ПРОТИВ КАПИТАЛИЗМА, ПРОТИВ ФАШИЗМА
COMINTERN - KOMINTERN - КОМИНТЕРН - КОММУНИСТИЧЕСКИЙ ИНТЕРНАЦИОНАЛ



ПРОТИВ СОЦИАЛ-ФАШИЗМА
"Класс против класса"

Новая тактика, получившая название "класс против класса" (или левый поворот в политике Коминтерна, начавшийся в 1928 году) предполагала, что главными задачами компартий является завоевание на свою сторону большинства или значительной части прежде всего "своего класса" - пролетариата, усиление влияния на другие слои населения, как необходимых союзников, а также готовность к защите СССР.

Каждой политической партии (а также политическому движению или организации), ведущей борьбу за власть приходится определять и свою социальную, общественную базу, и своих противников-конкурентов, и своих союзников-партнеров.

Изначально участники коммунистического движения (если под ним понимать прежде всего "Союз коммунистов" 1848 г. и "Международное товарищество рабочих" - Первый Интернационал) позиционировали себя как организации пролетарские. Однако число промышленных рабочих во многих странах в середине XIX века было не слишком-то велико. Да и во времена Второго Интернационала (социалистического) "чистый" пролетариат не представлял большинства. Поэтому-то некоторые социалистические лидеры Второго Интернационала считали своей потенциальной опорой и союзниками не только пролетариат, но и крестьянство (во всяком случае его часть), а также ремесленников, мелких торговцев, отчасти даже интеллигенцию, то есть трудящихся, наемных работников.

В отличие от большинства крупнейших стран Европы (Германия, Франция, Англия) в начале ХХ века Россия была страной преимущественно крестьянской. К тому же парламентаризм в отличие от западноевропейских стран делал в России только первые шаги. А в Германии социал-демократы еще в 1890 году получили поддержку 17% избирателей. Имели свое представительство в парламентах и рабочие (трудящиеся) Франции, Англии. Италии.

Руководители Коминтерна (да и большевики с самого начала создания РСДРП и ее раскола на два течения - большевизм и меньшевизм) полагали, что завоевание власти и установление диктатуры пролетариата возможно только революционным насильственным путем. Причем война, которая может разгореться между капиталистическими странами будет способствовать созданию революционной ситуации, в которой у коммунистической партии появляется возможность захвата власти.

При этом парламентская борьба за улучшение положения рабочих рассматривалась прежде всего как форма или направление агитационно-пропагандистской работы, то есть в качестве средства вспомогательного, но никак не основного.

Свой специфический опыт политической борьбы за власть руководители ВКП(б) считали возможным рекомендовать и компартиям Западной Европы и в общем-то даже настаивали на его универсальности.

В качестве некоммунистического влияния на пролетариат и трудящихся рассматривалось прежде всего влияние социал-демократов.

Второй (социалистический) Интернационал, фактически распавшийся в годы Первой мировой войны, после ее окончания возрождался. Первая послевоенная конференция социалистов состоялась в 1919 году, воссозданный II Интернационал был критически настроен и по отношению к Коминтерну, и к практической деятельности большевиков. В 1921 году несколько центристских соцпартий организовали еще одно объединение - Международное рабочее объединение социалистических партй - 2 1/2 (двухсполовинный) интернационал, который выступил с идеей преодоления раскола в международном рабочем движении. Представители трех интернационалов встречались, выступали с разъяснениями своих позиций, обвинениями в адрес друг друга, соглашались в том, что необходимо бороться против безработицы, за 8-часовой рабочий день, против войны, договаривались о необходимости провести совместный всемирный конгресс, но наладить взаимодействие, не говоря уже о сотрудничестве, не удалось.

В 1923 году II и 2 1/2-нный Интернационалы объединились и возник Социалистический рабочий интернационал (Социнтерн).

