США: НЕГРИТЯНСКАЯ ПРОБЛЕМА
гл.III. НОВАЯ ФАЗА ОСВОБОДИТЕЛЬНОГО ДВИЖЕНИЯ НЕГРОВ И ПОЛИТИКА АДМИНИСТРАЦИИ ЭЙЗЕНХАУЭРА
Решение Верховного суда о десегрегации в школах (1954 г.)
Приход к власти республиканской партии ознаменовался расширением наступления на демократические права и интересы народных масс и усилением «холодной войны». Вынужденное пойти на прекращение войны в Корее правительство Эйзенхауэра в основу своего внешнеполитического курса положило авантюристическую доктрину «массированного возмездия» с сопутствующим «балансированием на грани войны». Еще более разнузданный характер, особенно в 1953—1954 гг., приняла маккартистская истерия, преследования и травля инакомыслящих. В апреле 1953 г. министр юстиции включил в число организаций «коммунистического фронта» 12 прогрессивных организаций. Среди них был Конгресс борьбы за гражданские права, который активно выступал против расовой дискриминации негров. Секретарь Конгресса У. Паттерсон около полугода просидел в тюрьме.
Все новые и новые судебные инсценировки организовывались над руководителями Коммунистической партии США. В 1954 г. был принят закон «О контроле над коммунистической деятельностью», направленный против прогрессивных сил. Правительство провело налоговую реформу, которая предоставляла огромные льготы корпорациям и крупным вкладчикам; в угоду монополиям оно сокращало ассигнования на социальные нужды.
В области гражданских прав правительство республиканской партии не собиралось предпринимать каких-либо мер. В первом послании конгрессу «О положении страны» 2 февраля 1953 г. президент Эйзенхауэр заявил, что решать негритянскую проблему следует с помощью «придания фактам широкой гласности» и «честного убеждения». Президент не предлагал никакого законодательства для обеспечения гражданских прав негров. Он ограничивался обещаниями использовать свои полномочия президента «для ликвидации сегрегации в округе Колумбия, включая учреждения федерального правительства, и в вооруженных силах».
Эйзенхауэр охотно афишировал свои намерения превратить Вашингтон в «показательный город мирного прогресса в сфере гражданских прав». Основное население Вашингтона составляют государственные служащие и обслуживающее их население. Здесь не было сил, непосредственно заинтересованных в сохранении сегрегации, наоборот, владельцы универмагов, кафе и кинотеатров только выиграли бы от ее отмены. Особенности правового статуса округа Колумбия давали широкие возможности исполнительной власти действовать здесь в сфере гражданских прав, минуя законодательные учреждения. Ликвидация расовой сегрегации в столице США, где расположен дипломатический корпус, представляла для правительства давно назревшую необходимость. Иностранные дипломаты из стран с небелым населением постоянно становились здесь жертвами расистских порядков: их не пускали во многие рестораны, клубы и спортивные учреждения.
Поэтому любые акции правительства в сфере гражданских прав непосредственно на виду у сотен аккредитованных в Вашингтоне иностранных корреспондентов сулили пропагандистские дивиденды. Таким образом, своей широко разрекламированной политикой ликвидации сегрегации в округе Колумбия президент хотел при минимальных издержках получить максимальный политический эффект.
Эта деятельность администрации не затрагивала сегрегацию и дискриминацию негров по всей стране, ограничиваясь лишь небольшой территорией округа Колумбия. В течение первых трех лет пребывания в Белом доме Эйзенхауэр не только не требовал принятия какого-либо федерального законодательства о гражданских правах, а, наоборот, противился предложениям такого рода. Выступая на пресс-конференции 3 марта 1954 г., президент заявил: «Я уверен, что существуют некоторые вопросы, решение которых посредством карательного или принудительного федерального закона не является лучшим методом».
Несколько месяцев спустя президент вновь пытался обосновать свое отрицательное отношение к использованию законодательных мер для ликвидации расовой дискриминации и сегрегации в стране. «Я больше верю,— заявил Эйзенхауэр на пресс-конференции 16 июня 1954 г., — в прогресс, достигнутый с помощью разума и сотрудничества людей, чем с помощью закона». Хотя в период избирательной кампании 1952 г. республиканцы обещали добиться федеральных законов против линчевания, об отмене избирательного налога и др., конгресс 83-го созыва (1953—1954 гг.) ничего не сделал для улучшения положения негритянского населения. «Этот контролируемый республиканцами конгресс, — писала негритянская газета «Афро-Америкэн»,— придерживался еще более жесткой линии в отношении законодательства о гражданских правах, чем любой другой конгресс за последние 25 лет».
Важнейшее правовое решение, касающееся гражданских прав, было в эти годы принято не конгрессом, а Верховным судом США. В советской историографии это решение Верховного суда от 17 мая 1954 г. по делу Брауна (Вгоwn v. Board of Education of Topeka ) не получило единой оценки.
Для американской буржуазной историографии характерно крайнее преувеличение значения этого решения. Например, А. Невинс и Г. Коммейджер оценивают его как «самое важное решение в истории расовых отношений». Каково же действительное значение этого решения Верховного суда, какова была роль правительства в его принятии? Для ответа на эти вопросы необходимо, во-первых, учитывать место Верховного суда в системе органов государственной власти США; во-вторых, рассмотреть это решение с учетом конкретно-исторической обстановки, в которой оно было принято, правового положения негров в то время; и, наконец, н-третьих, учесть не только юридические, но и социально-психологические последствия решения.
Верховный суд при рассмотрении конкретных дел решает вопрос (если он возникает по делу) о соответствии конституции США тех или иных законов, судебных решений или актов исполнительной власти. Решение Верховного суда от 17 мая 1954 г., объявившее противоречащими конституции законы о раздельном обучении белых и черных детей, формально касалось 17 штатов и округа Колумбия. В этих штатах сегрегация школ осуществлялась на основании специальных статей конституций или законов. В четырех штатах (Аризоне, Канзасе, Нью-Мексико и Вайоминге) сегрегация проводилась по решению местных управлений по вопросам образования. Особенно строго изоляция негритянских детей осуществлялась в 11 штатах бывшей Конфедерации. Здесь из 2988 тыс. негритянских школьников только 64 тыс., т. е. 2,1%, посещали в 1954 г. школы для белых. В округе Колумбия в 1954 г. в интегрированных начальных школах училось только 25% всех школьников.
Фактическое значение решения Верховного суда выходило за рамки проблемы десегрегации в школах южных и пограничных с ними штатах и даже системы образования в стране в целом. В решении подчеркивалось, что «сегрегация является отрицанием равной для всех защиты со стороны законов», гарантированной XIV поправкой к конституции США. Хотя в контексте решения это определение относилось к системе образования и хотя в самом решении доктрина «раздельных, но равных» условий объявлялась недействительной только в системе образования, Верховный суд впервые с 1896 г. поставил под сомнение конституционность сегрегации и освещавшей ее доктрины в целом. Доктрина «раздельных, но равных» условий являлась правовым фундаментом, на котором была воздвигнута сегрегационистская стена, изолировавшая негров почти во всех сферах жизни. Решение Верховного суда не объявляло незаконной всю эту всеобъемлющую сегрегационистскую систему, но оно создавало правовой плацдарм, опираясь на который негритянский народ и его союзники могли продолжать наступление против сегрегации. Эта борьба против сегрегации — чего не поняли некоторые негритянские деятели ультралевого толка — имела принципиально важное значение для борьбы против всей системы расового угнетения негритянского народа. На практике доктрина «раздельных, но равных» условий означала для негров раздельные, но худшие условия. Особенно важные социальные последствия имело это неравенство в образовании.
