ЧАРТИСТСКОЕ ДВИЖЕНИЕ (1)
ВОЗНИКНОВЕНИЕ. ПЕРВАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ ПЕТИЦИЯ.
Новая волна подъема рабочего движения
Все грандиозные планы избавления от капиталистической эксплоатации потерпели крушение. Рухнул план ремесленников-рабочих, воспринявших учение Оуэна, — овладеть производством при помощи профсоюзов. Борьба фабричных рабочих за 8-часовой рабочий день, за повышение заработной платы, стоившая огромного напряжения, потерпела поражение.
Ничего не получив в результате политической борьбы за всеобщее избирательное право, рабочие после реформы 1832 г . перешли к новым способам борьбы за улучшение своего положения.
Рабочие убедились, что одних средств экономической борьбы — профсоюзов и стачек — еще недостаточно для низвержения всей системы капитализма. Эти средства оказались бессильны против буржуазии, вооруженной всеми средствами принуждения государственного аппарата. Реформа 1832 г. ярче, чем когда-либо прежде, обнажила классовое лицо буржуазии. После опыта классовой борьбы начала 30-х годов в рабочем движении вновь выдвигается на первый план политическая борьба. Рабочие, выступая против буржуазных порядков, начинают действовать как самостоятельная политическая сила.
Подъему политической борьбы способствовал промышленный кризис, разразившийся в Англии в 1837 г.
Кризис вызвал резкое обострение недовольства не только в среде рабочего класса, но и мелкой буржуазии, бессильной перед конкуренцией крупного капитала.
Кризис со всей резкостью поставил вопрос о дальнейшем существовании десятков тысяч ручных ткачей, прядильщиков и т. д. В деревне нарастали признаки грозной бури. Мятежники жгли имения, скирды и т. д.
Растущее массовое движение попыталась вновь использовать промышленная буржуазия, боровшаяся за свободу торговли, отмену хлебных законов и т. д. Она попыталась взять под свое руководство начавшееся движение. Наиболее радикальные представители буржуазии выдвигают лозунг расширения избирательного права. В целях использования рабочего движения при участии ловкого Плэса, обманувшего рабочих в момент борьбы за реформу 1832 г., создается в 1836 г. «Лондонская ассоциация рабочих», объединявшая наиболее привилегированную верхушку ремесленных рабочих. Во главе этой организации стал Ловетт.
Затем в Бирмингеме в 1837 г. был создан политический союз, возглавленный бирмингемским банкиром Аттвудом.
ДОПОЛНЕНИЕ
Лондонская ассоциация рабочих (London Working Men's Association), первая чартистская организация; основана 16 июня 1836 г. Организаторами её были столяр У. Ловетт, наборщик Г. Гетерингтон и другие. В 1837 от Ассоциации отделилась группа революционных рабочих во главе с Дж. Гарни. В 1838 от имени Лондонской ассоциации рабочих была опубликована программа чартистов «Народная хартия». В Ассоциации преобладали ремесленники. Её руководители выступали против революционных методов борьбы, склонялись к передаче руководства движением буржуазным радикалам. На чартистском конвенте 1839 представители Лондонской ассоциации рабочих составили ядро правого крыла. Большинство её членов вошло в созданный в 1840 реформистский Лондонский чартистский союз. (Из Большой советской энциклопедии)
Хартия в понимании чартистов
В начале 1838 г . «Лондонской ассоциацией рабочих» была выставлена хартия, содержавшая шесть пунктов:
1. Всеобщее избирательное право для всех совершеннолетних мужчин.
2. Ежегодные перевыборы парламента
3. Вознаграждение членов парламента.
4. Тайное голосование.
5. Равные избирательные округа.
6. Отмена имущественного ценза для выставляемых в парламент кандидатов*.
* Полный текст хартии в разделе ДОКУМЕНТЫ ЧАРТИЗМА
Новый подъем рабочего движения вылился в борьбу за хартию, ставшую лозунгом, объединившим всех рабочих в их борьбе против существующего строя. Хартия (charter -т.е по-английски чартер) дала свое название мощному движению — чартизму. Хартия была опубликована в начале 1838 г. Но не с этого момента начинается чартистское движение. Оно начинается не раньше конца 1838 г. — начала 1839 г., когда на борьбу за хартию выступил промышленный пролетариат севера.
