических идеалов, и, как таковая, партия не может не стоять выше «рабочего класса» постольку, поскольку сознательная часть является руководителем бессознательной или малосознательной.
Третьим чрезвычайно важным пунктом я считаю возражение т. Акимова по поводу «теории обнищания». Эта теория в нашем социалистическом миросозерцании должна занимать центральное место.

Мартынов. Тов. Карский сказал, что мой взгляд на отношение рабочего класса к социалистической идеологии сводится к тому, что рабочий класс сам дорабатывается до теории научного социализма. Я ничего подобного не говорил. Я только указывал, что разные слои пролетариата вырабатывали самостоятельно формы экономической и политической классовой борьбы и преобразовали идеи буржуазного социализма в коммунистические.
Роль же идеологов заключалась в том, что они синтезировали эти элементы классовой борьбы — теоретически обосновали эту борьбу.

Эта работа была совершена, понятно, не рабочими, а Марксом и Энгельсом, и заключалась она в преобразовании прошлых философских и научных теорий в теорию научного социализма. Но и эту теоретическую работу Маркс и Энгельс могли выполнить лишь после того, как они порвали с радикализмом и стали на точку зрения пролетариата, т. е. примкнули к его движению.

До этого пункта мы сходимся во взглядах с т. Акимовым. Но выводы мы делаем из них различные. Я не отрицаю ни теории обнищания, ни диктатуры пролетариата. Это я считаю необходимым подчеркнуть. Затем т. Акимов, ссылаясь на меня, указал, что период, наступивший после эпохи экономизма, обладал крупным недостатком — политическим радикализмом. В освещении этого момента мы не совсем сходимся. Движение, по моему мнению, сделало шаг вперед в этот момент и именно потому, что оно вылилось в политическую форму. Но при этом в движении обнаружились крупные пробелы: политическая агитация на практике мало связывалась с социализмом, слишком подчеркивалось то, что объединяет наши политические интересы с интересами буржуазной оппозиции, слишком мало подчеркивалось, что их разъединяет.

Аанге [Стопани] вносит предложение голосовать программу en bloc и для окончательной редакции передать ее в комиссию.

Троцкий предлагает закрыть список ораторов.

Акимов высказывается категорически против вотирования en bloc. Программа в таком случае потеряла бы все ее важное значение. Вероятно, у каждого из делегатов найдется какой-нибудь пункт, в котором он не согласен с проектом программы. Вотируя
за всю программу, он будет считать этот пункт необязательным для себя.

Мартов находит возможным вотировать программу on bloc после того, как в нее будут внесены поправки и она будет провотирована по отдельным пунктам.

Акимов против закрытия списка ораторов по такому важному
вопросу, как программа.

Мартов не видит неудобства в закрытии списка ораторов:
по возвращении программы из комиссии вновь начнутся дискуссии
по отдельным пунктам.

Мартынов требует, чтобы ему было предоставлено, как докладчику, последнее слово.

Мартов . Реферат т. Мартынова касается только одной поправки, и теперь при общей дискуссии его заключения не имеют значения. Гораздо удобнее предоставить докладчику последнее слово по окончании прений.

Мартынов. Последнее слово не зависит от содержания реферата, и регламент съезда никаких ограничений в этом отношении не делает.

Б р у к э р [Махновец] против закрытия списка ораторов. В списке ораторов значатся Ленин и Плеханов. Им, вероятно, захотят
возразить.

Троцкий. Я не имел в виду совершенного закрытия дебатов.
После возвращения программы из комиссии дебаты возобновятся,
но будут носить более планомерный характер.

Предложение Троцкого принято. Предложение т. Ланге отвергнуто.

Плеханов. Воззрения т. Акимова на теорию обнищания логически и неизбежно должны привести к оппортунизму. По мнению т. Акимова, если я его правильно понял (Акимов: «Вот именно, вы меня не поняли»), положение рабочего класса в буржуазном обществе не только не ухудшается абсолютно, но не ухудшается и относительно. Тов. Акимов полагает, что уже в современном обществе возможно улучшение материального положения пролетариата в его целом и что эти постепенные улучшения в материальных условиях существования рабочего класса могут привести к социализму.

