Политический механизм диктатуры монополий

Книга с таким названием была издана в СССР в далеком 1974 году издательством "Наука". Ее авторы - сотрудники АН СССР, Института США, ИМЭМО. Тираж небольшой - книга для специалистов. В то же время она и по сей день считается полезным пособием при изучении различных аспектов политической жизни. Мы приводим отрывок из второй главы.

 

Глава II. Партийная система

Общие тенденции эволюции буржуазных партийных систем

Перейдем от функциональной к институционной характеристике современного империалистического государства, что предполагает освещение широкого круга вопросов государственного устройства и организации механизма политической власти.

Институционную характеристику целесообразнее всего начать с такого важного звена механизма политической власти монополий, как политические партии и партийная система в целом (речь идет о буржуазных и реформистских социал-демократических партиях).

Партийная система - один из основных каналов, соединяющих экономическую власть монополий с политической, одно из важнейших средств превращения экономической монополии в политическую.

Будучи важным звеном структуры политической власти монополий, партийная система не просто сосуществует и взаимодействует с государственным механизмом, а стала его органической частью, превратилась в конститутивный фактор формирования законодательных органов, правительства и в ряде случаев - главы государства, а также средством воздействия на их деятельность. В этом смысле партийная система интегрирована в государственный механизм, что вовсе не означает, что она участвует в осуществлении всех функций государства и в деятельности всех его звеньев.

Распространенная в западной политологии формула «партийное государство» («Parteistaat»), хотя она и неверна в том смысле, что действительную власть монополий скрывает за «партийным правлением», вместе с тем отражает важную роль партий и партийной системы в механизме политической власти. Деятельность империалистического государства - политическая, экономическая, идеологическая - дополняется деятельностью мощного, неформального, но глубоко интегрированного в структуру политической власти института.

Возрастание роли политических партий - характерная черта развития буржуазной государственности эпохи империализма, хотя, разумеется, процесс этот не однолинеен и зависит от конкретно-исторических условий отдельных стран.

В литературе правильно отмечалось, что упадок парламентаризма вовсе не обязательно влечет за собой умаление значения партийной системы, хотя традиционно она рассматривалась как важный элемент парламентаризма. Наоборот, как показал пример Пятой республики во Франции, роль партийной системы может даже возрастать за счет снижения роли самого парламента.

Не снизилась роль партий и с увеличением значения различного рода предпринимательских союзов и других монополистических организаций - «групп давления», круг задач которых значительно уже круга задач партии. В той же сфере, где их задачи совпадают (например, лоббистская функция), они, как правило, взаимно дополняют друг друга.

Возрастание роли политических партий обусловлено:

1) тем, что буржуазная партийная система в целом выступает в качестве своеобразного трансформатора, призванного приспособить всеобщее избирательное право к задаче сохранения политической власти монополий;

2) усилением роли идеологического фактора и превращением партий в одно из важнейших средств идеологического .воздействия на массы и манипулирования политическим поведением масс;

3) ростом сознательности и политической активности масс, что заставляет монополистический капитал, с одной стороны, пытаться ввести эту активность в рамки своей партийной системы, а с другой - противопоставить эту свою партийную систему фронту коммунистических и рабочих партий и организаций.

Буржуазному обществу известны три основных типа партийных систем.

Первый - партийная система, основанная на монополии буржуазных партий. Это достигается либо путем прямого запрещения рабочих партий, либо при помощи двухпартийной системы, одна из целей которой состоит в воспрепятствовании образованию самостоятельной крупной рабочей партии. Характерный пример такого рода системы дают США.

Второй - партийная система (она может быть двухпартийной или многопартийной) , в которую интегрированы социал-демократические партии, временно допускаемые к правительственной власти на началах коалиции или даже в качестве правящих партий. Действия буржуазных и реформистских лидеров направлены на подрыв единого фронта рабочего класса, на то, чтобы марксистско-ленинские партии, даже там, где они являются массовыми, оставались в меньшинстве.

Третий - однопартийная система в условиях открытой фашистской диктатуры. Фашистские партии построены по «вождистскому» принципу, на началах строгой иерархии. Именно такой характер имела нацистская партия гитлеровской Германии и фашистская партия в Италии времен Муссолини.

В современных условиях в основных капиталистических странах существуют многопартийные и двухпартийные системы, причем только в США партийная система не включает в себя социал-демократическую партию.