Все пункты, выставленные в хартии, сводятся к политическому требованию введения всеобщего избирательного права. Характер «Лондонской ассоциации» и ее руководства наложил свой отпечаток на хартию. В хартии мы не находим ни требования республики, ни социально-экономических требований рабочих, ни равноправия женщины.
Казалось бы таким образом, что чартизм был движением чисто политическим. Но истинный чартист, как говорил Энгельс, «не ограничивается одной, политической областью». В устах рабочих эти политические требования значили гораздо больше, чем требование всеобщего избирательного права. «Для радикального буржуа, — писал Энгельс, — «шесть пунктов» — все и вся, и, в крайнем случае, они должны вызвать еще некоторые реформы конституции; для пролетария эти «шесть пунктов» — лишь средство. «Политическая власть — наше средство, социальное благоденствие — наша цель — таков теперь ясно выраженный девиз чартистов».
Один из чартистов так определял его сущность: «Народная хартия — лишь механизм, который должен дать средство для достижения конечной цели. Средство — это реформа парламента, конечная цель — социальная реформа...».
За требованием всеобщего избирательного права скрывалось стремление рабочих «поставить на место закона буржуазного закон пролетарский» (Энгельс), надежда получить власть в свои руки, чтоб ы законодательным путем изменить существующий социальный строй.
Едва ли чартисты ясно представляли себе, каким образом должно произойти изменение существующего строя, но что это изменение должно наступить, — было для них несомненно. Недаром один из вождей чартистов Гарни писал: «Если за народной хартией не последуют меры ко всеобщему уравнению условий жизни, то производительные классы будут угнетены по-прежнему».
С этой точки зрения за шестью пунктами хартия скрывалось стремление рабочего класса «...смести с лица земли английскую конституцию вместе с королевой, и Верхней палатой» (Энгельс).
Как политическое движение чартизм стоял неизмеримо выше всех предыдущих форм борьбы. «Чартизм, — говорит Энгельс, — есть концентрированная форма оппозиции против буржуазии. В союзах и забастовках оппозиция всегда проявлялась в разрозненной форме; отдельные "рабочие или группы рабочих боролись с отдельными буржуа. Если борьба принимала иногда характер общий, то это редко зависело от намерения рабочих; если же это делалось намеренно, то в основе этого лежал чартизм. Но в чартизме против буржуазии, поднимается весь рабочий класс, нападая прежде всего на ее политическую мощь, на ту стену законов, которой она (буржуазия. —, Ред.) себя окружила».
Основными кадрами чартистского движения были пролетарии. Однако и мелкобуржуазные массы, страдающие от дороговизны и застоя в делах, и мелкие производители, вытесняемые машинным производством, сочувствовали чартизму и в значительной своей части примкнули к нему и некоторое время шли вместе.
Участие мелкобуржуазных масс не было слабостью чартизма. Задача заключалась в том, чтобы обеспечить твердую гегемонию пролетариата в движении, преодолевая мелкобуржуазные иллюзии и реакционные настроения непролетарских масс. Если непролетарские трудящиеся массы, становясь под знамена чартистов, увеличивали силу и мощь движения, то в обратном направлении действовали всякого рода мелкобуржуазные идеологи, радикальные буржуа и реакционные тори, прикидывавшиеся друзьями чартистов, чтобы использовать движение в своих интересах, чтобы лишить чартизм его революционного содержания. Это были не чартисты, а временные «попутчики», от которых истинные чартисты старались скорей избавиться. Это были нередко агенты чуждых и враждебных пролетариату классов.
К числу «попутчиков» принадлежал Аттвуд. Он примкнул на время к движению, чтобы использовать его в своей борьбе за свой план денежной реформы. К числу «попутчиков» принадлежали и так называемые «сентиментальные тори», протестовавшие против того, что капитализм ломает прежние устои владычества земельной аристократии. Эти «сентиментальные тори» обращались к рабочим массам, стремясь использовать их движение в своей борьбе с промышленной буржуазией. «Попутчиком» был и священник Стефенс (1805—1879), одно время страстно агитировавший за хартию. Но и он не был истинным чартистом. Он отражал настроение не фабричного пролетариата, а разоренных развитием капитализма низов сельского населения. Стефенс вскоре отошел от чартистского движения.
