Т.Заславская

О стратегии социального управления перестройкой

1. Социальные факторы торможения перестройки

Исходным пунктом постановки проблемы, названной в заголовке этой статьи, является тот общепризнанный факт, что перестройка общественных отношений в нашей стране идет с трудом.
Выдвинутая партией концепция перестройки как социальной революции пока еще не претворяется в жизнь. Если изменения в сфере печати и гласности пусть с некоторой натяжкой можно назвать революционными, то составляющая базу всех остальных перемен модернизация механизма управления экономикой носит компромиссный характер, так что осуществляемые в хозяйственной практике изменения экономических отношений нередко очень существенно отклоняются от первоначального содержания идей.
Так, работники большинства министерств упорно стремятся удержать в своих руках всю полноту власти над предприятиями. Число доводимых до предприятий плановых и расчетно-аналитических показателей в 1988 году в ряде случаев оказывается даже большим, чем в предыдущие годы1. Продолжает расширяться отчетность хозяйственных организаций перед партийными и советскими органами.
Идея законченного хозяйственного расчета и самофинансирования предприятий подменяется всепоглощающим "государственным заказом", представляющим иную форму прежнего детального плана. В этих условиях не приходится и говорить о выборе предприятиями экономически обоснованной номенклатуры продукции, широком развитии хозяйственно-договорных отношений и проч. Вот только одна из оценок современной практики отношений министерств с предприятиями: всю номенклатуру определили как государственный заказ, а чтобы окончательно добить самостоятельность предприятия, еще и довели расшифровку номенклатуры по ассортименту. Появление такого плана — это не перестройка, а грубый и ничем не обоснованный диктат. "Подобными деяниями подрывается в людях вера в перемены, дискредитируется принятая партией экономическая реформа"».
Не меньший вред перестройке наносит и практика волюнтаристического установления норм отчисления прибыли предприятий в фонды министерств. Мало того, что нормативы устанавливаются, как правило на более высоком, чем прежде, уровне. К этому добавляется их нестабильность, присваиваемое министерствами право дополнительного изъятия прибыли предприятий, якобы исходя из отраслевых интересов. Такая практика подрубает основу экономической реформы — ее ориентацию на создание личной заинтересованности производственных коллективов в повышении результатов труда.
Сохраняется жесткое прикрепление предприятий-потребителей к конкретным поставщикам, что лишает их возможности экономического маневра. Остается в силе давно раскритикованное "фондирование" средств производства, которое содействует искусственному формированию дефицита и образованию ненужных запасов. Не преодолевается формализм в отношениях ведомств как друг с другом, так и с подчиненными предприятиями. Наконец, сохраняется "номенклатурная" система формирования руководящих кадров, противоречащая установке партии на глубокую демократизацию управления производством, выборность хозяйственных руководителей, усиление их ответственности перед подчиненными коллективами. Все это говорит о том, что центральные, ведомственные и местные органы управления все еще остаются незыблемой твердыней административно-бюрократических методов руководства хозяйством, внедрение же экономических методов управления производством едва начинается.

Сходным образом обстоит дело и с социальной политикой, направленной на укрепление и развитие социалистической справедливости, ускоренный рост благосостояния народа. Ее реальное претворение в жизнь решающим образом зависит от темпов развития экономики. Ведь любая социальная мера (будь то совершенствование пенсионной системы, упорядочение заработной платы, ускорение жилищного строительства или что-то иное) обязательно требует средств, которые могут быть получены только в результате роста экономики, а он пока далеко не достаточен.

Тенденция к выхолащиванию органами исполнительной власти принципиальных идей перестройки негативно влияет на общественное сознание, подрывает веру людей в успех. По данным опроса, проведенного Институтом социологических исследований АН СССР в 1987 году, мнение о том, что перестройка идет достаточно успешно, выразили 16% респондентов; что она идет медленно и с большими трудностями - 31,4, а что она вообще не ощущается - 32,3%. Остальные 20,3% не ответили или затруднились с ответом. Основными причинами торможения перестройки люди считают сохранение формализма, разрыва между словом и делом, бюрократизации общественных отношений. 80% опрошенных отметили, что лично сталкиваются с фактами формализма. Нежелание должностных лиц принимать на себя ответственность в решении актуальных вопросов отметили 57% опрошенных, их равнодушие и пассивность — 47, безнаказанность работников, допускающих формализм, — 42, некомпетентность должностных лиц — 34%.