Как внутри ВКП(б) были разные мнения о том, как строить социализм, как готовить мировую революцию (или готовиться к ней) – у Сталина, Троцкого, Радека, Бухарина, Шляпникова, Коллонтай и других, так и в международной социал-демократии были в разных странах левые, правые, центристы и по-разному видели социал-демократы Англии, Италии и Германии свои задачи и свою роль в руководстве рабочим движением. Левые социал-демократы полагали, что революционный путь возможен, но не неизбежен, правые социал-демократы были сторонниками реформ, которые станут результатом достижения соглашений с буржуазией. Один из лидеров Социнтерна Э.Вандервельде неоднократно бывал членом правительства Бельгии, а австриец Ф.Адлер в своем "активе" имел тюремный срок за убийство министра Австрии. Степень "левизны" или радикализма у лидеров Социнтерна была различной.

Один из идеологов социал-демократии К.Каутский писал в своей книге "Интернационал и Советская Россия", изданной в 1925 г.:

" ... должны ли примыкающие к Интернационалу социалистические партии способствовать заключению советских займов или, наоборот, противодействовать им.

По нашему мнению, суть заключается не только в том, чтобы делать либо то, либо другое. Предоставлять Советской России заем без всяких условий значит давать ее деспотам новые средства для угнетения масс, над которыми они господствуют и которые они могут держать в подчинении только силой.

С ругой стороны, безусловно отклонять всякий заем значит упускать из рук могучее средство давления, дающее возможность вынуждать московские власти к уступкам в демократическом духе.

Не следует отказывать в займах, но нужно обставлять их определенными условиями, облегчающими тот страшный гнет, который давит русский народ"


Можно долго пытаться выяснять, кто был в большей степени марксистом, кто был более «свят». Нет сомнения, что наименее «святыми» в мировой политике были представители буржуазных партий, которые не спешили вводить 8-часовой рабочий день, всеобщее избирательной право и предоставлять независимость и гражданские права народам колоний.

И, конечно же, не коммунисты и социал-демократы виновны в развязывании и первой, и второй мировых войн.

"Левый" поворот Коминтерна был начат в 1927 году, а затем развит и усилен в 1928 году - и на Девятом Пленуме ИККИ, и на Шестом Конгрессе Коминтерна..

В том же 1928 году конгресс Социнтерна в Брюсселе объявил об успехах социалистического движения – 6,6 миллионов членов социалистических партий, 27 миллионов голосов избирателей, 1181 место в парламентах стран Европы.
Некоторые лидеры социалистов утверждали, что капитализм стабилен, застрахован от кризисов, фашистская опасность невелика, колониальная политика правительств стран Европы более-менее приемлема, война не неизбежна.

Социал-демократы считали, что сотрудничать им надо не столько с коммунистами, грезящими мировой революцией, сколько с профсоюзами. И допускали сотрудничество с буржуазными партиями.

Характеризуя социал-демократию, Н.Бухарин на Шестом Конгрессе Коминтерна (август 1928 года), говорил:

«Чтобы уяснить себе в должной мере, чем обусловлена сила социал-демократии, необходимо разобраться еще в целом ряде весьма существенных факторов. К числу их относятся довольно крупные внутриполитические изменения в ряде стран. Довольно обширные кадры бывших соц.-демократических или профсоюзных функционеров становятся ныне государственными чиновниками, муниципальными должностными лицами, служащими предпринимательских организаций. Произошли значительные изменения в этом направлении. Это наблюдается во многих странах и первым долгом в Германии. Тенденции к сращиванию реформистских рабочих организаций с предпринимательскими организациями и государственными органами империалистической буржуазии практически означают частичное превращение профсоюзной и партийной бюрократии в кадры служащих государственных и предпринимательских организаций. Это и есть своеобразные методы коррупции со стороны буржуазии».

«Наш тактический перелом связан с объективным изменением положения, и это послужило сигналом к повороту в наших крупнейших коммунистических партиях. Политическим стержнем этого поворота является изменившееся отношение к социал-демократическим партиям. Вопрос об отношении к социал-демократическим партиям — узловой политический вопрос. Обострение борьбы против социал-демократии — такова здесь политическая ориентировка Коммунистического Интернационала, и я считаю, что этот лозунг, эту политическую ориентацию должен принять и наш V I конгресс. В то же время я должен подчеркнуть, что заострение методов борьбы с социал-демократическими партиями отнюдь не равносильно отказу от тактики единого фронта, как это думают отдельные товарищи. Наоборот, чем резче мы будем выступать против социал-демократии, против ее политической линии, тем решительней мы должны ставить проблему завоевания масс, в том числе и социал-демократических, в том числе и рабочих масс, идущих за ней; тем энергичнее мы должны за эти массы бороться".