Основные направления в чартизме.
Борьба между сторонниками «моральной» и «физической» силы
Чартизм был пролетарским движением. Однако различие в положении отдельных групп рабочих, как и пестрый состав участников движения отражались на характере борьбы и являлись главнейшей причиной разногласий, разделявших чартистов. С самого начала чартистского движения в нем отчетливо выделились два направления: к одному примыкали промышленные рабочие севера, к другому — преимущественно ремесленные слои; центром второго направления был Лондон.
Разногласия чартистов вращались в первую очередь вокруг вопросов тактики, вокруг вопроса, каким образом добиться проведения в жизнь хартии. Направление, опиравшееся на высококвалифицированных ремесленников, на рабочую ремесленную аристократию Лондона, стояло за мирную тактику и ограничение своих действий только пропагандой и агитацией. Это оппортунистическое, враждебное решительным революционным действиям направление получило название партии «моральной силы».
Вождем этого направления был друг и учитель радикала Плэса – Ловетт.
Ловетт, глава партии «моральной силы», говорил следующее о тех способах, которыми необходимо добиваться хартии:
«Что касается наилучших средств для проведения хартии, то мы прежде всего являемся противниками всего, что может напомнить революционную борьбу, призыв к физической силе, к насилию; мы думаем, что победа, одержанная таким образом, будет поражением, нанесенным действительным принципам демократии. Мы считаем также необходимым для того, чтобы добиться реформы, убедить все классы населения в том, что их интерес — в присоединении к нам; так, только так мы сможем завоевать мирным путем хартию: единый народ имеет всегда много средств добиться осуществления своих желаний без насилия».
Приведенное заявление Ловетта характерно для всего возглавляемого им течения.
«Лондонская ассоциация рабочих» не пользовалась авторитетом среди промышленных рабочих масс, сосредоточенных в промышленных городах севера. В своих выступлениях промышленные рабочие шли гораздо дальше, чем того хотели вожди партии «моральной силы».
Вожди, промышленных рабочих резко выступали против взглядов Лоуэтта и стояли за применение «физической силы», т. е. за решительную борьбу с правительством и за применение революционных мер в борьбе с ним.
Популярный и влиятельный среди рабочих севера ирландец О'Коннор смотрел на себя как на вождя подлинных пролетариев, противопоставляя их лондонской рабочей аристократии: «Пусть только, — говорил он, — рабочие, — я имею в виду рабочих с мозолистыми руками, небритыми подбородками и плисовыми куртками*, — пусть только они прочитают писание лондонцев, и мыльный пузырь лопнет...».
* Плис — материя, из которой рабочие шили себе одежду. Однажды в качестве почетного дара они преподнесли О'Коннору, который не был рабочим, плисовую куртку и штаны.
В противоположность последователям Ловетта О'Коннор говорил:
«Народ слишком долго и слишком покорно выносил притеснения; я никогда не советовал народу прибегать к физической силе, но надо все же сказать, что те, которые кричат против насилия, поддерживают свою власть исключительно физической силой. Я буду пользоваться моральным воздействием до тех пор, пока это возможно, до последних пределов, но я хочу также закрепить в их (рабочих — Ред.) памяти, что лучше умереть свободным, чем жить рабом. Каждая почетная победа достигалась физической силой, но им не надо этого, ибо, если они добьются всеобщего избирательного права, они быстро разрушат твердыню подкупа»
В начальный период рука об руку шел с О'Коннором и другой видный вождь чартистов О'Брайен.
Среди лондонских пролетариев вел работу Гарни. Группа его сторонников скоро откололась от «Лондонской ассоциации рабочих» и образовала свою «Демократическую ассоциацию». В противовес сторонникам «моральной силы» эта группа выставила свою программу революционной борьбы; эта программа намного превышала общий уровень чартистского движения: в ней было более ясное понимание соотношения между конечной целью движения и политической борьбой; она выставляла конкретные лозунги борьбы, выходящие за пределы шести пунктов хартии: лозунги 8-часового рабочего дня, легализации профсоюзов, отмены закона о бедных и т. д.
Социально-экономические взгляды чартистов
Помимо разногласий тактических, определявшихся составом самого пролетариата, среди чартистов были разногласия и относительно того будущего общества, построением которого они должны будут заняться после захвата власти.