Из этих заявлений т. Акимова логически вытекает отрицание «увеличения зависимости наемного труда от капитала», отрицание «повышения уровня эксплуатации»; из заявлений т. Акимова логически вытекает отрицание роста общественного неравенства, необеспеченности существования, роста безработицы и пр. В самом деле, если современный капитализм, существование института частной собственности не ведут к относительному и даже к абсолютному ухудшению положения трудящихся масс, если они не ведут, с одной стороны, к концентрации капиталов в немногих руках и, с другой, — к пролетаризации масс все в более и более широких размерах, если это так, то, спрашивается, почему должен расти дух недовольства, революционное настроение среди
рабочего класса, почему должен развиваться антагонизм среди классов, почему должны обостряться классовые противоречия?

Отрицание теории обнищания равносильно молчаливому признанию теории оппортунизма. Буржуазные экономисты в духе Бастиа, например, Гиффен или Леруа-Болье и их ученики в борьбе против революционного социализма прежде всего доказывают то самое, что доказывает нам т. Акимов, т. е. отрицают теорию обнищания и уверяют нас в прогрессивном улучшении положения трудящегося класса и пр. Буржуазные писатели правильно поняли, какое значение имеет эта теория. С другой стороны, отрицание этой теории привело Бернштейна и его сторонников к бернштейнианизму и жоресизму, т. е. к оппортунизму. В самом деле, если положение рабочего класса постепенно улучшается, если это улучшение и теперь достижимо для все более и более широких масс, то естественно, что социалисты-реформисты имеют все шансы и все права явиться истинными выразителями и защитниками интересов пролетариата, а революционной социал-демократии остается только стать под знамя оппортунизма. Но нет, т. Акимов, мы туда не пойдем; нас зовет беспрерывно совершающееся и относительное и абсолютное ухудшение положения все более и более широких масс пролетариата под знамя революционной социал-демократии. Мы и стоим и останемся под этим знаменем.

Горин. Собственно экономизм исчез. Но осталось направление, которое можно назвать федеративным отношением к экономизму.
Это направление неспособно понять нашу точку зрения.

Делавшееся заявление, что русский социал-демократизм возник независимо от рабочего движения, они поняли, как наше утверждение в абсолютном, метафизическом смысле, и делают нам соответственный упрек. Наше утверждение касалось факта, но выражая никакой специальной философско-исторической точки зрения. Мы просто утверждали, что русский социал-демократизм был вначале лишь импортированным учением и предшествовал рабочему движению в России. Но он, русский социал-демократизм, не свалился с неба. Возникши, как народолюбивое учение, рядом с другими русскими революционными учениями, он принял социал-демократическую форму под давлением западноевропейского рабочего движения и западноевропейского научного социализма,
и только впоследствии русский социал-демократизм связал себя и практически с русским рабочим движением. Важно отмежеваться от вульгарной формы материализма, понимающего зависимость идеологии революционеров от внешней обстановки и смысле зависимости ее от самопроизвольной идеологии пролетариата.

Если иметь в виду не вульгарных революционеров, то их идеология вырабатывается по другим нормам. Объяснимся. Средний человек может быть приравнен к близорукому, который видит лишь узкий круг около себя и об остальном пространстве судит по аналогии от своего пункта. Человек, по уму исключительный, дальнозорок и видит все в пространстве более или менее одинаково. Вот почему гениальные люди способны отрешиться от идеологии своего класса и стать на общечеловеческую точку зрения, находясь лишь под давлением объективных фактов и состояния науки. Истинные идеологи пролетариата занимают среднее положение между исключительными людьми и человеком массы.

Они в значительной степени объективны, но окончательно вырабатывают пролетарскую идеологию, поскольку они, до известной степени, приближаются экономически к пролетариату. Пролетариат еn masse * не способен к этому. Как же обстояло бы дело, если бы пролетариат был предоставлен самому себе? Дело было бы аналогично тому, что имело место накануне буржуазной революции. Никакой научной идеологии не было у буржуазных революционеров.

И тем не менее буржуазный строй возник. Пролетариат без идеологов, конечно, в конце концов работал бы в сторону социальной революции, но инстинктивно. Крупные хозяйства растут. В борьбе с кризисами буржуазия в каждой отрасли сливается в один синдикат с монопольными ценами на производимые ими товары. Синдикатам приходится вступать в соглашение относительно норм обмена. Исчезают обмен и товарные отношения между капиталистами. С другой стороны, синдикат капиталистов противостоит синдикату всех рабочих. Приходится раз навсегда установить отношение рабочей платы к прибавочной стоимости. Исчезает товарный характер рабочей силы. Понятно, что синдикат капиталистов может быть заменен синдикатом рабочих.