После второй мировой войны буржуазная многопартийность в странах Западной Европы претерпела существенные изменения (двухпартийная система США остается в основе своей стабильной). 50-е годы и начало 60-х годов характеризовались здесь явно выраженной тенденцией к созданию и консолидации крупной партии монополистического капитала - постоянного носителя власти. Делались попытки создать положение, при котором, несмотря на наличие нескольких партий, устанавливалось нечто вроде однопартийности. Доминировала одна партия, и вопрос о числе буржуазных партий по существу терял свое значение, ибо остальным партиям отводилась лишь подсобная роль при парламентских и избирательных комбинациях, призванных сохранить у власти главную партию капитала: например, ХДС в ФРГ, ХДП в Италии, ЮДР во Франции, ЛДП в Японии, наконец, консерваторов в Англии, где до войны партия либералов представляла собой еще внушительную силу.

«Классическая» буржуазная многопартийность раньше предполагала смену партий у руля правления. Эта помогало маскировать власть капитала, но была сопряжено с существенными неудобствами (сравнительна частая смена правительств, обострение межпартийных разногласий и т. д.). В послевоенной Европе выгоды, связанные с пребыванием у власти одной, главной партии капитала, перевешивали преимущества «классической» системы. В условиях обострения классовой борьбы, активизации рабочего класса капитал предпочитает иметь свою собственную крупную партию, противопоставляя ее крупным партиям рабочего класса, прежде всего коммунистическим партиям и даже пользующимся определенным влиянием реформистским партиям. Эта одна из наиболее характерных тенденций в развитии буржуазной партийной системы после второй мировой войны.

В Италии четверть века у власти стоит ХДП (хотя ей приходилась идти на ряд компромиссов и коалиции с другими партиями и уступить на время пост главы государства социал-демократам); около 20 лет правила в ФРГ партия ХДС; большую часть послевоенного периода у власти в Англии находились консерваторы. При этом правосоциалистическим партиям отводилась роль постоянной оппозиции. Эта система получила название «полуторапартийной». В отличие от классической многопартийной системы здесь нет нескольких более или менее равнозначных буржуазных партий, и основным оппонентам главной партии капитала выступает реформистская партия; но это и не классическая двухпартийная система, ибо у власти постоянно находится одна и та же партия, т. е. отсутствует характерная для двухпартийной системы смена партий у власти.

К середине 60-х годов сложилась несколько иная ситуация, и тенденция к установлению однопартийной или полуторапартийной системы сменилась тенденцией к преобладанию двухпартийной системы с ее принципам «качелей», т. е. сменой двух ведущих партий у власти.

Это означает, что монополистическому капиталу в обстановке обострения внутренних противоречий не удалась добиться достаточно устойчивого преобладания и монополии власти одной партии и поэтому ему вновь приходится обращаться к двухпартийным вариантам. Такая «двухпартийная» тенденция, разумеется, не предполагает отказа монополистического капитала от ставки на укрепление позиции своей главной партии.

Специфика государств Западной Европы по сравнению с США состоит в том, что в Англии, ФРГ, Австрии и некоторых других западноевропейских странах компонентом двухпартийной системы является сильная реформистская партия. Сама возможность такого положения, его приемлемость для монополистического капитала обусловлены возросшей степенью интеграции социал-демократии в буржуазную государственность.

Значение правосоциалистических партий в системе диктатуры монополий может быть сведена к следующему.

1. Правосоциалистические партии удерживают примыкающих к ним рабочих от революционных методов борьбы, дезориентируют их, используют их поддержку для образования достаточно безобидной парламентской оппозиции или так называемого «социалистического» правительства, охраняющего основы капитализма, обеспечивающего осуществление основных задач монополистического капитала как в национальном, так и в международном масштабе (военные и экономические монополистические блоки и т. п.).

2. В обстановке крайнего обострения классовой борьбы «социалистическая» оппозиция или «социалистическое» правительство являются защитным валом монополий, сдерживающим напор революционной волны.

3. Допущение или привлечение к власти правых социалистов - вынужденная мера для монополистов, так как с этим сопряжены и известные неудобства. Социал-демократическому правительству для сохранения доверия масс трудно обойтись без каких-либо мероприятий, идущих вразрез с интересами монополий. Оно находится под давлением массы рядовых членов партии, вынуждено считаться с наличием в ней более или менее сильного левого крыла (Англия, ФРГ). С приходом к власти правосоциалистических партий политическая активность этих левых сил возрастает, и обуржуазившимся партийным лидерам нелегко держать их в повиновении. Поэтому монополистический капитал в обычных условиях старается не допустить образования «социалистического» правительства, хотя и не возражает особенно против такой коалиции с правыми социалистами, при которой последние играют второстепенную роль; в случае же образования социал-демократического правительства монополистический капитал стремится по возможности сократить срок его пребывания у власти. Для этого пускаются в ход средства, рассчитанные на то, чтобы внести расстройство в экономическую жизнь, расшатать позиции правительства, лишить его поддержки части депутатов, дискредитировать и т. п. Поставленное перед дилеммой либо предпринять решительные меры для обуздания монополий, опираясь на помощь народа, либо уйти в отставку, такое правительство предпочитает последнее, освобождая место главной партии капитала. «Качели» снова приходят в движение.