Среди ремесленных рабочих большой популярностью пользовались взгляды утописта Оуэна; Ловетт также был оуэнистом. Возможность перехода к социализму без революции соответствовала стремлениям группы «моральной силы». Несколько более ясные социалистические идеи были у вождей направления «физической силы» Гарни и О'Брайена; однако представитель этой же группы О'Коннор был противником социализма, он считал, что «принципы социализма и коммунизма противоречат природе человека». «Осуществите, — писал О'Коннор, — систему коммунизма, и вы разрушите индустрию, уничтожите частную конкуренцию и создадите войну ленивых и сильных против прилежных и слабых».
О'Коннор мечтал о наделении всех рабочих земельными участками и о превращении их в мелких собственников, чтобы улучшить таким образом их положение.
В этих его воззрениях целиком отразилось влияние вновь пришедших из деревни, разоряемых капитализмом, малоземельных крестьян, мечтавших вернуться к своей собственности. Разоренные крестьяне поступали на фабрики, принося с собой в среду рабочего класса свои мелкособственнические воззрения.
В эту эпоху наиболее видным вождям чартизма казалось, что единственным выходом для трудящихся было возвращение к эпохе докапиталистической, к тому времени, когда сельское хозяйство преобладало над другими видами экономической деятельности, когда существовали самостоятельные мелкие хозяйчики, теперь разоренные и разоряемые капитализмом.
Даже один из лучших теоретиков начального периода чартистского движения — О'Брайен заявлял, что он «враг системы, создавшей перевес фабрики над сельским хозяйством, системы, при помощи которой угнетатели рабочего класса превратили земледельцев в фабричных рабочих». Он был сторонником своеобразной национализации земли, осуществляемой государством путем покупки земли, копей, рудников и т. д. Затем национализированное имущество должно было сдаваться в аренду. Вырученные таким образом деньги государство должно, по его мнению, употреблять на полезные для всего общества цели.
Для вождей чартистского движения — политического движения пролетариата — особенно важно было уметь противопоставить пролетариат другим классам. Ловетт и другие вожди группы «моральной силы» совершенно не понимали роли классовой борьбы; пролетариат у них тонул в общем понятии «народ».
Выше остальных вождей чартизма в полосу его расцвета стоит О'Брайен. Он понимал, что все богатство средних и высших классов есть результат труда рабочих и крестьян; он считал, что рента и прибыль — «налог на труд», что угнетенное «рабское» состояние пролетариата есть дело не отдельного правителя, а целых классов. Он приближался к пониманию классовой сущности государства. «Правительство, — говорил он, — заказывается капиталистами, чтобы охранять их барыши».
Довольно ясное понимание классовой борьбы было у Гарни — организатора «Демократической ассоциации».
Представители «Демократической ассоциации» отличались большей классовой сознательностью. Они четко противопоставляли интересы буржуазии интересам пролетариата и говорили, что пролетарии в борьбе со своими классовыми врагами должны полагаться «на себя и только на себя».
ХОД ЧАРТИСТСКОГО ДВИЖЕНИЯ
Начало борьбы за хартию. Чартистский конвент 1839 г.
Историю чартистского движения можно разбить на три периода.
Первый период достиг своего наибольшего развития в 1839 г., кульминационным пунктом второго был 1842 г., а третьего — 1843 г.
8 мая 1838 г. была опубликована хартия, и с этого времени началась активная агитация за хартию. Чартисты собирали многотысячные митинги, на которых предлагали к подписи петицию для подачи ее в парламент; здесь же избирались депутаты в Конвент (на съезд), который должен был руководить движением в период подачи петиции.
Движение, особенно в промышленных районах севера, достигало необычайной степени напряженности; на митинги сходились десятки, а иногда и сотни тысяч людей, очень часто вооруженных.
Особенно эффектны и грозны были ночные митинги, на которые рабочие являлись прямо с работы в рабочей одежде и о факелами в руках. Над головами манифестантов или митингующих реяли знамена, на которых можно было прочесть лозунги вроде следующих: «Рабочие — истинно благородная часть нации», «Всеобщее избирательное право или всеобщая месть», «Побольше свиней, поменьше попов».