"… Центральную опасность теперь представляет правый уклон, если взять Коммунистический Интернационал в целом. Период стабилизации, мною проанализированный, пережитки парламентаризма, влияние социал-демократии, некоторые специфические особенности профработы — таковы центральные моменты, питающие эту опасность. Опасность эта носила в различных партиях различные формы. В чем она сказалась? Во-первых, в стремлении во что бы то ни стало к легальности, в боязни партии нарушить рамки буржуазной легальности, даже в тех случаях, когда выйти из этих рамок было необходимо, в чрезмерном повиновении буржуазным законам. Этот правый уклон сказался в игнорировании необходимости заострения классовой борьбы, например, во время стачек — в непроведении стачек там, где проводить их следовало. Этот уклон сказался и в ошибочной линии в отношении к социал-демократии, в недостаточном заострении борьбы против «левых» вождей социал-демократии. Сказывается это и в недостаточном интернационализме партии. Мы видим, что даже в общем и целом правильно ориентирующиеся партии забывают выполнить свой интернациональный долг, как это было в отношении китайской революции. Это — несомненно правый уклон ярко выраженного характера. Тот же уклон сказывается и в профработе, где общая профдисциплина ставится иногда выше нашей партийной дисциплины, и в разного рода других формах, на которых я еще остановлюсь. Непонимание правильных взаимоотношений между партией и профсоюзом приводит к тому, что партия иногда непосредственно командует массами в качестве коммунистического авангарда, не стремясь убедить, не проводя систематической работы. Обнаруживаются и некоторые тенденции к отказу от тактики единого фронта вообще».

 

Насколько правильной и успешной была тактика «класс против класса» - атака на социал-демократов?

С самого начала в установках руководства Коминтерна говорилось, что "коммунизм отрицает парламентаризм как форму будущего; он отрицает его как форму классовой диктатуры пролетариата; он отрицает возможность завоевания парламентов: он ставит своей целью разрушение парламентаризма. Поэтому речь может итти лишь об использовании буржуазных государственных учреждений с целью их разрушения" (резолюция Второго Конгресс Коминтерна "Коммунистические партии и парламентаризм").

Выступавший на в 1930 году XVI съезде ВКП(б) с докладом о работе Коминтерна В.Молотов говорил:

"Коммунистический Интернационал выдвинул и последовательно проводил тактику «класс против класса». Сущность этой тактики заключается в отказе от каких-либо соглашений с социал-демократией и в усилении борьбы за отвоевание рабочих масс от социал-фашизма путем осуществления единого пролетарского фронта снизу. Еще года три назад компартии вступали иногда во временные соглашения с социал-демократией, например, при парламентских и коммунальных выборах. Принятие тактики «класс против класса» означало не только полный отказ от каких-либо блоков с социал-демократией, но и переход к усиленной борьбе против социал-фашизма по всей линии.

... Переход к практике самостоятельного руководства экономической борьбой пролетариата неразрывно связан с проведением тактики «класс против класса». Это означало развертывание борьбы против социал-фашизма на каждом предприятии, за каждую группу рабочих и, вместе с тем, за рабочий класс в целом. Проведение этой тактической линии означало развертывание по всему фронту смертельной борьбы против социал-демократии".

 

"Левый поворот" с момента его провозглашения вызывал сомнения у некоторых коммунистов за рубежом.

Во-первых, традиции и «привычка», если так можно сказать, к парламентаризму у рабочих Европы была сильнее чем в России. К тому же в Европе выборными были не только высшие государственные органы - парламенты, но и местные органы власти.

Во-вторых, при двухтуровой системе выборов отказ от поддержки социал-демократов означал содействие победе кандидатов буржуазных партий.

В-третьих, социал-демократы в целом не заслуживали тех оценок, которые им давали лидеры российских коммунистов.

Вызывали сомнения у некоторых коммунистов и трактовки понятия "правый уклон". Может быть к этому уклону следует отнести бюрократизацю, администрирование, ограничение самостоятельности компартий в выборе тактики? Надо ли изгонять из партии и Коминтерна всех, кто позволяет себе усомниться и высказать свои сомнения? Есть ведь методы дискуссии, убеждения...