Двухпартийная система выступает и как важный политический фактор, призванный компенсировать расширение избирательного права, на которое в конце 60-х годов были вынуждены пойти правящие круги ряда капиталистических стран. Снижение избирательного возраста до 18 лет, а также отмена некоторых других цензов (подробнее об этом будет сказано ниже) привели к значительному увеличению избирательного корпуса в таких странах, как США, Англия, ФРГ. Идя на подобного рода уступки, правящие круги явно рассчитывали, что доминирующая роль двух партий на политической арене (например, республиканцев и демократов в США) практически в значительной мере сведет расширение избирательного права лишь к дополнительному распределению голосов между этими партиями.

Конечно, результаты борьбы за власть между консерваторами и лейбористами в Англии или социал-демократами и христианскими демократами в ФРГ далеко не безразличны с точки зрения путей развития самих этих стран, а также международных отношений. Однако ни в том, ни в другом случае основы монополистического господства не ставятся под угрозу. Другими словами, правящая буржуазия идет на расширение избирательной системы, в значительной мере рассчитывая на практику «избирательных качелей», т. е. на то, что, как бы ни увеличивался избирательный корпус, у власти в итоге выборов всегда остается одна из двух господствующих партий.

Не случайно в стороне от реформ, направленных на снижение избирательного возраста, все еще остаются те капиталистические страны, где Коммунистические партии ведут за собой миллионные массы избирателей и где реформа могла бы пополнить эти ряды.

Избирательное право Франции пока претерпело лишь частичные изменения, не затрагивающие основную массу молодежи до 21 года (особенно студенческой), хотя не исключено, что правящим кругам этой страны придется встать на путь более радикальных избирательных реформ. В Италии, где позиции коммунистической партии весьма сильны, по-прежнему правом избирать в нижнюю палату обладают лишь лица, достигшие 21 года, а в сенат - 25 лет.

Установление двухпартийной или «полуторапартийной» системы сопровождается обычно рядом мер, призванных не допустить усиления влияния других партий.

Характерным примером может служить так называемая «пятипроцентная оговорка», действующая в ФРГ с 1951 г . В соответствии с этой оговоркой в распределении депутатских мандатов участвуют лишь партии, получившие более 5% голосов всех избирателей. На момент выборов 1969 г . это составляло 1,7 млн. голосов избирателей, а выборов 1972 г . - свыше 2 млн. Таким образом, партия, за которую проголосовало 2 млн. избирателей, все же не получит ни одного места в парламенте. Это означает не только то, что голоса ее избирателей просто-напросто пропадают, но и то, что партия, лишаясь парламентской трибуны, теряет важное средство усиления своего престижа и политического влияния.

Если несколько партий не смогут перешагнуть пятипроцентный рубеж, то количество потерянных голосов избирателей может составить многомиллионную цифру.

Укажем и на такую характерную черту современного периода, как возрастающая нивелировка буржуазных партий. Она происходит в нескольких плоскостях. сближаются идеологические лозунги и программы партий, стирается различие между их политикой, однороднее становится их социальный состав.

Именно в силу этой нивелировки стало возможным создание коалиционных правительств, существовавших на протяжении длительного времени. Так было, например, в Австрии, где два десятилетия (1945- 1966 г .г..) у власти стояла коалиция Народной партии и социал-демократов. Институциализация этой коалиции зашла настолько далеко, что были выработаны политические соглашения и конституционные принципы, в соответствии с которыми между входящими в ее состав партиями производилось распределение мест не только в самом правительстве, но и во всех государственных учреждениях.

Отчетливо стремление буржуазных партий все в большей мере вербовать своих членов и сторонников в среде трудящихся. Статистические данные свидетельствуют о том, что от 30 до 60 % состава многих крупных буржуазных партий, а также их избирательного корпуса - рабочие, фермеры, крестьяне, служащие. В некоторых странах обнаруживается даже тенденция к наращиванию «рабочей прослойки» буржуазных партий. Напротив, реформистские партии, в составе которых всегда имелось значительное число рабочих (среди них много представителей рабочей аристократии), имеют тенденцию расширяться за счет представителей «среднего класса» - служащих и интеллигенции.

Это дает буржуазным политологам повод для того, чтобы отрицать классовый характер партий и межпартийной политической борьбы. В действительности же классовая характеристика остается важнейшей для понимания сущности буржуазных партий и проводимой ими политики.

Отчетлива и такая тенденция, как усиление идеологической деятельности партий и соответственно их «идеологизация».