На митингах в качестве ораторов выступали рабочие, приходившие прямо с фабрик от станков и машин. «Тот самый человек, — рассказывает один немецкий журналист того времени, — которого видели на улице в лохмотьях, которого считали за полумертвое, погибшее существо, здесь выступал на ораторской трибуне, и с его уст лилась речь, то приводившая собрание в восторг, то наполнявшая сердца всех присутствующих такой грустью, что горячие слезы текли по щекам». Чартистские газеты расходились в десятках тысяч экземпляров. Чартистские вожди и ораторы встречались восторженно массой и пользовались громадной популярностью.
4 февраля 1839 г . открылся первый чартистский Конвент в Лондоне; он был назван «Национальным Конвентом трудящихся классов» и состоял из 35 делегатов. К моменту созыва Конвента было собрано полмиллиона подписей под петицией. С самого же начала в Конвенте началась борьба между сторонниками «моральной силы» и сторонниками «физической силы».
Руководители «Лондонской ассоциации» считали, что Конвент должен склонить «общественное мнение» в пользу хартии, т. е. они считали необходимым обращаться за сочувствием ко всем классам. На конгрессе было сильное правое крыло, состоявшее из 8 делегатов центра ремесленного производства оружия — Бирмингема, сторонников либерального буржуа, банкира Аттвуда. Правые считали, что необходимо заручиться согласием ряда членов парламента поддержать петицию, иначе говоря, предлагали итти на соглашение с партиями буржуазии. Подав петицию, Конвент, по их мнению, должен разойтись, и не принимать никаких мер.
Против бирмингемцев и против вождей «Лондонской ассоциации» выступила левая часть Конвента во главе с Гарни. Когда последний поставил вопрос о революционном воздействии на парламент, лидер бирмингемцев — Коббет демонстративно покинул собрание. Вскоре ушли и прочие бирмингемцы. Конвент терял время в бесплодных спорах. Это вызывало негодование левых.
Правда, левые и помимо Конвента вели агитацию. На созываемых ими многочисленных митингах они говорили о необходимости решительных революционных мер в случае, если парламент отвергнет петицию. Для того чтобы Конвент мог опереться на революционные массы, О'Коннор и О'Брайен предложили перенести его заседание из Лондона, где было засилие лучше оплачиваемых ремесленников, рабочих, » промышленный центр. Конвент перешел в Бирмингем, но переход в этот город был также ошибочным, так как и он не являлся городом крупной фабричной промышленности.
На следующий день (14 мая 1839 г.) после переезда в Бирмингемском Конвенте обсуждался вопрос о том, какие меры необходимо будет принять в случае отклонения петиции. Было предложено потребовать из банков сбережения и объявить месячную стачку («священный месяц»). Некоторые возражали против этих мер как слишком революционных. Гарни же находил, что призывать к изъятию вкладов — нецелесообразно, так как у большинства рабочих нет сбережений, а что касается всеобщей стачки, то она кончится поражением, если за ней не последует вооруженное восстание.
Для того чтобы петиция имела более внушительный вид, Конвент решил собрать побольше подписей и отсрочил подачу петиции.
Чем больше затягивал Конвент свою подготовительную деятельность, тем яснее он демонстрировал свою слабость, нерешительность и царящую в нем разноголосицу. Правительство начало принимать меры для разгрома движения, стянуло войска, мобилизовало полицию и искало случая спровоцировать преждевременное восстание. В Бирмингеме войска напали на мирную толпу. В ответ на это начались поджоги и разгром лавок. После 3 дней усилиями полиции и войска восстание было подавлено.
События в Бирмингеме нашли свой отклик по всей стране, особенно на промышленном севере, где готово было разразиться восстание. В Ньюкастле, Глазго, Сендерленде и других городах происходили огромные митинги, которые часто заканчивались кровавыми столкновениями с полицией и солдатами. Конвент вследствие присутствия на нем сторонников Ловетта не решался взять на себя инициативу.
ДОПОЛНЕНИЕ
Основные тезисы Первой национальной петиции (Шесть требований народной хартии) были сформулированы впервые в 1837 году, затем она была опубликована в виде Билля (законопроекта) в 1838 году и, наконец, в парламент была представлена окончательная редакция, которую подписали более 1,2 миллиона человек.
ПЕРВАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ ПЕТИЦИЯ*
* Первая национальная петиция была составлена в Бирмингеме и затем принята лондонской ассоциацией рабочих; опубликована 14 мая 1838 г ., представлена в парламент в мае 1839 г . Это текст петиции, представленной в парламент.