Конечно, казалось бы, если завоевать на свою сторону весь пролетариат, крестьянство, ремесленников, торговцев, служащих, учителей, врачей, мастеров и инженеров – одним словом всех трудящихся, то тогда… Ну что тогда смогли бы капиталисты?

Но как это сделать?

Модифицировать свою программу, свои лозунги, сделать их притягательными для большего количества трудящихся? Перетянуть их на свою сторону?! Но для этого, конечно, пришлось бы отказаться от таких идей как диктатура пролетариата, экспроприация и других радикальных идей. На это, конечно, руководство Коминтерна пойти не могло. Это был бы уже не Коминтерн.

Был и другой вариант – если часть трудящихся идет за социал-демократами, надо убедить трудящихся в том, что социал-демократы их обманывают. Предают их интересы! Вступили в сговор с капиталистами!

На выбор новой тактики - борьбу с социал-демократией могли повлиять как неадекватная оценка советскими лидерами происходивших событий (как потенциально революционных, пусть даже не сейчас, а в скором будущем), вероятно, сказывалось и осознание недостаточной успешности компартий Европы – и с точки зрения численного охвата трудящихся (численность соцпартий значительно превышала численность компартий), и с точки зрения результатов компартий на парламентских и местных выборах, и с точки зрения успешности стачечно-забастовочного движения. Да и социал-демократы не спешили идти навстречу инициативам коммунистов и не включались в «единые рабочие фронты», так что прежняя тактика «единого рабочего фронта» нуждалась в обновлении или замене на другую.

Конечно, существовали компартии всего несколько лет. Но влияние их было слабым, а значит не только взять власть, но и обеспечить защиту СССР в случае нападения на СССР они были не в состоянии. А руководители ВКП(б) были все-таки в значительной степени реалистами (хотелось бы надеяться) и прагматиками и к концу 20-х годов понимали, что о революции в Европе можно только мечтать, а вот то, что у кого-нибудь возникнет желание решить свои проблемы за счет войны с СССР, можно предположить.

Первыми в 1928 г. получили установку отказаться от предвыборного сотрудничества с социал-демократами коммунисты Франции и Англии.

Результаты реализации новой тактики в определенной степени показывают итоги выборов.

Выборы в парламент во Франции

(в таблице приведены количество голосов - абсолютная цифра, в процентах и количество мандатов).

 

 

социалисты

коммунисты

1924

1 814 000 – 20,1% - 104

886 000 – 9,8% - 11

1928

1 709 000 – 18,1% - 100

1 066 000 – 11,3% - 26

1932

1 964 000 – 20,5% - 132

797 000 - 8,35% - 10

 

В Великобритании на выборах в Палату общин Рабочая партия получала в 1922, 1923, 1924 г.г. от 29 до 33 % голосов. А компартия – менее 0,3 %. В 1929 г. рабочая партия получила голоса 8 370 417 избирателей – 37% и 287 мандатов. А компартия – 50 634 голоса – 0,2% и 0 мандатов.

Выборы в Рейхстаг в Германии

 

 

социал-демократы

коммунисты

1920

6 104 398 - 21,7% - 102

589 454 - 2,1% - 4

1924 7.12

7 886 261 - 26,5% - 131

3 693 280 - 12,6% - 45

1928

9 152 979 - 29,8% - 153

3 264 793 – 10,6% - 54

1930

8 577 738 – 24,5% - 143

4 592 090 – 13,1% - 77


Заметим, что национал-социалисты получили на декабрьских выборах 1924 г. 3% голосов, в 1928 г. - 2,6%, а в 1930-м - 18,33% и 107 мандатов. Последний успех был достигнут в значительной степени за счет блокировки с правыми буржуазными партиями.

По другим странам: в 20-е годы в Австрии коммунисты получали на выборах меньше 1% голосов, в Польше 1-2%, в Швеции 3-6%, и даже в Чехии 10-13% голосов.

В общем-то было ясно, что парламентским путем завоевать власть коммунисты в одиночку в Европе не смогут никогда. В крайнем случае нескоро.