Например, главные партии США, которые всегда считались «неидеологическими», все больше внимания уделяют задаче формулирования партийных целей. Что касается республиканцев, то это особенно стало заметным после их поражения на выборах в конгресс 1958 г . Специальное совещание руководства партии, проведенное Эйзенхауэром, пришло к выводу о необходимости выработки четкой идеологической линии. Совещание учредило специальный комитет, в задачу которого входила не только подготовка ближайшей пропагандистской кампании, но и разработка «принципов республиканизма», призванных определить отношение партии к актуальным общественным проблемам.

Активную роль в создании комитета и формировании направления его работы сыграл тогдашний вице-президент, а нынешний президент США Р. Никсон, принадлежащий к числу тех партийных лидеров, которые считают необходимым yсилить работу по созданию «образа» республиканской партии. Соответствующий орган - Национальный консультативный совет еще несколько раньше был создан демократической партией. Этот комитет специально занимается программными и идеологическими вопросами. Показательно, что объем партийных программ демократической партии, с середины прошлого столетия до наших дней увеличился примерно в 30 раз. Если первая программа демократической партии насчитывала 520 слов, то одна из последних состояла из 15 тыс. слов.

В Великобритании уже в 1945 г . в целях усиления идеологической и пропагандистской работы при лидере консервативной партии был создан особый орган для выработки программных и политических заявлений. Идеологическую работу у консерваторов проводит также Национальный совещательный комитет по вопросам политического образования. Соответствующие органы имеются и в лейбористской партии. Не менее интенсивно усиливаются идеологические аспекты функционирования партийной системы в ФРГ, Франции, Италии.

Тенденцию роста «идеологизации» политических партий буржуазных стран трудно выразить статистически. Впрочем, известное представление об этом дают объем, количество и периодичность выпуска партийных платформ и программ, тиражи идеологических и пропагандистских партийных изданий.

Многие западные политологи утверждают, что процесс «идеологизации», характерный для современных крупных буржуазных партий, ведет к их известной поляризации, размежеванию их позиций. Однако подобная точка зрения может показаться правильной только на первый взгляд. Из анализа содержания программ большинства буржуазных и реформистских партий явствует, что происходит процесс сближения основных идеологических установок этих партий, их нивелировка. Под различными этикетками соперничающие партии навязывают избирателям одни и те же установки.

Весьма характерно сближение буржуазных и реформистских партий, что особенно наглядно видно на примере лейбористов и консерваторов в Англии. Происходит своего рода идеологическая конвергенция на основе выработки некоей центристской программы, причем уступки обеих сторон в ходе этой конвергенции отнюдь не одинаковы: правосоциалистическим партиям приходится идти на значительно большие компромиссы.

«Идеологизация» партий сама по себе еще не означает превращения их в «идеологические», если под таковыми понимать, партии с четкой идеологией, строгой идеологической дисциплиной и приверженностью членов данной партии ее идеям в качестве главного условия партийной принадлежности. При наличии общей тенденции к «идеологизации» степень ее у разных партий различна. В частности, важно не только то, насколько активно руководство партии занимается вопросами партийной идеологии и соответственно насколько разработаны идейные основы ее деятельности. Существенное значение имеет степень обязательности ее идеологических установок для членства в партии, «идеологическая дисциплина».

С этой точки зрения представляет интерес проведенное во Франции исследование, которое свидетельствует о том, что распределение ролей между «идеологическими» и «неидеологическими» партиями несет определенную функциональную нагрузку, способствует более полному охвату буржуазной партийной системой разнородных в социально-психологическом и политико-культурном отношении групп населения - как тех, кто склонен действовать в силу идеологических побуждений, так и «прагматиков».

Следует отметить также стремление правящих кругов извлечь наибольший идеологический эффект из плюрализма партий. Рассчитанная на различные с точки зрения их культуры, политических убеждений, традиций и верований слои, буржуазная многопартийность обеспечивает максимально широкий. охват населения, выступает как важный фактор идеологического воздействия.

Одновременно такая Система осуществляет и своеобразную функцию локализации некоторых социальных конфликтов при помощи партийных акций - перераспределения мест в парламенте, «коалиционных» соглашений и т. п.

В развитии политической структуры капиталистических стран наблюдается и такое явление, как выход политических партий на международную арену. Процессы консолидации буржуазных партий не завершаются на национальном уровне. Если раньше интернациональные объединения были характерны главным образом для социалистических партий, то теперь в условиях создания региональных политических объединений типа «Общего рынка» намечаются и приобретают определенное политическое значение союзы буржуазных партий разных стран. Однотипные партии выступают единой фракцией в «Европейском парламенте». На крайне правом фланге отмечается международная консолидация «ультра» и неофашистов, существует несколько международных неофашистских альянсов.