Достопочтенным общинам Соединенного королевства Великобритании и Ирландии, собранным в парламент, петиция нижеподписавшихся их страждущих соотечественников.
Мы, ваши просители, живем в стране, торговцы которой отличаются предприимчивостью, фабриканты которой весьма искусны, а трудолюбие рабочих вошло в пословицу. Сама по себе страна прекрасна, почва ее плодородна, климат здоров; она в изобилии снабжена материалами для торговли и промышленности; в ней есть много удобных гаваней; по легкости внутреннего сообщения она превосходит все другие страны.
В течение 23 лет мы наслаждаемся глубоким миром.
Все же, несмотря на все эти благоприятные для народного благополучия условия, несмотря на все стремление и умение выгодно использовать их, мы обременены страданиями, и в общественной и в частной жизни.
Мы изнемогаем под бременем налогов, которых все же оказывается далеко недостаточны для нужд наших правителей; наши промышленники трепещут на краю банкротства; наши рабочие умирают с голоду, капитал не дает прибыли, а труд не вознаграждается; дом ремесленника опустошен, зато кладовая ростовщика полна; работный дом переполнен, а фабрика обезлюдена.
Мы смотрели во все стороны, мы старательно искали причин нужды, столь тяжкой и столь продолжительной.
Мы не можем найти ни одной из них ни в природе, ни в провидении. Небо было милостиво к народу, но безумие наших правителей обратило в ничто благость божию.
Энергия, могущественного королевства тратилась нас создание власти эгоистичных и невежественных людей, и его богатства расточались для их обогащения.
Благу одной партии было принесено в жертву благо всей нации; немногие правили в интересах немногих, между тем как интересы большинства оставались в пренебрежении или нагло и тиранически попирались.
Народ лелеял надежду, что средство от значительной части — если не от всех — своих обид и страданий он найдет в акте о реформе 1832 г .
Его учили смотреть на этот акт как на мудрое средство для достижения достойной цели, как на механизм улучшенного законодательства, когда воля масс наконец будет иметь силу.
Но народ был горько и низко обманут. Плод, казавшийся столь привлекательным для взора, превратился в пыль и прах, когда он был сорван. Акт о реформе передал власть от одной господствующей партии другой, оставив народ столь же беспомощным, как и прежде. Ваше рабство сменилось на ученичество в свободе*, что еще более усилило мучительное чувство нашего социального унижения, прибавив к нему, горесть от вновь несбывшейся надежды.
* Сравнение с положением ученика в цеховом ремесле, которому в далеком будущем стать самостоятельным мастером - прим. ред.
Мы явились в вашу достопочтенную палату с тем, чтобы сказать вам со всей почтительностью, что нельзя позволить, чтобы такое положение вещей продолжалось; что оно не может продолжаться дольше, не подвергая серьезной опасности прочность трона и мир всего королевства, и что если, с божьей помощью и при применении всех законных и конституционных средств, можно положить ему, конец, то твердо решили, чтобы этот конец пришел быстро.
Мы говорим вашей достопочтенной палате, что капитал хозяина не должен быть больше лишаем причитающейся ему прибыли; законы, удорожающие хлеб, равно как и те, которые, превращая деньги в редкость, делают труд дешевым, должны быть отменены, что налоги должны падать на собственность, а не на труд; что благо большинства населения, как единственно законная цель, должно быть единственным предметом забот правительства.
Как существенную предварительную меру для этих и для других необходимых перемен, как единственное средство, с помощью которого интересы народа могут быть ограждены и обеспечены, мы требуем, чтобы охрана этих интересов была вверена самому народу.
Когда государство призывает защитников, когда оно требует денег, то никто не имеет права ни отказываться, ни просить об отсрочке, ссылаясь на бедность или незнание.
Раз от всех нас требуют поддержки и повиновения законам, природа, и разум дают нам право требовать в свою очередь, чтобы при издании законов был выслушан голос всех.
Мы исполняем обязанности свободных людей, мы должны также иметь права свободных людей.
Мы требуем всеобщего голосования.
Чтобы быть обеспеченным от подкупа со стороны богатых и от насилия со стороны власть имущих, голосование должно быть тайным.