Опыт двух десятилетий показал, какая длинная дистанция отделяет решение Верховного суда о десегрегации в школах от его полного претворения в жизнь. Кроме того, сама по себе отмена сегрегационистских ограничений, предоставление неграм равных юридических прав еще не означали фактической возможности пользоваться этими правами, радикального изменения в их положении. Для этого необходимо было добиться существенных сдвигов в социально-экономической сфере — повышения квалификации негров, увеличения заработной платы, ликвидации фактической дискриминации при найме, продвижений по службе, при увольнении и т. д. Тем не менее в 50-е годы, на этом этапе освободительной борьбы негритянского народа, ликвидация всех сегрегационистских барьеров и установление юридического равноправия негров во всех сферах жизни являлись объективно важной, неотложной задачей. Не сломав стены сегрегации, не добившись юридического равноправия, негритянское движение не могло успешно двигаться вперед.
Решение Верховного суда имело для негритянского народа и важные социально-психологические последствия. Как уже отмечалось, доктрина «раздельных, но равных» условий исходила из неравенства рас, из презумпции превосходства белой расы. Эта расистская ложь, освященная авторитетом высшего судебного органа государства и воплощенная в разветвленной системе узаконенных общественных институтов и неофициальных джимкроуистских порядков, естественно, воздействовала на массовое сознание негритянского населения. Вся система расовых отношений, вся социальная структура общества внушали неграм с детских лет представление о превосходстве белых, принижали чувства собственного достоинства и самоуважения. «Каждый негр, независимо от образования и культурного уровня, — писал М. Л. Кинг, — несет бремя многовекового унижения и неравноправия, Он ощущает это бремя каждое мгновение своей сознательной жизни, и часто оно тяготеет над ним даже во сне. Это подрывает его веру в себя и уменьшает его достижения».
Бойкот в Монтгомери —
начало прямых массовых действий
Тактика президента, направленная на осуществление гражданских прав черных «с большой осторожностью, чтобы не доводить дело до открытого конфликта», была обречена на неудачу. С одной стороны, среди масс черного населения, особенно на Юге, назревали настроения недовольства, нетерпения и протеста, которые с конца 1955 г. вылились в волну массовых выступлений с требованием положить конец расовой дискриминации и сегрегации. С другой стороны, реакционные, расистские круги не только не желали считаться с новыми условиями и пойти на уступки требованиям негритянского населения, но, наоборот, решили подавить нарастающее движение за гражданские права всеми имеющимися в их распоряжении средствами.
Важнейшую роль в развертывании этой борьбы, во всем дальнейшем развитии негритянского движения сыграл бойкот автобусов в г. Монтгомери. Непосредственным поводом для бойкота послужил арест негритянской швеи Розы Парке, которая отказалась уступить место в городском автобусе белым пассажирам. Начавшийся 5 декабря 1955 г. бойкот продолжался 381 день. 50 тыс. черных жителей города предпочли ежедневно идти многие мили пешком, чем продолжать мириться с унизительными порядками, существовавшими на транспорте, как и в других сферах городской жизни.
Весь аппарат местной власти, все силы расизма были использованы для разгрома движения протеста. 90 руководителей движения, среди них 27-летний пастор баптистской церкви Мартин Лютер Кинг, были преданы суду. Полицейские и банды куклуксклановцев пытались запугать участников бойкота. В дом Кинга была брошена бомба.
13 ноября 1956 г. Верховный суд США признал законы штата Алабама о сегрегации в автобусах неконституционными. Официальное распоряжение о прекращении сегрегации было издано 20 декабря 1956 г. Бойкот закончился победой. На следующий день в шесть часов утра на одной из остановок собрались руководители бойкота и Роза Парке. Когда приехал автобус, Кинг и его товарищи заняли в нем места, на которых негры никогда в прошлом не могли сидеть. «Вы, наверное, священник Кинг, не правда ли?», — неожиданно спросил белый водитель. «Да, это я», — настороженно ответил Кинг. «Мне приятно будет вести Вас в это утро», — приветливо улыбаясь, ответил водитель.
Не все, однако, встретили десегрегацию по-дружески. В последующие недели расистские банды неоднократно обстреливали автобусы, забрасывали их камнями, избивали негритянских пассажиров, продолжали акты террора против руководителей бойкота. Они взорвали дом, в котором проживал ближайший сподвижник Кинга 30-летний баптистский священник Ральф Абернети, и четыре негритянские церкви.
Мужественная борьба негритянского населения Монтгомери зажгла бикфордов шнур: взрывы протеста против сегрегации начали сотрясать другие города Юга. В Таллахасси (штат Флорида) около 15 тыс. негров с мая по декабрь 1956 г. бойкотировали городские автобусы. Затем начался массовый бойкот автобусов в Бирмингеме, в Таскиги — бойкот универмагов. Движение за гражданские права негров вступало в полосу подъема.
События в Монтгомери явились для правящей Америки неожиданностью. Его негритянское население, как и других городов Юга, казалось, до сих пор принимало существующие порядки как нечто само собой разумеющееся и не намеревалось бросать открытый вызов системе сегрегации. Но это была видимость спокойствия, затишье перед бурей. И разразившаяся буря не являлась случайной вспышкой недовольства. Бойкот отразил важные сдвиги в социально-экономическом положении Юга, в массовом сознании негритянского населения. В годы войны и в последующие годы форсированно шел процесс индустриализации Юга — росла местная промышленность, сюда же перебазировались многие предприятия с Севера. Только компания «Дженерал электрик» перевела на Юг более 15 предприятий. Южные штаты привлекали монополистический капитал тем, что здесь почти не было профсоюзов, а ставки заработной платы — ниже, чем на Севере.
В 50-е годы невиданными в прошлом темпами происходило разорение фермеров. Исчезли сотни тысяч мелких и средних ферм. В широких масштабах проходила ликвидация арендаторских хозяйств, особенно на Юге. Техническая революция окончательно подорвала систему кропперских хозяйств: в 1935 г. их насчитывалось на Юге 392 тыс., в 1950 г.— 198 тыс. Аграрный кризис тяжело ударил по негритянской бедноте, ведя к массовому вытеснению негров из сельского хозяйства. Главный поток миграции негров направлялся на Север и Запад. Но часть негров оседала в городах Юга. С 1940 по 1950 г. численность негров, проживавших в городах Юга, возросла на 23,7%. Основная масса Негров была вынуждена заниматься самым низкооплачиваемым, неквалифицированным трудом. В Монтгомери, например, 48% негров-мужчин были либо чернорабочими, либо работали в услужении. Их средний заработок был почти вдвое меньше, чем у белых. Постоянная нужда, от которой страдали негры, усугублялась постоянным унижением их человеческого достоинства.
Решение Верховного суда от 17 мая 1954 г. было встречено неграми с воодушевлением. Но скоро они увидели, что местные власти не собираются его осуществлять. Оставался только путь активной борьбы. Важным стимулом для укрепления боевых настроений среди негритянского населения явились успехи национально-освободительной борьбы за рубежом. «Тот, кто протестует против сегрегации в автобусах в Монтгомери и Таллахасси, — отмечали американские коммунисты, — черпает вдохновение в борьбе народов Африки за независимость».