Усиление роли политических партий повлекло за собой юридическую регламентацию политических, правовых и финансовых рамок их деятельности. Такая институциализация не была ранее известна буржуазному конституционному праву; партии были, собственно говоря, институтом де-факто. В послевоенный период первый шаг в направлении институциализации партий был сделан Основным законом ФРГ 1949 года, который в ст.21 определил условия и пределы деятельности политических партий, а также порядок их запрета (решением конституционного суда) в случае выхода за эти пределы. Этому примеру последовало конституционное законодательство ряда других стран.

ФРГ - первое из капиталистических государств, которое стало и на путь детализированного законодательного развития общих конституционных формул, издав 21 июля 1967 г . Закон о политических партиях (первый проект закона был готов уже в 1959 г .). Закон регулирует такие вопросы, как место партий в политической системе ФРГ, принципы их внутренней организации, процедуру их участия в парламентских выборах, возмещение предвыборных расходов, отчетность за неиспользуемые финансовые средства и, наконец, процедуру запрета партии по мотивам неконституционности.

В законе дается перечисление функций политической партии: «Партии воздействуют на формирование политической воли народа во всех областях общественной жизни; в частности, они оказывают влияние на формирование общественного мнения, поддерживают и развивают политическое образование, содействуют активному участию граждан в политической жизни, воспитывают граждан в духе ответственности перед обществом, участвуют в выдвижении кандидатов на выборах в федерации, землях и общинах, оказывают влияние на политическую деятельность парламента и правительства, отстаивают свои политические цели в процессе формирования воли государства, заботятся о постоянной живой связи между народом и государственными органами». Этот перечень в соответствии с политической реальностью не сводит роль партии только к ее участию в выборах и парламентской деятельности. В законе особо подчеркивается идеологическая функция партий и их значение как опосредствующего звена между массой населения и государством.

Хотя функции партии, как уже указывалось, не ограничиваются участием в выборах и парламентской деятельностью, с точки зрения закона именно это представляет собой важнейший элемент понятия «политическая партия», с которым связано само ее существование: § 2 закона гласит, что «объединение теряет правовой статус партии, если в течение шести лет оно не выдвигает своих депутатов на выборах в бундестаг или ландтаг».

Касаясь вопросов внутренней организации партий, закон требует наличия у партии должным образом принятых письменных устава и программы, четкой внутрипартийной структуры. Вместе с тем он обходит вопрос о внутрипартийной демократии, а некоторые его положения несовместимы с ней. Например, закон устанавливает, что до 1/5 членов руководства партии могут входить в него, не будучи избраны партийными организациями; отсутствие императивного мандата освобождает депутата от контроля со стороны членов партии и т. д.

Важное место в законе занимают разделы о финансировании политических партий во время выборов. Закон признает как государственное, так и негосударственное финансирование. Именно разногласия между СДПГ, находившейся в оппозиции, и ХДС-ХСС, долгие годы контролировавшей государственный аппарат, а значит, и его финансовые средства, по вопросу о финансировании партий государством затянули принятие закона о партиях. Блок ХДС-ХСС настаивал на том, что государственное финансирование не должно ограничиваться только покрытием избирательных расходов партии. Однако в действующем законе легальными признаны только такие выплаты из государственного бюджета.

Средства, получаемые партией от государства, зависят от числа голосов, собранных ею на последних выборах в бундестаг. Голос каждого избирателя приносит партии 2,5 марки (напомним, что число голосов, подаваемых за ведущие партии, значительно превышает 10 млн.).

Партии обязаны отчитываться во всех финансовых поступлениях (взносы, кредиты, хозяйственная деятельность, пожертвования и т. п.). Если сумма пожертвования превышает 20 тыс. марок, должно быть указано имя лица или организации, внесших соответствующую сумму на счет партии (раньше указания лица или организации не требовалось, если взнос не превышал 200 тыс. марок). Однако легко себе представить, что это мало связывает мощные организации и крупных собственников, поскольку любой взнос может дробиться на части, да и санкций за сокрытие такого рода сведений не предусмотрено. Во всяком случае эти новые правила не помешали ХДС-ХСС получить во время избирательной кампании 1972 г . более 100 млн. марок, израсходованных в связи с неудачной попыткой вернуть этот партийный блок к власти.

Для понимания подлинной сущности закона о партиях чрезвычайно важен его шестой раздел, подробно регламентирующий меры по исключению из политической жизни партий, объявленных неконституционными решением Федерального конституционного суда. В этом разделе как бы подытоживается опыт отстранения лиц, нежелательных для правящих партий, от активного участия в политической жизни страны, накопленный в ходе преследования КПГ.