Признание нашего права необходимо подразумевает свободу бесконтрольного пользования им.
Мы требуем тайного голосования.
Связь между, представителями и народом, чтобы быть благотворно должна, быть тесной.
Законодательная власть и избиратели должны быть приводимы в частое соприкосновение и общение друг с другом, чтобы можно было наблюдать за действиями властей и воздействовать на них.
Ошибки, сравнительно легкие, когда народ быстро их может исправить, могут повести к самым губительным последствиям, если дать им укорениться благодаря долгим годам насильственного промедления.
Для общественной безопасности, как и для общественного доверия существенно необходимы частые выборы.
Мы требуем ежегодных выборов в парламент.
Одновременно с властью выбирать и свободой при выборе мы требуем, чтобы пределы нашего выбора ничем не были ограничены.
Существующие законы вынуждают нас выбирать своими представителями людей, не способных оценить наше затруднительное положение или мало сочувствующих ему: купцов, удалившихся от дел и больше не чувствующих на себе их тягостей; землевладельцев» не знающих ни нужд земли, ни средств их удовлетворения; адвокатов, ищущих чести заседать в парламенте лишь как средство приобрести известность в судах.
Труды представителя, ревностного в исполнении своих обязанностей, многочисленны и обременительны.
Несправедливо, неразумно и небезопасно допускать, чтобы представители продолжали их нести безвозмездно.
Мы требуем, чтобы при будущих выборах в члены вашей достопочтенной палаты согласие избирателей было единственным цензом; чтобы каждому представителю, избранному таким образом, было назначено из общественных налогов приличное и соответствующее вознаграждение на все время, которое он призван посвятить общественной службе.
Наконец, мы самым серьезным образом хотели бы уверить вашу достопочтенную палату, что настоящая петиция продиктована не пустой любовью к переменам, что она проистекает не из легкомысленного пристрастия к фантастическим теориям, но что она является результатом многих и долгих обсуждений и убеждений, укрепляемых все более и более событиями каждого последующего года.
Управление этим могущественным королевством до сих пор служило поводом для соперничающих партий производить над ним свои эгоистические эксперименты.
Последствия этого мы испытали на собственном горьком опыте, когда короткие проблески ненадежного благоденствия тонули бесследно в длинных и мрачных годинах страданий.
Если самоуправление народа не может устранить его бедствий, оно устранит по крайней мере его недовольство.
Всеобщее избирательное право одно лишь принесет и может принести истинный и продолжительный мир нации; мы твердо верим, что оно принесет также благоденствие.
Да благоволит же ваша достопочтенная палата самым серьезным образом рассмотреть эту петицию и приложить крайние старания при помощи всех конституционных средств, чтобы провести закон, который бы предоставил каждому мужчине, достигшему гражданского совершеннолетия, находящемуся в здравом уме и не осужденному за преступление, право выбирать членов парламента, чтобы все будущие выборы членов парламента производились при помощи тайной баллотировки; чтобы продолжительность парламента, избранного таким образом. ни в каком случае не превышала одного года; чтобы был уничтожен всякий имущественный ценз для его членов и чтобы за ними обеспечивалось должное вознаграждение на все время отправления ими Парламентских обязанностей.
И ваши просители будут вечно благодарить бога.
Парламент, видя слабость и нерешительность Конвента, отклонил поданную ему петицию, хотя она была покрыта почти полутора миллионами подписей. Конвент не смог организовать всеобщую стачку, чтобы принудить правительство пересмотреть вопрос.
Потерпев такую тяжелую неудачу, движение пошло на убыль. На чартистов обрушились свирепые преследования. Арестовано было 450 чартистов. Попытка Ф. Фроста насильственным образом освободить группу чартистов из Йоркской тюрьмы кончилась неудачей. Разгрому чартизма способствовало и то, что застой, охвативший промышленность, начал мало-помалу изживаться; в положении отдельных групп рабочих наступило некоторое улучшение: безработица рассасывалась.
Так кончился первый период чартистского движения. Одним из важных политических последствий первого этапа было очищение чартистского движения от «попутчиков». Мелкобуржуазные и реакционные элементы отошли от чартистов со спадом революционной волны; отошли также многие представители течения «моральной силы», в том числе Лоуэтт.
Из "Очерков по истории революционного движения"
(М.Партиздат, 1933 г.)