Для негритянского населения Монтгомери, которое долго терпело жестокий гнет, несправедливости и унижения, арест никому не известной женщины Розы Парке явился лишь последней каплей, переполнившей чашу его терпения. «Этот протест возник не вдруг, подобно Афине, родившейся из головы Зевса... Приходит время, когда народ наконец не может больше терпеть притеснения. Приходит время, когда народ больше не хочет находиться под гнетом эксплуатации и несправедливости»
Бойкот в Монтгомери открыл новую страницу в негритянском освободительном движении. Его значение заключалось в следующем.
Во-первых, движение негритянского протеста, которое в основном развивалось на Севере, теперь охватило цитадель расизма — Юг.
Во-вторых, бойкот знаменовал собой изменение в характере движения, превращение его в подлинно массовое, всенародное движение. В предшествующие годы главной формой борьбы были судебные иски в связи с теми или иными актами несправедливости в отношении отдельных негров. Высшим достижением этой борьбы, возглавлявшейся НАСПЦН, стало решение Верховного суда о десегрегации в школах.
Массы не участвовали в борьбе, которую вели юристы ассоциации. Теперь в борьбу непосредственно включилось некогда «забитое и приниженное население негров» Юга. Из судебных залов она переносилась на улицы и площади городов. Кинг и другие руководители движения за гражданские права, развернувшегося после Монтгомери по всей стране, сумели найти лозунги, понятные и близкие миллионам угнетенных, далеких от политики черных американцев. Они сумели вовлечь эти массы в активные политические выступления.
В-третьих, негритянское движение обогатилось новой тактикой — прямых ненасильственных действий. Эта тактика учитывала реальное соотношение сил между борцами за гражданские права негров и их мощным противником: «Тактика ненасилия,— писал позже Кинг, — оказалась весьма эффективной на Юге, она парализовала бешеных сегрегационистов, ищущих возможности физически уничтожать негров... так как даже расисты не могли стрелять среди бела дня в невооруженных мужчин, женщин и детей». Вместе с тем тактика ненасилия не означала непротивления злу, примирения с несправедливостью. Это была форма мирного, активного протеста в условиях, когда использование насильственных средств (к чему массы не были готовы) могло привести к бессмысленному кровопролитию.
В-четвертых, вовлечение широких слоев негритянского населения в активные выступления привело к подлинной революции в массовом сознании. Негритянский народ никогда не мирился с угнетением, в нем всегда жил дух протеста. Но теперь этот дух охватил самые широкие массы, даже те группы населения, среди которых преобладали настроения апатии и смирения. В ходе бойкота в Монтгомери и последовавших за ним сотен других выступлений негритянский народ проникался чувством уверенности в своих силах, самоуважением, гордостью, проходил школу совместных действий, закалялся морально и рос идейно.
В-пятых, в битвах за гражданские права выросло новое поколение негритянских руководителей, ближе знающих нужды и чаяния масс. Сила этих лидеров была не в благосклонном отношении к ним правящих кругов, а в доверии и поддержке масс. Это были не кабинетные деятели, а борцы, которые возглавляли колонны демонстрантов, не раз сидели за решеткой, проявляли подлинное личное мужество и готовность идти на жертвы. По мере развертывания борьбы такие деятели, как Кинг, Абернети, все лучше начинали понимать не только текущие, но и долговременные задачи негритянского движения.
Закон о гражданских правах 1957 г.
Взрывы негритянского возмущения побудили правящие круги США ускорить рассмотрение законодательства о гражданских правах. И правительству, и большинству членов конгресса становилась очевидной невозможность дальнейшего бездействия в этой области. Но среди руководства партий и даже в самом правительстве не было единодушия по вопросу о конкретной политике в области гражданских прав. Некоторые республиканские деятели, например тогда еще молодой конгрессмен из Филадельфии Хью Скотт, поддержали требование Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения о принятии билля, который гарантировал бы неграм право на голосование. В свою очередь министр юстиции Герберт Браунелл, тесно связанный с правящей элитой и монополиями Северо-Востока, добился от кабинета (в отсутствие больного президента) согласия на подготовку правительственной программы гражданских прав. Не последнюю роль, видимо, играли предвыборные соображения. Болезнь Эйзенхауэра, перенесшего инфаркт, ставила под сомнение возможность его вторичного выдвижения на выборах 1956 г. Это усиливало потребность республиканцев в укреплении своих политических позиций в северных штатах, где быстро росло черное население.
Либералы-демократы болезненно воспринимали попытки республиканцев переманить голоса негритянских избирателей. Конгрессмен Эмануэл Селлер язвил в палате представителей: «Министр юстиции утверждает, что он не может предпринять каких-либо действий в ряде случаев (нарушения гражданских прав.— И. Г.) из-за того, что существующие законы являются слишком слабыми... Трудно, однако, понять, почему же в таком случае он не придет сюда и не изложит свои взгляды на то, какие законы необходимо иметь для того, чтобы эффективно проводить в жизнь получившие теперь признание гражданские права».
В своем послании конгрессу «О положении страны» в 1956 г. Эйзенхауэр обещал представить в скором времени «программу дальнейших усилий правительства»28 по обеспечению гражданских прав. Вскоре выяснилось, что в намерения президента входили более чем скромные планы. Он даже не согласился с предложениями своего министра юстиции, представленными кабинету 9 марта 1956 г. Два первых раздела программы Браунелла касались организационных мер: предлагалось создать Комиссию по гражданским правам и превратить бюро по гражданским правам министерства юстиции в отдел, находящийся под началом помощника министра. Два других раздела предусматривали расширение полномочий федерального правительства. Один из них (в течение последующего десятилетия он именовался в политических кругах Вашингтона как «раздел III») уполномочивал министра юстиции прибегать к судебным мерам в случаях нарушения гражданских прав. Наконец, последнее предложение касалось избирательных прав. Оно также давало право министру юстиции возбуждать судебный иск в случае нарушения избирательных прав. Последние два раздела предлагали именно то, против чего прежде всего неизменно боролись расистские круги США: применение принудительных мер в случаях нарушения гражданских прав.
Согласно версии тогдашнего начальника канцелярии Белого дома Шермана Адамса, предложения Браунелла в ходе их обсуждения были отвергнуты большинством членов кабинета. Государственный секретарь Дж. Даллес, министр сельского хозяйства Э. Бенсон, администратор по программе экономической помощи Г. Стассен высказались за отсрочку принятия предложения Браунелла. Министр обороны Ч. Вильсон, поддержав лишь предложение о создании Комиссии по гражданским правам, заявил, что «расовые отношения и так достаточно накалены» и поэтому не следует «подливать масла в огонь».
Президент поддержал только два первых предложения Браунелла, отказавшись одобрить билль об избирательных правах и «раздел III». Однако министр юстиции продолжал настаивать на своем. По словам одного американского исследователя, он прибег к «удивительно смелой тактике» и к «неповиновению». Направив в конгресс два билля, он в сопроводительном письме привел, однако, аргументы в пользу всех четырех. Затем, по явно инспирированному им самим запросу со стороны конгрессмена Кеннета Китинга (республиканец от штата Нью-Йорк), Браунелл направил в палату представителей два других законопроекта. На вопрос одного из конгрессменов, поддерживает ли он два последних законопроекта «лично» или говорит от имени правительства, Браунелл утверждал, что действует от имени правительства, которое считает их «важными».