На примере этого закона видно, что институциализация партий прежде всего служит легализации тех принципов партийно-политической системы, которые наилучшим образом содействуют сохранению политической власти монополий. Эта власть стремится иметь в руках эффективные юридические средства воздействия на партийную систему.

Следует отметить, что хотя с середины 60-х годов различного рода «гошистские» движения стали немаловажным фактором в политической жизни многих капиталистических стран, тем не менее ни в одной из них нет крупной или, во всяком случае, влиятельной гошистской партии, которая заняла бы заметное место в партийной системе страны. И дело здесь не только и не столько в том, что идеология гошизма в принципе отрицательно относится к «организации» (хотя этот фактор и играет известную роль). Очевидно, основное в этой связи - сам характер гошистского движения - стихийного, внутренне не консолидированного в социальном плане, идеологически разношерстного. Возникая во многом спонтанно, такого рода движения быстро перестают быть массовыми. Однако они порождают значительное число «союзов», группировок и других мелких организаций, преследующих политические цели (во Франции гошистские лидеры М. Рокар и А. Кривин даже выставляли свои кандидатуры на президентских выборах), громогласно объявляющих об этом, но не играющих существенной роли в партийном механизме. На парламентских выборах во Франции 1973 г . наиболее крупная «левая» организация - Объединенная социалистическая партия получила 720 тыс. голосов избирателей и три места в Национальном собрании.

Структурно-организационные моменты

Переходя к краткой характеристике некоторых новых черт внутренней структуры и организации партий, входящих в механизм диктатуры монополий, отметим прежде всего стремление придать этим партиям массовый характер.

Численность партий при всех колебаниях ее по странам и периодам обнаруживает общую тенденцию к росту. Статистические данные говорят о том, что более или менее организованное партийное воздействие распространяется приблизительно на . каждого из десяти взрослых граждан. Однако если в Англии при сравнительно незначительном росте населения за 30 лет число членов партий возросло почти вдвое, то в ФРГ и во Франции вслед за резким увеличением численности партий сразу же после второй мировой войны наметился некоторый спад.

Крах гитлеровского режима повлек за собой активизацию партийной жизни (в том числе восстановление запрещенных Гитлером партий) и интенсивное включение в нее широких слоев населения. Нечто похожее наблюдалось и во Франции после освобождения ее от гитлеровской оккупации. Однако впоследствии в обеих странах в силу ряда причин, а главным образом тенденции к укреплению главной буржуазной партии произошел отток членской массы от буржуазных партий.

Трудно установить зависимость между численностью партий и такими показателями, как сознательность и активность их членов и сторонников. То или иное лицо может присоединиться к партии потому, что эту партию уже не в первом поколении традиционно поддерживают члены его семьи, или просто потому, что «модно» состоять в политической партии; иногда присоединение к партии связано с более глубокими политическими убеждениями.

«Имеется немало доказательств того, что во многих политических системах избиратели поддерживают политическую партию примерно таким же образом, как болельщики поддерживают бейсбольную и крикетную команды»,- пишет американский политолог Дж.Уолке.

Важно и то, насколько информирован тот или иной член или сторонник партии о ее действительной политике, насколько он способен с точки зрения своего классового самосознания понять свои подлинные интересы и освободиться от внушаемых ему господствующей государственной и партийной идеологией иллюзий.

Характерно, что в Англии, где охват населения членством в буржуазных партиях наиболее значителен, при проведенном в 1970 г . опросе, касавшемся политических различий между партиями, лишь около 2/3 опрашиваемых смогли указать различия по четырем позициям, лишь половина еще по четырем позициям, а по остальным позициям (всего их было 16) около половины опрашиваемых дали ответы, свидетельствующие о том, что они никаких различий между партиями не видят.

Исследования американских социологов показали также заметную неустойчивость партийных предпочтений.

Многие члены и сторонники буржуазных партий при выборах «пересекают партийные границы», неоднократно меняют свои взгляды, голосуя за представителей то одной, то другой партии.

Рост численности членов партии при малой информированности населения в области политики и весьма спорадической активности (от выборов к выборам) способствует тому, что партийная система обретает дополнительные возможности манипулирования массами в интересах правящей верхушки.