Пролетариат и инстинктивно практиковал бы социализм, но у него не было бы социалистической теории. Процесс был бы лишь медленный и более мучительный, чем при содействии революционных идеологов, ставящих определенные цеди и провидящих, куда мы идем.

Либер. Я тоже не согласен с разбираемой здесь идеей, высказываемой т. Лениным. Я полагаю, что в ряду объективных причин, под влиянием которых слагается идеологии социал-демократических интеллигентов, выходцев из буржуазии, т. Ленин недостаточно оценивает влияние пролетарской психологии. Но так как я не могу проследить в предложенном нам проекте влияние этой мысли т. Ленина, то я на ней подробнее и не останавливаюсь.
Перехожу к разбору двух мест в предложенном нам проекте, в которых, как мне кажется, недостаточно резко проведена демаркационная линия между нашей точкой зрения на пролетариат и точкой зрения «социалистов-революционеров». В одном месте говорится, что социал-демократия должна разоблачать перед пролетариатом «противоположность интересов эксплуататоров интересам эксплуатируемых».

В капиталистическом строе эксплуатируется не только пролетариат; что же отличает пролетариат от других эксплуатируемых слоев, — это специфический характер той эксплуатации, которой он подвергается. Далее, в конце этого же абзаца говорится: «Партия рабочего класса, социал-демократия, зовет в свои ряды все слои трудящегося и эксплуатируемого населения, поскольку они переходят на точку зрения пролетариата». Мне кажется, что этот тезис может вызвать недоумение.

В самом деле, могут ли непролетарские слои населения, как целые слои, переходить на точку зрения пролетариата? Мне кажется, что никогда. Конечно, в борьбе за свою минимальную программу социал-демократия сможет привлекать на свою сторону симпатии и других слоев населения, которые в ней видят наиболее решительную сторонницу демократии, но за максимальную программу, за социализм может бороться и будет бороться только пролетариат и лишь отдельные лица из других слоев могут решительно переходить на точку зрения пролетариата.

Ленин. Прежде всего я должен отметить чрезвычайно характерное смешение т. Либером предводителя дворянства с слоем трудящихся и эксплуатируемых. Это смешение знаменательно для всех дебатов. Везде смешивают отдельные эпизоды нашей полемики с установлением принципиальных базисов.*

* В собственноручной записи речи Ленина начало речи изложено следующим образом: «Возражение Липову [Либеру] сначала. Его, смешение предводителей дворянства с слоем трудящихся и эксплуатируемых знаменательно для всех дебатов. Везде смешивают отдельные эпизоды полемики с установлением принципиальных базисов». Ред.

Нельзя отрицать, как это делает т. Либер **, что возможен переход и слоя (того или иного) трудящегося и эксплуатируемого населения на сторону пролетариата.

** В собственноручной записи речи Ленина слова: «как это делает т. Либер» отсутствуют. Ред.

Вспомните, что в 1852 г. Маркс, имея в виду восстания французских крестьян, писал (в «18 брюмера»), что крестьянство выступает то представителем прошедшего, то представителем будущего; к крестьянину можно апеллировать, имея в виду не только его предрассудок, но и его рассудок.

Припомните дальше, что Маркс признавал позднее совершенно правильным утверждение коммунаров, что дело Коммуны есть также дело крестьянства. Повторяю, нельзя сомневаться в том, что при известных условиях переход того или иного слоя трудящихся на сторону пролетариата отнюдь не невозможен. Все дело в том, чтобы точно определить эти условия. И в словах «переходят на точку зрения пролетариата» условие, о котором идет речь, выражено с полной точностью. Именно эти слова отграничивают нас, социал-демократов, самым решительным образом от всяких якобы социалистических течений вообще и от так называемых социалистов-революционеров в особенности.

Перехожу к тому спорному месту из моей брошюры «Что делать?», которое вызвало здесь столько толкований. Кажется, после всех этих толкований вопрос выяснился уже настолько, что мне остается добавить немногое. Очевидно, что здесь смешивалась
принципиальная установка крупного теоретического вопроса (выработка идеологии) с одним эпизодом борьбы против экономизма.
И притом эпизод этот передавался совершенно неверно.