Со своей стороны и президент не намеревался уступать министру юстиции и другим сторонникам более действенного законодательства о гражданских правах. В конце мая 1956 г. Белый дом уведомил конгресс, что настаивает на принятии лишь двух первых законопроектов. Это вызвало немедленный отклик со стороны негритянской общественности. Конгрессмен негр Чарлз Диггс телеграфировал в Белый дом: «Означает ли это сообщение... что Вы будете содействовать принятию лишь первоначально предложенных законопроекте... Если это так, это нанесет тяжелый удар по более важной части предложенного законодательства... Крайне важно немедленно внести ясность в этот вопрос, в противном случае администрация подвергнется обоснованным обвинениям в неискренности». Но президент по-прежнему придерживался тактики оттяжек. На пресс-конференции 6 июня 1956 г. он еще раз подтвердил свою позицию, заявив, что поддерживал и поддерживает принятие двух первых законопроектов. Что касается двух других, то, по его словам, еще надлежало «изучить» вопрос о том, следует ли их принимать.
Палата представителей после некоторых проволочек приняла 23 июля 1956 г. законопроекты, поддержанные президентом и объединенные теперь в один билль (НК—6127). Перед началом обсуждения 83 конгрессмена от южных штатов представили свой «Манифест гражданских прав», в котором выступили против принятия билля. Палата приняла билль 279 голосами против 126. Среди голосовавших против было 102 демократа и только 24 республиканца. Таким образом, билль был принят прежде всего за счет республиканских голосов. Утвержденный всего за четыре дня до роспуска конгресса на каникулы билль так и не был поставлен на голосование в сенате. Сенаторы-южане угрожали путем обструкции сорвать не только этот, но и другие важные законопроекты, если он будет поставлен на голосование.
Политика, проводившаяся обеими партиями в области гражданских прав, нашла свое отражение в их предвыборных документах. Съезд демократической партии в Чикаго (13—17 августа 1956 г.) включил в платформу специальный раздел о гражданских правах. Общими декларациями о «гордости за свой посильный вклад в обеспечение прав негритянского населения» демократическая партия пыталась прикрыть свое бездействие в истекшее четырехлетие. Формулировки раздела явно отражали взгляды южан по двум принципиальным вопросам: о полномочиях федерального правительства в сфере гражданских прав и об оценке решения Верховного суда о десегрегации в школах.
На первое место в осуществлении мер по ликвидации расовой дискриминации платформа ставила «усилия отдельных граждан, действия властей штатов и местных органов власти». Решение этих задач, говорилось в платформе, «требует также федеральных действий», причем подчеркивалось, что федеральное правительство должно использовать свою власть в соответствии с конституцией. Эта формулировка вполне устраивала южан, поскольку, согласно их трактовке конституции, вопросы школьного обучения относятся к компетенции не федерального правительства, а властей штатов. Платформа также тщательно избегала формулировок, одобряющих решение Верховного суда, отвергала «все предложения об использовании силы... для осуществления этого решения». Раздел о гражданских правах был компромиссом между либералами Севера и сегрегационистами Юга, очень близким к капитуляции первых.
Это было настолько очевидно, что Э. Стивенсон, которого демократы вторично выдвинули кандидатом на пост президента, в своей речи на съезде 17 августа 1956 г. попытался дать какое-то объяснение по этому поводу. «Если все мы не вполне удовлетворены тем, что сказали по этому взрывному вопросу,— отметил Стивенсон,— это происходит по той причине, что мы действовали только так, как может действовать подлинно общенациональная партия,— с пониманием необходимости согласования противоречащих друг другу взглядов. Поступая таким образом, проявляя реализм, прибегая к убеждению, а не к крайностям принуждения, наша партия сохраняла свою эффективность, избегала кризиса и внесла свой вклад в единство страны, как это могла сделать единственная общенациональная партия». Риторика кандидата должна была прикрыть тот факт, что на алтарь партийного единства были принесены интересы негритянского народа. Эта линия стоила демократической партии многих голосов черных избирателей, отданных за республиканского кандидата.
В отличие от демократов съезд республиканской партии (20—23 августа 1956 г. в Сан-Франциско) в разделе о гражданских правах своей предвыборной платформы заявил о «согласии» с решением Верховного суда о десегрегации в школах. Вместе с тем республиканцы, так же как и демократы, возражали против использования, принудительных мер при проведении десегрегации, призывая полагаться лишь на «добрую волю».
В середине октября 1956 г., за несколько недель до выборов, Эйзенхауэр одобрил все четыре предложения, содержавшиеся в программе, разработанной Браунеллом. Тем не менее он по-прежнему пытался умалить роль законодательства в ликвидации расизма, подчеркивая первостепенное значение изменений во взглядах американцев: «Решающая битва против нетерпимости,— говорил он 19 октября 1956 г.,— должна вестись не в залах законодательных учреждений, а в сердцах людей». Каким путем следует вести эту «битву в сердцах людей» за изменение веками насаждавшихся расистских взглядов и представлений, президент рекомендаций не давал.
Деятели республиканской партии старались извлечь для себя максимум выгод из того факта, что позиция демократической партии по вопросу о гражданских правах все больше отражала взгляды демократов-южан — сторонников сегрегации. Выступая в негритянских районах, они заявляли: «Голосование за Стивенсона — это голосование за Истленда»; «Если будут избраны республиканцы, вы получите дела, а не речи флибустьеров»*.
* Флибустьерство ( filibuster ) — американский политический термин, обозначающий практику произнесения членами законодательного органа многочасовых речей, умышленно рассчитанных на то, чтобы затянуть таким образом прения и помешать принятию нежелательных решений. Флибустьерство особенно широко практикуется в сенате США.
Заигрывания республиканцев с неграми и особенно внесенный ими в 1956 г. законопроект о гражданских правах, с одной стороны, и усиление влияния расистов-южан (сенатора Д. Истленда и др.) на позицию демократической партии — с другой, сказались на поведении негров-избирателей. Если с 1936 по 1954 г. на президентских выборах черные граждане отдавали более 70% своих голосов кандидатам демократической партии, то теперь положение в южных штатах и отчасти на Севере изменилось. На Юге отход негров от демократической партии явился решающим фактором победы Д. Эйзенхауэра в штатах Теннесси и Луизиана. В Нью-Йорке процент голосов черных избирателей, поданных за Стивенсона, упал с 79 в 1952 г. до 66 в 1956 г. Даже член палаты представителей от Гарлема демократ Адам Пауэлл-младший отошел от своей партии и в начале октября 1956 г. поддержал Эйзенхауэра. Пауэлл заявил, что он и другие негры, голосовавшие с ним, «временно покинули» демократическую партию из-за «ползучего истлендизма».
Комментируя итоги выборов, Г. Хэмфри заявил 9 ноября 1956 г.: «Своим бездействием в области гражданских прав демократы роют себе могилу».
Выборы 1956 г., принесшие победу Эйзенхауэру с огромным перевесом — в 9,6 млн.— голосов, в то же время почти не изменили соотношения сил между двумя партиями в конгрессе. В обеих палатах демократическая партия сохранила большинство. Ее представители вновь заняли ключевые позиции председателей комиссий. В политическом отношении новый конгресс 85-го созыва также мало отличался от своего предшественника. Газета «Уолл-стрит джорнэл». не без оснований писала по этому поводу: «Конгресс, который соберется в январе 1957 г., не очень будет отличаться от конгресса 84-го созыва, срок полномочий которого истекает». Как отмечала газета, либеральные демократы столкнутся с тем «реальным фактом, что им придется иметь дело с конгрессом, в котором республиканцы и консервативные южные демократы составляют большинство».