Приспособление партий к интересам диктатуры монополистического капитала потребовало соответствующих изменений в их структуре. Поскольку монополистическая олигархия связана прежде всего именно с руководящей верхушкой партий, с партийными лидерами и поскольку в рамках самих партий, особенно правосоциалистических, увеличиваются расхождения между лидерами и массой рядовых членов, постольку она прежде всего заинтересована в том, чтобы усилить авторитет и влияние лидеров партии и укрепить партийную дисциплину. Это достигается при помощи крепко сколоченного и постоянно функционирующего бюрократического аппарата, находящегося в распоряжении лидера или партийной верхушки. Аппарат партии осуществляет контроль за политическим «поведением» членов партии и, в частности, членов партийной фракции в парламенте, дает указания, как им надлежит голосовать, подбирает наиболее подходящих кандидатов от партии на парламентских выборах, осуществляет связи партии с финансирующими ее монополиями. Последнее служит весьма эффективным средством контроля центрального аппарата партии над местными организациями, нуждающимися в финансовых средствах, которыми располагает именно центральный аппарат.

Централизация и бюрократизация - таковы основные тенденции развития организационной структуры буржуазных, а также правосоциалистических партий.

Heкoтopыe буржуазные авторы, в частности Дюверже, пытаются объяснить рост авторитарных тенденций в организации партий превращением их в массовые партии. Впрочем, по признанию самого же Дюверже, авторитаризм растет и в таких партиях, которые отнюдь нельзя рассматривать как массовые, что является неизбежным следствием подчинения партий финансовой олигархии.

Вместе с тем многие западные авторы (и тот же Дюверже) правильно отмечают, что централизация и бюрократизация партий сопровождаются стремлением сохранить видимость демократии: авторитарные и олигархические процессы развиваются путем различных обходных маневров, нe связанных с прямым пересмотром уставов.

Вследствие процесса бюрократизации все отчетливее становится различие между социальным составом избирателей и рядовых членов партии, с одной стороны, и социальным составом партийного руководства, с другой. В руководстве крупнейших буржуазных и реформистских партий на национальном уровне, равно как и в парламентских группах, почти не представлены рабочие, крестьяне, низшие служащие. Зато здесь представлен крупный и средний бизнес, «средний класс». В этом одна из стабильных черт буржуазной партийной системы. В лучшем случае в руководстве партии (чаще всего в реформистских партиях) значительна прослойка профбюрократов из среды рабочих. Партийная политика по-прежнему остается делом профессионалов, принадлежащих к привилегированным слоям общества. Решающую роль в ее формировании играют лидеры, президенты, премьер-министры, инициативные и патронажные комитеты и группы и т. д. Значение более представительных органов - Конвентов, конференций и т.п. постоянно снижается.

Многие буржуазные партии строятся по принципу иерархии, в них минимально значение выборности и наблюдаются элементы корпоративности и многоступенчатого представительства (например, Народная партия в Австрии).

Даже в тех партиях, где существуют более строгие правила демократической организации (это прежде всего относится к реформистским партиям) решающую роль в руководстве играют партфункционеры и бюрократы, которые преобладают на съездах и в выборных органах.

Усиление дисциплины - один из отнюдь не афишируемых внутрипартийных процессов. Наиболее явственно он виден на примере деятельности парламентских партийных фракций. Одним из методов дисциплинарного воздействия является угроза лишить кандидата поддержки партии на очередных выборах. Эта угроза достаточно эффективна. Продолжается выработка дисциплинарных правил, определяющих порядок деятельности партийных фракций в парламенте. Большую роль играет возможность лишения депутатов партийной информации. Платные функционеры могут быть лишены своих должностей.

Усиление дисциплины, связанное с общим процессом укрепления внутрипартийной структуры, сопровождается разбуханием партийного аппарата, штатов наемных функционеров и служащих, которые обеспечивают проведение избирательных кампаний и выполнение других задач, выдвигаемых партией, а также увеличением числа «мозговых трестов», отделов по связи с массами и пропаганде и т. д. Американский исследователь А. Розенталь провел политологическое исследование, показавшее, что партийная активность как в рамках парламента, так и вне его резко усилилась после того, как обе партии (исследование проводилось в одном из штатов) пригласили платных специалистов, оказывающих активную политическую помощь депутатам и партийным функционерам.

Увеличивается внутрипартийная регламентация. Это происходит даже в таких аморфных в организационном отношении партиях, как политические партии США.

Партийная структура обнаруживает ту же тенденцию, которая характерна для всей политической системы капиталистического общества - тенденцию ко все более строгой регламентации, все большему ограничению свободы поведения индивида несколькими заранее определенными шаблонами, в силу чего сам политический выбор по существу пepecтaeт зависеть от воли индивида. Такой выбор кажется свободным, но на самом деле он запрограммирован (во всяком случае, по существенным вопросам).

Если оценивать внутрипартийное развитие с точки зрения соотношения центра и мест, то следует признать, что хотя в последние два десятилетия существенно возрастает значение центральных организаций партий, местные организации продолжают играть значительную роль в их жизни. Например, либеральная партия Англии практически представляет собой конфедерацию нескольких местных организаций - либеральной партии Англии и Уэльса, либеральной партии Шотландии, либеральной партии Северной Ирландии. Значительное влияние оказывают на центральное партийное руководство и местные партийные организации (избирательные комитеты графств) консервативной партии. Партийная система США, по утверждению некоторых американских политологов, состоит из 50 партийных систем штатов.