В доказательство этого последнего положения я могу сослаться прежде всего на говоривших здесь товарищей Акимова и Мартынова. Они показали наглядно, что именно об эпизоде борьбы с экономизмом идет здесь речь. Они выступили с воззрениями,
которые были уже названы (и справедливо названы) оппортунизмом.

Они дошли и до «опровержения» теории обнищания, и до оспаривания диктатуры пролетариата, и даже до «Erfiillungstheorie» *, как выразился т. Акимов.

* — теории наполнения, Ред.

Правда, я не знаю, что это значит. Не хотел ли т. Акимов сказать об «Aushohlungstheorie», о «теории опорожнения» капитализма, т. е. об одной из самых популярных, ходячих идей бернштейнианской теории.

Тов. Акимов в защите старых базисов экономизма выступил даже с таким, невероятно оригинальным, доводом, что у нас в программе слово пролетариат не стоит ни разу в именительном падеже. Самое большее, восклицал т. Акимов, что пролетариат стоит у
них в родительном падеже. Итак, оказывается, что именительный падеж самый почетный, а родительный стоит на втором месте по почетности. Остается только передать это соображение — может быть через посредство особой комиссии — т. Рязанову, чтобы он
свой первый ученый труд о буквах дополнил вторым ученым трактатом о падежах...

Что же касается до прямых ссылок на мою брошюру «Что делать?», то мне очень не трудно доказать их вырванность из связи.

Говорят: Ленин ни о каких противоборствующих тенденциях не упоминает, а абсолютно утверждает, что рабочее движение всегда «идет» к подчинению буржуазной идеологии. В самом деле? А не сказано ли у меня, что рабочее движение влечется к буржуазности
при благосклонном содействии Шульце-Деличей и им подобных? И кто разумеется здесь под «подобными»? Не кто иной, как экономисты, не кто иной, как люди, говорившие, например, тогда, что буржуазная демократия в России есть фантом. Теперь легко так дешево говорить о буржуазном радикализме и либерализме, когда образцы их все видят перед собой. Но то ли было прежде?

Ленин не принимает вовсе во внимание, что и рабочие участвуют в выработке идеологии. — В самом деле? А не говорится ли у меня много и много раз, что именно величайшим недостатком нашего движения является недостаток вполне сознательных рабочих, рабочих-руководителей, рабочих-революционеров? Не говорится ли там, что выработка таких рабочих-революционеров должна стать нашей очередной задачей? Не указывается ли там на важность развития профессионального движения и создания специальной профессиональной литературы? Не ведется ли там отчаянная борьба против всяких попыток принизить уровень передовых рабочих до уровня массы или до уровня середняков?

Закончу. Все мы знаем теперь, что экономисты согнули палку в одну сторону. Для выпрямления палки необходимо было согнуть палку в другую сторону, и я это сделал. Я уверен, что русская социал-демократия всегда будет с энергией выпрямлять палку, изгибаемую всяческим оппортунизмом, и что наша палка будет всегда поэтому наиболее прямой и наиболее годной к действию.

Троцкий. Наиболее принципиальные соображения по поводу проекта программы «Искры» и «Зари» были здесь высказаны тт. Мартыновым и Акимовым. Но относительно первого уже указывали на полное несоответствие его общего размаха и его конечных выводов; говоря словами Щедрина, он обещал большие кровопролития, а вместо того чижика съел. Размах т. Акимова был тоже очень широк, но, к сожалению, совершенно не связан с проектом программы. Только в одном пункте т. Акимов вполне ясно и принципиально противопоставляет себя разбираемому проекту, — это в пункте о диктатуре пролетариата. Ошибка проекта в том, что он незаконно переносит центр тяжести с повседневной борьбы на революционную диктатуру, с класса — на партию...

Что это значит? Разбираемый проект заключает в себе минимальную программу, не меньшую — по сумме реформ — минимальных программ других социал-демократических партий. Но революционная социал-демократия, борясь за реформы, совершает свою основную реформу — реформу в головах пролетариата, подготовляемого к революционной диктатуре. Мы не можем достаточно энергично подчеркивать момент пролетарской диктатуры, — ибо самые реформы, представляющие не свободное политическое творчество пролетариата, а уступки господствующих классов в его пользу, делаются лишь под угрозой социальной революции.