18 июня 1957 г. палата представителей одобрила билль о гражданских правах (НК—6127), включавший все четыре предложения, вносившиеся в истекшем году. Правда, в результате ряда поправок эти предложения были в значительной степени выхолощены.
Основная борьба вокруг законопроекта развернулась в Сенате.
17 июля президента спросили на пресс-конференции о его отношении к применению силы с целью проведения интеграции школ. Он ответил: «Я не могу представить себе такое стечение обстоятельств, которое когда-либо побудило бы меня послать федеральные войска.., чтобы силой заставить выполнять приказы федерального суда... Я не стремлюсь к дополнительной власти такого рода и я никогда не поверю, что было бы мудро так поступать в нашей стране». Когда президента спросили, считает ли он разумным решение о предоставлении министру юстиции права возбуждать судебное преследование и по собственному усмотрению проводить насильственную интеграцию школ, Эйзенхауэр ответил: «Ну, нет... во всяком случае, не без просьбы местных властей... Если вы пытаетесь двигаться слишком быстро в такой деликатной области, как законы..., вы допускаете ошибку».
В окончательном виде принятый обеими палатами конгресса и подписанный президентом 9 сентября 1957 г. закон, обычно называемый «законом о гражданских правах 1957 г.», предусматривал создание при правительстве двухпартийной комиссии по гражданским правам, на которую возлагалась задача собирать информацию в области гражданских прав; учреждение должности еще одного помощника министра юстиции; предоставление министру юстиции права возбуждать в окружных судах дела о нарушениях избирательных прав с целью вынесения судебных предписаний против подобных нарушений. Закон 1866 г. был отменен.
Сегрегационисты были в основном удовлетворены итогами борьбы. Правда, сенатор Тэрмонд в последний момент попытался затянуть принятие окончательного текста в сенате. Он произнес бессодержательную речь, которая продолжалась 24 часа 18 мин. (Это был новый «личный» рекорд флибустьерства в сенате. Прежний «рекорд», установленный в 1953 г., равнялся 22 час. 26 мин.) Однако этот словесный марафон скорее носил символический характер, чем являлся реальной попыткой сорвать принятие законопроекта. Никто из сенаторов-южан не поддержал Тэрмонда. Наоборот, Р. Рассел охарактеризовал принятие билля как «самую приятную победу» за все 25 лет его пребывания на посту сенатора.
Однако многие сторонники билля не скрыли своего глубокого разочарования его окончательным выхолощенным текстом. «Сейчас сенат справляет поминки над трупом билля о гражданских правах. Защитники сегрегации одержали большую победу», — заявил сенатор Патрик Макнамара (демократ от штата Монтана). Республиканский сенатор Клиффорд Кейс (штат Нью-Джерси) назвал принятый закон «жалким остатком билля о гражданских правах». «Я проголосую за этот билль, — заявил сенатор-республиканец от Колорадо Гордон Эллот, — но сделаю это с болью в сердце». Ряд негритянских деятелей призывали Эйзенхауэра не подписывать билль. Филип Рэндолф, президент Братства проводников спальных вагонов, предлагал президенту наложить вето на законопроект. «Лучше пусть не будет никакого закона, чем такой, как этот»,— телеграфировал он в Белый дом.
Но президент подходил с других позиций: лучше хоть какой-то закон, даже самый беззубый, тогда демократы не смогут обвинить республиканцев «в нарушении своих обещаний». На президента постоянно оказывали влияние и международные соображения. Накануне дня, когда Эйзенхауэр должен был поставить свою подпись под федеральным законом о гражданских правах, принятым впервые после 1875 г., в США произошел очередной инцидент с дипломатом из Африки: в г. Довер (штат Делавэр) министр финансов Ганы был выдворен из ресторана, закрытого для «цветных». Как писал позже сотрудник Белого дома негр Ф. Морроу, этот инцидент «показал всему миру, что мы являемся отъявленными лицемерами, когда болтаем о нашей замечательной демократии». Пытаясь сгладить этот очередной скандал, президент сделал демонстративный шаг: он срочно пригласил африканского дипломата на завтрак в Белый дом. Репортеры сообщили, что встреча продолжалась полтора часа. С первых страниц газет, сверкая улыбками, смотрели трое — президент, вице-президент и пострадавший африканец. А тем временем телеграф приносил тревожные сообщения из Литл-Рока. Неумолимо приближалось время, когда президенту уже не удастся улаживать расовые конфликты, позируя перед фотообъективами.
События в Литл-Роке
В дни, когда на письменный стол президента был положен законопроект о гражданских правах, за полторы тысячи миль от Белого дома, в маленьком городке штата Арканзас разыгрались события, которые привлекли к себе внимание всего мира. При всей, казалось бы, локальности конфликта он приобрел характер важного политического события, в стороне от которого администрация не могла остаться. Впервые в послевоенные годы правительство столкнулось с «кризисной ситуацией», создавшейся на почве обострения расовых взаимоотношений. Позже сходные ситуации сложатся в связи с событиями в Оксфорде (1962 г.), Бирмингеме (1963г.), в Алабамском университете (1963 г.) и др. В моменты этих острых столкновений особенно полно обнажались действительные позиции различных группировок в правящих кругах по негритянскому вопросу, подлинные движущие пружины политики администрации. Тот факт, что президент Эйзенхауэр (а позже президент Кеннеди) использовал войска для обуздания непримиримых сегрегационистов, дал американской буржуазной историографии материал для апологетического мифотворчества. Поэтому необходимо проанализировать обстоятельства и мотивы, которые побудили президента использовать силу.
События, разыгравшиеся в Литл-Роке, непосредственно восходили к решению Верховного суда от 17 мая 1954 г. Усмотрев в этом решении определенную угрозу системе джимкроуизма, расистские круги Юга встали на путь его саботажа, объединения своих сил для борьбы за сохранение сегрегации. Уже в июне 1954 г. в Миссисипи были созданы новые организации — «Советы белых граждан», затем они появились еще в 24 штатах. В 1956 г. был проведен объединенный съезд, который учредил организацию «Советы белых граждан Америки» со штаб-квартирой в Джэксоне, столице штата Миссисипи. Национальным секретарем ее избрали бывшего офицера плантатора Роберта Паттерсона, председателем— члена законодательного собрания штата Джорджия Роя Харриса. К 1957 г. число членов «Советов белых граждан» достигло 300 тыс.
«Советы белых граждан» — это родные братья Ку-клукс-клана. У них общая идеология — оголтелый расизм, общая программа — борьба с освободительным движением негритянского народа, за сохранение жестокого угнетения и сверхэксплуатации негритянских трудящихся. Возникает вопрос, для чего расисты создали в дополнение к Ку-клукс-клану «Советы белых граждан»? Дело в том, что при сходстве обеих организаций существуют некоторые различия в их составе, конкретных задачах и тактике. Массовую базу Ку-клукс-клана в значительной степени составляют деклассированные элементы и белая беднота, отравленная ядом антинегритянской пропаганды. Костяк же «Советов белых граждан» составляли вполне обеспеченные люди, верхние слои общества, в том числе многие политические деятели, предприниматели, плантаторы, адвокаты. Одним из непосредственных организаторов и вдохновителей «Советов белых граждан» был сенатор-демократ Истленд, председатель юридического комитета сената США.