Является ли эта значительная роль местных партийных организаций признаком демократического свойства? Практика свидетельствует скорее об антидемократической природе этого явления. Система добычи, открыто действующая в США и несколько завуалированно в других развитых капиталистических странах, способствует тому, что в местных партийных организациях концентрируются элементы, заинтересованные в приобретении социального статуса и престижа именно за счет специфической возможности участвовать в распределении .различных благ, должностей и т.д., т.е. путем своего рода политического бизнеса, переплетенного с экономическим бизнесом. В этих условиях местные партийные боссы, патронажные комитеты и другие партийные власти оказываются заинтересованными прежде всего в том, чтобы проталкивать «своих», нужных им людей в центральный государственный аппарат. Налицо и другое явление. Именно на местах относительно большим влиянием пользуются американские берчисты, западногерманский «Видерштанд» и НДП, английские фашисты и т. д. Характерно, что в последнее время крайне правые и неофашисты провозгласили в качестве своего лозунга борьбу за права штатов и местную автономию.

Некоторое тяготение к переносу межпартийной борьбы на местную почву обнаруживают и другие буржуазные партии, утратившие или утрачивающие влияние в национальном масштабе. Это относится, например, к либеральной партии Англии, которая в своей новой программе выступила даже с требованием соответствующей реформы и учреждения автономных парламентов для исторических областей Великобритании (Англии, Шотландии, Уэльса).

Особенности развития партийной системы в отдельных капиталистических странах

В США продолжает господствовать издавна сложившаяся традиционная двухпартийная система. Республиканская и демократическая партии удерживают подавляющую часть избирательного корпуса и, конкурируя между собой с переменным успехом, добиваются избрания своих кандидатов на все важнейшие государственные посты. Все остальные партии малы и незначительны, либо их деятельность ограничена территориально и не представляет серьезной угрозы господству демократов и республиканцев на политической арене. Если платформа этих партий получает известную поддержку на выборах, то главные партии делают из этого определенные выводы. Примером может служить платформа «независимого» кандидата Уоллеса, заявившего в 1968 г ., что он наведет в стране «закон и порядок». В 1972 г . этот лозунг подхватили республиканцы.

Двухпартийная система существует в чистом виде только на национальном уровне и на уровне штатов. На местных выборах можно обнаружить и иные партийные сочетания. К тому же в последнее время наблюдается сильная тенденция к тому, чтобы местные выборы проводились на беспартийной основе. Однако большинство беспартийных кандидатов пользуется негласной поддержкой какой-либо партии, и эти выборы отличаются от партийных только тем, что кандидат не имеет партийного ярлыка.

Членами партии - это относится как к республиканцам, так и к демократам - считаются все избиратели, поддерживающие ее кандидатов на выборах. Партийной организации в смысле формального членства, партийной дисциплины и партийных взносов не существует. Но есть партийный аппарат - довольно четкая по своей структуре система партийных органов. В обеих партиях он построен на основе федеративного и административно-территориального деления страны и деления на избирательные округа и избирательные участки. Каждое из подразделений имеет свой партийный комитет, возглавляемый председателем, а избирательные участки - партийного работника («капитана»), но иногда и комитет. В конгрессе и в законодательных органах штатов существуют свои партийные органы.

Весь аппарат в целом децентрализован, и вышестоящие комитеты скорее координируют работу нижестоящих, чем руководят ими, однако в последнее время наметилась отчетливая тенденция к усилению партийной дисциплины и централизации. Партийные боссы, раньше самостоятельно заправлявшие делами партийных машин, уступают место людям. более зависимым от вышестоящего партийного органа. Активизировались национальные комитеты, фактически действовавшие ранее только раз в четыре года, т. е. во время президентской кампании.

В 1965 г . республиканцы создали в дополнение к Национальному комитету координационный комитет, задачей которого является выработка «гармоничной политики». В его состав входят 7 членов палаты представителей, 5 сенаторов, 5 губернаторов, 6 членов Национального комитета и еще несколько партийных деятелей. Объединение в комитете ведущих республиканских деятелей влечет за собой объединение стоящих за ними партийных машин. Демократы учреждали подобные органы еще раньше (например, Демократический совещательный совет, созданный в 1956 г.). В 1972 г . демократы, следуя примеру республиканцев, отменили в своей партии правило, согласно которому делегация штата на национальный съезд партии большинством голосов могла решить, как будет голосовать вся делегация, невзирая на расхождение мнений.