Чего большевики не учитывали или недооценивали?

В странах Западной Европы по сравнению с Россией традиции парламентаризма имели более глубокие корни, были более привычными. Конечно, буржуазная демократия была демократией для богатых, избирательное право было не всеобщим, махинации на выборах имели место, подкуп избирателей был не в диковинку, участие левых партий в выборах сопровождалось преследованиями кандидатов, но несмотря на все это и во Франции, и в Англии, и в Германии, и в Италии социал-демократы были представлены в парламентах. При этом после первой мировой войны, одним из результатов которой стало крушение монархий в Германии и Австро-Венгрии, у еще большего числа граждан появилась возможность влиять на политический курс властей через выборы (которые проводились регулярно), а не через восстания и революции. К тому же в случае кризисов иногда происходили отставки правительств без выборов.

В России же "традиции" парламентаризма – это разгон I и II Государственных дум, ужесточение закона о выборах в III и IV Госдуму, арест фракции большевиков, народовластие в форме множества Советов после февральской революции, выборы Учредительного собрания и его разгон. Российские пролетарии и крестьяне и не знали толком, что такое буржуазная демократия. А вот европейские – знали.

Так что в Европе выход из кризиса мог быть найден не обязательно в войне или революции, но и в отставке правительства, и в проведении внеочередных выборов. И, конечно, в случае массовых выражений недовольства - забастовки, демонстрации, митинги, петиции и пр. - власти либо применяли меры подавления недовольных, либо принимали меры по сокращению причин недовольства. Либо и то, и другое в разных соотношениях. Ленинские «формулы революционной ситуации» были написаны в то время, когда и в России, и в Австро-Венгрии, и в некоторых других странах парламентаризм был декорацией при монархах. А во времена Коминтерна уже некоторые монархи выступали как декорация при парламентах.

Тем не менее во всех документах Коминтерна работа в парламенте признается фактически второстепенной, чуть ли не ненужной. Коминтерн фактически отвергал путь парламентской борьбы за власть – и это было безусловно следствие гегемонии российских большевиков с их историческим опытом.

Трудно было ожидать от десятка с небольшим социал-демократов в Четвертой Государственной Думе России, что они смогут добиться принятия законов, облегчающих жизнь российских пролетариев и крестьян. Да к тому же депутаты-большевики были почти сразу арестованы. А в Германии, Франции, Италии социалисты в парламентах были силой. С ними приходилось счтаться. К тому же европейские социалисты участвовали и добивались успехов не только на парламентских, но и на местных, муниципальных выборах. И, конечно, их избиратели ждали от своих избранников не только обличающих речей, но и действий, которые иногда удавалось осуществлять.

В Коминтерне возможности совместных действий с социал-демократами суживали и программные установки коммунистов – курс на мировую революцию, на диктатуру пролетариата. Программные установки социал-демократов были совсем не так радикальны как коммунистические, умеренны, компромиссны. Но в результате и социальная база социал-демократов оказывалась шире – не только рабочие, но и крестьяне, интеллигенция, представители как говорят сейчас «малого бизнеса» - торговцы, ремесленники.

К тому же оказывавшимся у власти социал-демократам удавалось проводить некоторые реформы в интересах своих избирателей - трудящихся. Пусть недостаточные, пусть половинчатые, но тем не менее их усилия не были бесплодными.

И помимо прочего социал-демократы не проводили внутрипартийных чисток. Разумеется, их можно характеризовать и как левые мелкобуржуазные партии, разумеется, и в рядах социал-демократов были свои левые, правые, центристы, свои умеренные и радикалы, своя парламентская аристократия. И, конечно, позиции социал-демократов в разных странах определялись внутриполитическим и экономическим положением в той или иной стране и были по некоторым вопросам различны - и по отношению к Версальскому договору, и особенно в проведении колониальной политики.