Члены «Советов белых граждан» не сжигали крестов, не устраивали ночных шествий в балахонах и, как правило, не совершали сами вооруженных террористических актов. У них была другая сфера деятельности: они срывали выполнение решений и законов о гражданских правах, устраивали в местных законодательных собраниях обструкцию законопроектов, направленных на защиту прав негритянского народа; организовывали
вычеркивание фамилий негров из списков для участия в голосовании; добивались поражения на выборах негров и белых — сторонников либеральных взглядов; возглавляли избирательные кампании в поддержку откровенных расистов; «прочесывали» школьные учебники, чтобы те были выдержаны в традиционно-расистском духе. Советы развернули травлю участников движения за гражданские права, антинегритянскую пропаганду по радио и телевидению.
Главным идеологом «Советов белых граждан» стал Том Брэди, судья Верховного суда штата Миссисипи. Его книга «Черный понедельник», критикующая решение Верховного суда США о десегрегации в школах, стала библией для расистов. Брэди изображал это решение как «коммунистический заговор», как «декларацию социалистической доктрины».
Занимая ключевые позиции в экономической и политической жизни на юге страны, члены «Советов белых граждан» обладали огромными возможностями для шантажа неугодных им лиц и организаций. Они увольняли сторонников интеграции, прекращали закупки в магазинах, чьи владельцы не разделяли их расистских взглядов, использовали другие средства экономического давления. «Хотя «Советы белых граждан» непосредственно не участвуют в актах насилия,— пишет американский исследователь Джордж Тэйер, — нет сомнения, что их деятельность в значительной степени способствует созданию на Юге атмосферы жестокости и ненависти».
Практически ни в одном штате местные власти не намеревались проводить действительную десегрегацию. Однако у них была различная тактическая линия. Пограничные штаты Делавэр, Кентукки, Мэриленд и др. предпочли заявить о своем согласии с решением Верховного суда, но всячески оттягивали его выполнение, отделываясь символическими мерами. Власти же южных штатов открыто отвергали решение Верховного суда. В 1954—1958 гг. законодательные органы-этих штатов приняли около 200 различных законов и решений, имевших целью предотвратить десегрегацию в школах.
Борьбу против решения Верховного суда южане вели и под сводами Капитолия в Вашингтоне. 12 марта 1956 г. группа сенаторов и конгрессменов представила конгрессу «Декларацию конституционных принципов», получившую название «Южный Манифест». Основным автором документа был сенатор Сэм Эрвин. «Южный Манифест» объявлял решение Верховного суда противоречащим конституции, посягательством на полномочия конгресса и права штатов. Его авторы обвиняли Верховный суд в том, что своим решением он якобы «разрушает дружественные (?!) отношения между белой и негритянской расами, которые создавались в течение 90 лет терпеливыми усилиями лучших представителей обеих рас». Они выражали поддержку расистской доктрины «раздельных, но равных» условий и обязались «использовать все законные средства для отмены решения» Верховного суда. Под «Манифестом» поставили подписи 100 сенаторов и членов палаты представителей (96 демократов и 4 республиканца).
Расисты не ограничивались только «законными средствами» борьбы против десегрегации. Нет основания считать насилия в Литл-Роке исключительным событием, как это делают многие американские авторы. Так, в распространенном университетском учебнике «Политика и государственная власть в Соединенных Штатах» утверждается: «Почти два года после постановления Верховного суда казалось, что десегрегация могла быть мирно осуществлена в стране». Фактически расистские круги нагнетали повсюду атмосферу террора. Один из руководителей «Советов белых граждан», Р. Харрис из штата Джорджия, выступил с подстрекательским заявлением: «Население моего штата не желает ни постепенной, ни какой-либо иной интеграции... Все физически здоровые белые мужчины Джорджии примут участие в патрулировании на шоссейных дорогах». Подогреваемые подобными призывами расисты убили в феврале 1956 г. активного деятеля отделения НАСПЦН в Джорджии Томаса Брюэра. В Миссисипи за два года было убито семь негров. Линчеватели и погромщики бесчинствовали по всему Югу. По данным церковных организаций, в 1955—1958 гг. зафиксировано 530 серьезных террористических актов: 29 человек убито, 5 ранено, 44 избито, 30 домов, 7 церквей и 4 школы взорваны, 8 домов и 1 церковь сожжены. Все эти преступления оставались безнаказанными. Силы расизма не намеревались отступать ни на пядь.
В Арканзасе в ноябре 1956 г. была принята поправка к конституции . штата, которая требовала от властей штата противодействия «антиконституционному решению Верховного суда о десегрегации». Тем не менее местное школьное управление в Литл-Роке, выполняя постановление федерального окружного суда, наметило принять девять негритянских детей в городскую среднюю школу, где обучалось свыше 2 тыс. белых школьников. Это была, конечно, не интеграция, а лишь видимость ее. Но губернатор Арканзаса Орвил Фобус, возражавший даже против подобных минимальных мер, направил 4 сентября 1957 г. в Литл-Рок национальных гвардейцев. Они преградили негритянским детям путь в школу.
Действия губернатора Фобуса поставили правительство в затруднительное положение: они означали открытое неподчинение судебным постановлениям и требовали вмешательства со стороны федеральных властей. С другой стороны, президент стремился избежать прямой конфронтации с сегрегационистами и вообще осложнений внутриполитической обстановки.
На Юге знали о стремлении президента не обострять отношений с расистскими кругами. Во время предвыборной поездки по южным штатам в 1954 г. Эйзенхауэр намеренно выступал только на открытом воздухе — здесь не возникала проблема «цветного барьера». Когда Мартин Лютер Кинг обратился к президенту с призывом поехать на Юг и выступить там по вопросу о десегрегации, последний отверг это предложение. Президент не хотел лично вмешиваться в обострявшуюся в стране политическую борьбу по расовому вопросу, он стремился стоять как бы над борющимися сторонами, выступая в роли их увещевателя и примирителя. На деле это означало лишь примирение с расизмом. Фобус, видимо, рассчитывал на то, что администрация в конце концов отступит, не пойдя на использование крайних средств для проведения в жизнь судебных предписаний.
В течение нескольких недель правительство действительно маневрировало, проводило серию закрытых переговоров, медля с использованием средств принуждения. Президент пригласил Фобуса к себе, уговаривал согласиться на «постепенное» проведение интеграции школ. Но губернатор продолжал упорствовать. 20 сентября 1957 г. окружной суд потребовал от губернатора удалить национальных гвардейцев с территории школы. Фобус подчинился, но место гвардейцев заняла толпа расистов, инспирированных губернатором и «Советом белых граждан». Негритянских детей, которым удалось проникнуть в школу, вскоре пришлось в целях безопасности отправить домой: «интеграция» длилась три часа.