Тов. Акимов делал попытки сближения разбираемого проекта с программной позицией социалистов-революционеров.

Его упрек можно возвратить ему сторицей. Именно социалисты-революционеры «переносят центр тяжести» с социальной революции, которую они объявляют «фантастическим прыжком», на ежедневную борьбу, которая фигурирует у них, как «планомерное восхождение» в царство социализма. Я мог бы привести для сведения т. Акимова соответствующие цитаты. Его пугает диктатура пролетариата, как якобинский акт. Он забывает, что эта диктатура будет возможна лишь тогда, когда социал-демократическая партия и рабочий класс — противопоставление которых его так смущает — будут наиболее близки к отождествлению.

Диктатура пролетариата будет не конспираторским «захватом власти», а политическим господством организованного рабочего класса, составляющего большинство нации. Отрицая диктатуру, т. Акимов впадает в обычный социал-реформизм.

Плеханов. Тов. Либер спрашивает, может ли какой-нибудь общественный слой целиком перейти на сторону пролетариата.
Это как бы возражение против того, что сказано в нашей программе.

Но она не затрагивает этого вопроса; она говорит условно: мы, партия пролетариата, приглашаем в свои ряды все другие, слои трудящегося населения, поскольку они переходят на нашу точку зрения. Тов. Либер думает, что тут мы выражаемся недостаточно
точно. Но так говорит и «Манифест коммунистической партии»: все другие слои становятся революционными лишь постольку, поскольку они переходят на точку зрения пролетариата. Тов. Либер захотел быть ортодоксальнее самого Маркса.

С отдельными людьми это бывает, но целой партии в этом нет ни малейшей надобности. Мы выразились достаточно точно, чтобы отмежевать свой взгляд, например, от взгляда социалистов-революционеров. Эти последние хотят привлечь к себе крестьян, не переводя их на точку зрения пролетариата; мы же говорим, что крестьянство может идти с нами только в том случае, если оно покидает свою крестьянскую точку зрения. Это составляет главную черту, отличающую нас от социалистов-революционеров.

Что касается т. Акимова, то я замечу вот что. Он утверждает, что весь наш проект пропитан духом столько раз цитированной здесь фразы Ленина. Но говорить так может только тот, кто не понял ни этой фразы Ленина, ни нашего проекта. В самом деле, какая мысль лежит в основе нашей программы? В ее основе лежит коренная мысль исторической теории Маркса: та мысль, что развитие производительных сил определяет собою развитие производственных отношений, которые в свою очередь определяют собою все развитие общества. Причем тут фраза Ленина? Вообще т. Акимов удивил меня своею речью. У Наполеона была страстишка разводить своих маршалов с их женами; иные маршалы уступали ему, хотя и любили своих жен. Тов. Акимов в этом отношении похож на Наполеона, — он во что бы то ни стало хочет развести меня с Лениным. Но я проявлю больше характера, чем наполеоновские маршалы; я не стану разводиться с Лениным и надеюсь, что и он не намерен разводиться со мной. (Тов. Ленин,
смеясь, качает отрицательно головой.) Перехожу, наконец, к т. Мартынову. Он говорит: социализм вырабатывается всем пролетариатом, включая сюда и сознательную его часть, т. е., — поясняет он, — всех тех, которые перешли на его сторону.

Если т. Мартынов хочет сказать это, то я не вижу основания разводиться не только с Лениным, но и с ним. При такой формулировке пролетариат охватывает и знаменитую бациллу — а тогда не о чем и спорить. Тогда остается только обратиться к т. Акимову, чтобы он окончательно выяснил нам, в каком падеже следует говорить о пролетариате вообще, и о бацилле в частности.

Заседание закрывается.

---

На этом обсуждение общей части программы РСДРП (программы-максимум) было закончено.
Программа перешла в комиссию, куда делегаты направляли свои поправки.

Через несколько дней обсуждение и голосование поправок было продолжено. При этом программа-максимум практически никаких изменений не претерпела, а вот в программе-минимум появились изменения.

Особенно сильные споры возникли при обсуждении аграрной части программы-минимум, подготовленной Лениным. Именна эта часть программы была на следующем съезде изменена.

Но и по другим вопросам возникали споры.