В решениях Третьего конгресса Социнтерна (Марсель, 1928 г.) ставилась задача:

"Рабочий класс каждой нации должен научиться использовать свою политическую, профсоюзную и кооперативную силу для того, чтобы поставить капиталистические монополии под контроль общества и организованных рабочих, расширить сферу действия общественного хозяйства и рабочих кооперативных организаций за счет частного хозяйства капиталистических монополий и разработать систему законодательной охраны труда и форму участя рабочих организаций в проведении рационализации, дабы защитить интересы масс, которым грозит опасность со стороны новых методов производства. далее, рабочий класс должен добиться дальнейшего развития страхования безработных, урегулирования условий труда с помощью коллективных договоров и обеспечения повышения реальной заработной платы".

Социнтерн предлагал отмену высоких заградительных пошлин, политику открытых дверей в колониальных странах, контрольнад международными картелями и трестами, осуществляемый международным экономическим бюро совместно с рабочими организациями и даже "включение Советского Союза в мировое хозяйство". В то же время Социнтерн выступал против немедленной ликвидации колониальной системы, поскольку это "привело бы не к прогрессу национальной культуры, а к восстановлению первобытного варварства, не к развитию национальной демократии, а к порабощению народных масс меньшинством белых колонистов или туземными деспотами, а в некоторых случаях - к новой эре капиталистических разбойничьих эекспедиций и колониальных войн".

Говорилось на конгрессе Социнтерна и о том, что все диктатуры одинаково опасны для дела мира, и о том, что большевизм является одним из видов диктатуры, которую российский пролетариат должен сбросить и восстановить демократию.

Одним из практических результатов следования новой тактике Коминтерна стало то, что в частности в Германии коммунисты порой выступали так же как фашисты, нападая на социал-демократов, оказывавшихся во власти. Впрочем и социал-демократы в Германии не жаловали коммунистов (так, в 1929 году был распущен "Союз красных фронтовиков") и проявляли терпимость по отношению к фашистским организациям.

В Италии после прихода к власти Муссолини и установления полномасштабной фашистской диктатуры - запрет всех политических партий, оппозиционной прессы, фактическая ликвидация независимых профсоюзов, аресты оппозиционных политиков и т.д. А руководителями Коминтерна перед итальянским коммунистами ставилась задача по-прежнему разоблачать "социал-фашистов". В журнале "Коммунистический Интернационал" (№29-30 от 31 октября 1930 г.) в статье "Компартия Италии и руководство борьбой масс" говорилось:

"Социал-демократия — «левое» крыло буржуазии. Итальянская буржуазия не имеет экономическо-политической программы, отличной от фашистской программы. Социал-демократия может поэтому политически мыслить только по-фашистски.

... Итальянский пролетариат в современных условиях не может победить под лозунгами «демократии» и под руководством «демократов». Он сможет победить только под лозунгом пролетарской диктатуры и под руководством компартии".

Соглашение о совместных действиях против фашизма между коммунистами и социалистами Италии было подписано только в 1934 году после прихода к власти Гитлера в Германии.

Конечно, положение трудящихся в СССР, которым формально принадлежала вся власть в стране, которые ударными темпами строили социализм могло вдохновлять трудящихся Европы. Однако методы, которыми осуществлялось социалистическое строительство, могли вызывать и недоумение, и разочарование в советском социализме.

В отсутствие непосредственной революционной ситуации европейские коммунисты оказывались в изоляции и выступали как радикалы (по своим целям), которые достойны уважения и даже восхищения за мужество и стойкость, но практически не способны помочь рабочему человеку в решении насущных проблем. А надеждам руководителей Коминтерна на то, что обостряющийся экономический кризис вызовет и кризис Социалистического интернационала, поскольку продемонстрирует крах его реформистской политики, сбыться было не суждено.

В резолюции XVI съезда ВКП(б) о работе делегации ВКП(б) в Коминтерне (1930 г.) говорилось:

"XVI съезд ВКП(б) поручает делегации ВКП(б) в Исполкоме Коминтерна сосредоточить внимание на усилении секциями КИ борьбы с социал-фашизмом, в особенности с его «левым» крылом, равно как и с влиянием национал-фашизма на отдельные прослойки рабочего класса".

А в материалах XI пленума ИККИ (1931 г.) было сказано:

"Много вреда принесла коммунистическому движению так называемая теория наименьшего зла, согласно которой главный враг пролетариата это не буржуазная диктатура в любых ее формах, а фашизм". ("Итоги XI Пленума ИККИ". ОГИЗ «Прибой», 1931 г.)