Расисты бесчинствовали по всему городу. Они угрожали линчевать негритянских школьников, избивали прохожих, били стекла в домах. В этих условиях 23 сентября 1957 г. президенту пришлось издать прокламацию (№ 3202), в которой он требовал от участников беспорядков прекращения всех действий, «препятствующих осуществлению приказов окружного суда» о десегрегации в Литл-Роке. Он все еще надеялся уговорить погромщиков. В Белом доме напряженно ждали сообщений из Литл-Рока. Но они были неутешительны: прокламацию игнорировали. Школу по-прежнему окружали толпы расистов. Власти штата не только не пресекали их действия, но, наоборот, всячески поощряли. В результате сами события подвели президента к той черте, за которой не оставалось возможностей для оттяжек и маневров. Правительство не могло перед лицом всего мира расписаться в собственном бессилии. На карту был поставлен авторитет исполнительной власти и лично Эйзенхауэра. Наконец 24 сентября президент сделал то, к чему его три недели призывала демократическая общественность страны. Исполнительным приказом № 10730 он направил в Литл-Рок 1000 парашютистов, а затем 10500 национальных гвардейцев. В городе был восстановлен порядок.
Закон о гражданских правах 1960 года
Наряду с вопросом о десегрегации в школах важной проблемой оставалось отстранение значительной части черного населения, особенно на Юге, от участия в выборах. Закон 1957 г., который его авторы и сторонники представляли как средство обеспечения избирательных прав черных, в действительности не прибавил ни одного черного в избирательные списки. В своем докладе в сентябре 1959 г. Комиссия по гражданским правам привела многочисленные данные о массовом отстранении негров от участия в выборах. Так, в графстве Лаундес (штат Алабама) ни один из проживающих там 15 тыс. черных жителей не зарегистрировался в качестве избирателя. Повсеместно на Юге процент негров, зарегистрировавшихся в качестве избирателей, неизменно был значительно меньше, чем белых. Комиссия (точнее, пять из шести ее членов) сделала вывод: «Необходимо найти какой-то метод, который позволил бы федеральным должностным лицам регистрировать избирателей для участия в федеральных выборах», и рекомендовала принять соответствующее законодательство. Три члена Комиссии — северяне — пошли еще дальше, предложив принять поправку к конституции, которая бы отменяла все цензы для участия в выборах за исключением возраста и оседлости. Но остальные три члена комиссии — южане — не согласились с этим предложением.
Президент Эйзенхауэр отверг рекомендации Комиссии. Касаясь ее предложения о регистрации избирателей федеральными сотрудниками, президент заявил на пресс-конференции: «Я даже точно не знаю, является ли оно конституционным».
Основная борьба в конгрессе вокруг билля о гражданских правах развернулась по вопросу об обеспечении регистрации избирателей. В конечном счете предложение Комиссии по гражданским правам было отвергнуто. Администрации удалось протащить свой вариант, который предусматривал длительную и сложную процедуру рассмотрения в судах жалоб на нарушения избирательных прав.
Закон о гражданских правах (НЕ — 8601) был принят палатой представителей 24 марта 1960 г. «За» голосовали 179 демократов и 132 республиканца, «против» — 94 демократа и 15 республиканцев. В сенате голосование состоялось 8 апреля 1960 г.: «за» — 42 демократа, 29 республиканцев, «против» — 18 демократов.
Главные положения закона о гражданских правах 1960 г. предоставляли министру юстиции некоторые дополнительные полномочия в вопросах обеспечения неграм права голоса. Он наделялся правом обращаться к судам с ходатайством определить, имело ли место лишение негров права голоса. Судам были даны полномочия назначать третейских судей, которые должны были определять, соответствуют ли граждане, обратившиеся в бюро регистрации избирателей, требованиям, предъявляемым законами штата. Закон устанавливал уголовное наказание за учинение взрывов помещений и за участие в массовых беспорядках, преследующих цель воспрепятствовать исполнению судебных приказов. Закон, таким образом, хотя и делал маленький шаг вперед, тем не менее касался лишь второстепенных вопросов.
Избирательная кампания 1960 г. и проблема гражданских прав
Первичные выборы, давшие официальный старт избирательной кампании 1960 г., проходили в дни, когда на Юге начала подниматься новая волна негритянского протеста. Как и в Монтгомери, движение началось, казалось бы, с неприметного эпизода. В Гринсборо (штат Северная Каролина) 17-летний негр-студент Джозеф Макнейл вместе с тремя товарищами зашли в кафе «для белых». Хотя их отказались обслуживать, они просидели в нем до закрытия. В последующие дни они продолжали эту своеобразную сидячую забастовку в кафе. К ним начали присоединяться другие студенты. Эта тактика, получившая название «сит-ин», уже применялась несколько раз в прошлом. Но, видимо, лишь только теперь наступил ее час. Четверо юношей, молча сносивших оскорбления ради того, чтобы сломать «цветной барьер» в кафе, не подозревали, что положат начало движению, которое со скоростью лесного пожара распространится по всему Югу. Свой первый «сит-ин» они провели 1 февраля 1960 г. Через две недели их примеру последовали молодые борцы за гражданские права в 15 городах. Через два месяца волна «сит-инов» уже захлестнула 80 городов. «Трудно оценить электризующее воздействие, оказанное первым «сит-ином», когда о нем сообщили по телевидению, радио и в печати», — вспоминал исследователь и участник этого движения Говард Зинн. Характеризуя настроения протестующей молодежи, он писал: «Для этих молодых людей решение Верховного суда 1954 г. было воспоминанием детства; бойкот автобусов в Монтгомери, начатый в 1955 г.,— первое массовое движение негров на Юге, — послужил для них вдохновляющим примером. В их памяти были живы события в Литл-Роке, незабываемые фотографии негритянской девочки, идущей в школу сквозь орущую толпу. Сит-ин в Гринсборо глубоко затронул подавляемые эмоции, и поэтому волнения с такой скоростью охватили негритянские студенческие городки на Юге».
Нарастающее движение негритянского народа за гражданские права наложило свой отпечаток на избирательную кампанию, предвыборные платформы обеих партий, тактику обоих кандидатов в президенты — Дж. Ф. Кеннеди и Р. М. Никсона. «Проблема гражданских прав в Америке,— отмечал Теодор Уайт в книге «Как создавался президент в 1960 г.»,— или, говоря другими словами, проблема отношений негров и белых, ставит перед политическими стратегами самый острый вопрос при планировании избирательной кампании». Съезд демократической партии в Лос-Анджелесе (11—15 июля 1960 г.) включил в свою предвыборную платформу самый обширный и далеко идущий раздел о гражданских правах в истории партии. Платформа предлагала: принять законодательство, которое бы уничтожило проверки грамотности и избирательный налог как условия участия в выборах; уполномочить министра юстиции возбуждать судебные иски для вынесения предписаний в случае нарушения любых гражданских прав; создать федеральную комиссию по справедливым условиям при найме; усилить права Комиссии по гражданским правам и сделать ее постоянной.
Платформа демократической партии также содержала обещание, что правительство со своей стороны предпримет необходимые меры для обеспечения равных возможностей при найме и для ликвидации расовой сегрегации в федеральных учреждениях и федеральных жилищных программах.
Съезд в Лос-Анджелесе и принятая на нем платформа свидетельствовали о намерении руководства демократической партии всемерно добиваться завоевания голосов избирателей-негров. Кандидат демократов Джон Кеннеди в своих предвыборных выступлениях неоднократно подчеркивал «огромные возможности» президента в деле обеспечения гражданских прав. Президент, повторял он несколько раз, «одним росчерком пера» может многое сделать «без вмешательства конгресса».
Среди республиканских лидеров существовали различные взгляды на то, какой тактики следует придерживаться в отношении проблемы гражданских прав. После успехов Эйзенхауэра на Юге, где он на выборах 1956 г. одержал победу в пяти штатах, республиканцы стремились закрепить здесь свое политическое влияние.
С 1957 г. национальный комитет республиканской партии развернул интенсивную работу по созданию и укреплению своих организаций в южных штатах. Руководитель этой «операции Дикси» Ли Поттер считал, что «республиканизм на Юге должен базироваться на отделении консерватизма от расизма». Однако вскоре республиканские организации в ряде южных штатов заняли откровенно расистские позиции. На штаб-квартире республиканцев в штате Миссисипи даже вывесили флаг рабовладельческой Конфедерации.
При разработке партийной тактики в избирательной кампании 1960 г. многие республиканцы-консерваторы, воодушевленные беспрецедентным ростом местных организаций своей партии в южных штатах, предлагали сделать ставку на завоевание Юга. Их взгляды Уайт суммирует следующим образом: «Отдадим голоса теперь на Севере демократам, а сами приобретем старый Юг». Эту точку зрения наиболее активно выражал аризон-ский сенатор ультрареакционер Б. Голдуотер. Она нашла отражение в проекте предвыборной платформы партии, составленной так, чтобы ублажить расистов Юга. Однако губернатор штата Нью-Йорк Н. Рокфеллер потребовал на съезде республиканской партии изменить проект, в частности пункт о гражданских правах, сделать его более приемлемым для негритянской общественности.
Последнее слово принадлежало республиканскому кандидату в президенты Никсону. В ходе своей предвыборной кампании Никсон, следуя примеру Эйзенхауэра, лично посетил южные штаты, стремясь добиться их поддержки. Но, как и его предшественник, основные усилия он сосредоточил не на Юге. Видимо, поэтому он и решил поддержать формулировки Рокфеллера.
Голдуотер расценил это как «капитуляцию» перед требованиями Рокфеллера. Не одобрял Голдуотер и выдвижения кандидатом в вице-президенты Г. К. Лоджа, тесно связанного с «истэблишментом» Северо-Востока. «По мнению Голдуотера... это лишало Никсона шансов привлечь голоса всех или большинства сегрегационистов Юга».
В платформе, принятой на съезде партии в Чикаго (25—28 июля 1960 г.), утверждалось, будто администрация Эйзенхауэра добилась большего прогресса в сфере гражданских прав, чем все правительства за предшествующие 80. лет. Республиканцы ставили себе в заслугу принятие «важного и эффективного законодательства о гражданских правах». В отличие от демократов республиканцы не решились открыто заявить в платформе о своей поддержке движения «сит-инов», но они нашпиговали ее раздел о гражданских правах (самый пространный после внешнеполитического раздел!) многочисленными обещаниями использовать «всю власть и возможности» федерального правительства для ликвидации расовой дискриминации. В условиях нараставшего подъема негритянского движения республиканцы, как и демократы, оказались вынужденными пойти в своих обещаниях дальше, чем на предыдущих президентских выборах. Кандидат в президенты от республиканской партии потерпел поражение с наименьшим в истории президентских выборов за 100 лет разрывом в голосах — 0,16%. На Юге Никсон победил в трех штатах и получил почти половину голосов еще в трех. В целом по стране за Никсона было подано 51% голосов белых избирателей.
Впервые в истории США претендент, получивший поддержку большинства белых избирателей, проиграл битву за Белый дом. В этом определенную роль сыграли голоса негров, отданные за Кеннеди. В Иллинойсе, например, где Кеннеди победил соперника с преимуществом всего в 9 тыс. голосов, за него голосовало 250 тыс. негров. В другом важном штате — Мичигане — разрыв составлял 67 тыс. голосов, а число негров, поддерживавших Кеннеди,— 250 тыс. Поражение Кеннеди в этих двух штатах, по мнению американских политических наблюдателей, означало бы его общее поражение на выборах. Так считают Т. Уайт, Ф. Морроу и многие другие. Их арифметические выкладки, однако, страдают одним недостатком: они не учитывают, что в случае изменений в позиции кандидатов по расовому вопросу и по другим проблемам распределение голосов белых избирателей также претерпело бы изменения.
Кеннеди победил прежде всего потому, что лучше своего соперника отразил настроения избирателей, желавших перемен во внешней и внутренней политике США. В рамках этой общей оценки результатов предвыборной борьбы и следует рассматривать роль голосов негров.
Успех Кеннеди среди избирателей-негров многие объясняют его эффектным жестом в отношении находившегося в тюрьме Мартина Лютера Кинга. Арест Кинга за участие в «сит-ине» в Атланте и вынесенный ему приговор — четыре месяца каторжных работ — вызвали взрыв возмущения среди негритянского населения. Советники обоих кандидатов предлагали использовать арест Кинга для привлечения голосов негров. Кеннеди реагировал немедленно. Он позвонил жене Кинга и предложил свою помощь для его освобождения. Роберт Кеннеди, руководивший предвыборной кампанией своего старшего брата, попросил судью освободить Кинга на поруки. На следующий день популярный 'негритянский лидер был на свободе. Демократы сделали все, чтобы использовать этот эпизод. Миллионным тиражом была немедленно выпущена специальная брошюра, живописующая роль братьев Кеннеди в освобождении Кинга. Ее успели распространить до выборов по всей стране. 8 ноября от 68 до 80% (по различным оценкам) негров, пришедших к избирательным урнам, поддержали кандидата демократической партии. «Если Кинг чувствовал себя обязанным перед выборами,— пишет А. Шлезингер,— то Кеннеди, судя по его победе, должно. быть, знал после выборов, как он обязан Кингу и неграм».
В наследство от уходившего на покой Эйзенхауэра новый президент в числе других сложных политических задач, подлежавших решению, получил обострившуюся негритянскую проблему. Результаты деятельности администрации Эйзенхауэра в этой области были скромными: прежде всего следует отметить десегрегацию в вооруженных силах, в правительственных учреждениях и местах общественного пользования в Вашингтоне. Во .всех других вопросах президент «действовал как крайне осторожный консерватор». Интеграция школ на Юге оставалась на нулевом цикле, а в других районах осуществлялась черепашьим темпом. Правительственные подрядчики безнаказанно нарушали антидискриминационные пункты контрактов. Законы 1957 и 1960 гг. имели очень узкую сферу применения и не предусматривали действенных мер по их претворению в жизнь. Своим бездействием в сфере гражданских прав администрация содействовала сохранению расовой дискриминации и сегрегации негритянского населения по всей стране.
Эйзенхауэр враждебно относился к решению Верховного суда о десегрегации в школах. В течение нескольких лет он возражал против какого-либо законодательства о гражданских правах и затем сделал все, чтобы принятые наконец законы почти ничем не ущемляли расистов. Сторонник политики «градуализма», т. е. мелких уступок в негритянском вопросе, Эйзенхауэр призывал негритянский народ «проявлять терпение». Ф. Морроу — негр, проработавший несколько лет в аппарате Белого дома, в своих воспоминаниях обвиняет президента в «равнодушном отношении» к правам негров. Таково, по его словам, было отношение и «всей республиканской партии... за исключением нескольких либералов».
В 50-е годы господствующей силой в конгрессе и на политической арене страны в целом был блок между правым крылом республиканской партии, с одной стороны, диксикратами и реакционными деятелями — демократами Севера,— с другой.