Особо тревожит то обстоятельство, что в последнее время оптимизм трудящихся по отношению к перестройке начал снижаться. Так, по исследованиям Р. В. Рывкиной, с 1980 по 1986 год доля сторонников радикальной перестройки среди хозяйственных руководителей аграрно-промышленного сектора Алтайского края выросла с 12 до 39%, а в 1987 году снизилась до 31%. Исследования, проведенные Ж. Т. Тощенко, показывают аналогичную тенденцию. В 1986 году более половины опрошенных рабочих считали, что если они прибавят в работе, то их заработок увеличится. Через год при повторном опросе такое мнение высказали чуть больше четверти рабочих и 21% руководителей. Четверть рабочих и треть руководителей выразили по этому поводу сомнение, остальные ответили отрицательно. Доля лиц, отметивших положительные сдвиги в деятельности руководящих органов и общественных организаций, в 1987 году составила 7—14%, что вдвое меньше 1986 года. Таким образом, общественное мнение об успешности перестройки не отличается оптимизмом и имеет тенденцию к ухудшению.

Трудность осуществляемой перестройки, ее медленный темп, периодическую смену успехов и неудач в принципе нельзя назвать неожиданными. Политики и ученые предвидели неизбежное возникновение многих трудностей и заранее предупреждали об этом. В качестве обстоятельств, затрудняющих быструю перестройку общественных отношений в СССР, назывались, в частности, следующие.

Во-первых, огромные масштабы страны, многообразие социально-экономических укладов, условий труда и быта в ее регионах; территориальная и социальная отдаленность периферии от центра; многозвенность системы управления обществом, затрудняющая "обратную связь" политической власти с народными массами.

Во-вторых, сохранение в народной памяти прежних неудачных попыток улучшить методы управления экономикой; связанное с этим недоверие к осуществляемым ныне мерам; допущение возможности поворота вспять, обусловливающее социально-политическую пассивность многих работников.

В-третьих, отсутствие крупных экономических резервов для первоначального ускорения развития хозяйства. Противоречие между насаждаемыми пропагандой надеждами на быстрое преодоление дефицита и наступление изобилия и фактически предстоящим ростом социально-экономических трудностей, неизбежно сопровождающим каждую крупную общественную реформу.

Названные обстоятельства действительно важны. Однако главная трудность состоит в том, что перестройка общественных отношений осуществляется в сфере переплетения жизненно важных интересов людей. Намечаемые и проводимые партией меры по-разному затрагивают их интересы, способствуя лучшему удовлетворению одних, ущемлению и ограничению других. Между тем выигрывающие или проигрывающие от сдвигов в общественных отношениях группы являются не сторонними наблюдателями, а главными силами перестройки. Решая зависящие от них вопросы, они не забывают о том, что выгодно или невыгодно им самим. Конечный итог взаимодействия групп, которые занимают разное положение, имеют разные (до противоположности) интересы, и определяет ход перестройки.

Прежде всего необходимо выделить те элементы концепции перестройки, которые способны оказать наибольшее влияние на положение общественных групп. С моей точки зрения ими являются:

1. Усиление гласности общественной жизни и активизация средств массовой информации, постепенно размывающие социальные перегородки, прежде прочно отделявшие руководящие кадры общества от массы трудящихся. Связанное с этим резкое усложнение и изменение условий управленческого труда.
2. Последовательное разделение функций партийного, государственного и хозяйственного управления, преодоление ненужной и вредной опеки политических органов над хозяйственной деятельностью предприятий. Сосредоточение партийных органов на решении стратегических проблем политического развития общества, разработке и пропаганде марксистской идеологии, подборе, воспитании и оценке работы кадров. Концентрация советских органов управления на укреплении правопорядка и социалистической законности, обеспечении комплексного социально-экономического развития территорий, удовлетворении материальных и социальных потребностей населения.
3. Осознание широкими кругами общества ошибочности многих прежде незыблемых догм, трактовок крупнейших исторических событий, важнейших проблем философии, политэкономии, социологии. Необходимость разработки новых обществоведческих концепций, адекватно отражающих историческую действительность и особенности современного этапа социализма, способных идейно поддерживать и правильно ориентировать перестройку.
4. Децентрализация управления экономикой, т.е. передача значительной части прав распоряжения общественной собственностью с верхних этажей управления на нижние. Увеличение экономической самостоятельности хозяйствующих субъектов, а соответственно и их ответственности.
5. Развитие производственного самоуправления, переход от назначения хозяйственных руководителей вышестоящими органами к их выборам трудовыми коллективами, усиление ответственности руководителей перед подчиненными за принимаемые решения, повышение гласности управления, роли общественного мнения работников.
6. Усиление зависимости заработной платы от конечных результатов труда — количества и качества продукции и затрат на ее производство. Дальнейшее распространение разных форм коллективного подряда. Усиление дифференциации заработков работников прибыльных и убыточных предприятий, а внутри них — добросовестных работников и халтурщиков.
7. Снятие запретов со всех полезных видов инициативной хозяйственной, организационной и технической деятельности трудящихся. Развитие кооперативной и семейной форм мелкого социалистического предпринимательства. Расширение возможностей повышения личных доходов за счет дополнительного высококачественного труда.
8. Значительное повышение общественной ценности творческого труда. Раскрытие реальных возможностей научного, технического, хозяйственного и социального творчества трудящихся, развитие социально-экономического экспериментирования, более активное использование интеллектуального потенциала народа.
9. Высвобождение части работников как из материального производства, так и особенно из сферы управления, необходимость их обучения новым профессиям, переподготовки и трудоустройства на новые места. Вероятное осложнение проблем занятости в национальных республиках с низкой подвижностью населения, районах добывающей промышленности и сельского хозяйства. Возможное усиление трудностей с получением работы женщинами, имеющими малолетних детей. Вероятное сокращение текучести кадров (при повышении интенсивности организованных перемещений), повышение ответственности работников за качество выполняемого труда, укрепление трудовой и производственной дисциплины.
10. Развитие кооперативной торговли, свободного вещевого и продуктового рынков, способствующее лучшему насыщению потребностей населения; постепенное расширение круга производителей потребительских товаров и развитие их конкуренции за рубль покупателя; сокращение и преодоление дефицита товаров и услуг. Ликвидация специальных каналов снабжения ответственных работников управления и формирование общенационального потребительского рынка, открытого для всех групп населения.
11. Необходимое при ориентации на экономические методы управления сближение розничных цен с общественной стоимостью потребительских благ, в том числе повышение государственных цен на мясо, молоко и хлебопродукты, установление экономически обоснованной квартирной платы, дифференцированной в зависимости от качества и местоположения жилья, значительное расширение сферы платных услуг.
Вероятна только частичная компенсация роста стоимости жизни увеличением денежных доходов населения, т.е. возможное временное снижение реальных доходов в расчете на единицу труда. Усиление зависимости уровня и условий жизни каждой семьи от ее собственных трудовых усилий, стимулирующее общий рост трудового вклада населения в экономику.

Разумеется, приведенный перечень не исчерпывает важнейших каналов влияния перестройки на положение общественных групп. Но он позволяет оценить глубину и сложность социальных последствий этого процесса.

Для того чтобы эффективно руководить ходом перестройки, важно знать, какие классы, слои и группы выигрывают или проигрывают от тех или иных мер. Для этого в свою очередь требуется адекватное правильное представление о социальной структуре общества, формирующих ее элементах и связях. Между тем в этой области обществоведения накопилось множество догм, не подкрепляемых ни серьезными теоретическими соображениями, ни результатами эмпирического анализа. Поэтому она нуждается в существенном обновлении.

Начиная с 30-х годов в государственных документах, научной литературе и учебниках обществоведения используется "трехчленная формула" социально-классовой структуры общества, включающая два класса — рабочий класс и крестьянство и так называемую классоподобную "прослойку" — интеллигенцию. Различия между этими группами рассматриваются как межклассовые, т.е. системообразующие, все же остальные различия — как внутриклассовые или внеклассовые, т.е. второстепенные. К внутриклассовым принято относить, например, различия между профессионально-квалификационными слоями рабочих, колхозников, интеллигенции, к внеклассовым — различия между сельским и городским населением, работниками сельскохозяйственного и индустриального труда. Однако социологические исследования доказывают несоответствие подобного представления реальному строению современного советского общества.

Во-первых, в настоящее время положение колхозного крестьянства СССР мало отличимо от положения сельской части рабочего класса. В социальном отношении рабочие совхозов намного ближе к колхозникам, чем к промышленным рабочим. Следовательно, социальная грань между рабочими и крестьянами является менее глубокой, чем между сельским и городским населением.
Во-вторых, социальные различия в положении колхозного крестьянства и промышленного рабочего класса, которые еще несколько десятилетий назад были действительно глубокими, тоже сравнительно быстро стираются и уже сейчас меньше, чем профессионально-квалификационные различия слоев внутри каждого класса.
В-третьих, довольно интенсивно размываются различия между наиболее квалифицированными рабочими и рядовыми инженерно-техническими работниками. Ни по характеру умений и знаний, ни по соотношению прав и обязанностей, ни по уровню и образу жизни они существенно не отличаются друг от друга. Не случайно в ряде отраслей промышленности до 10—15% рабочих имеют высшее образование, т.е. формально относятся к интеллигенции.
В-четвертых, классоподобный слой интеллигенции в социальном отношении крайне гетерогенен. От охватывает и подлинных "пролетариев умственного труда", и интеллектуальную элиту, и высшее политическое руководство страны.
В-пятых, в "трехчленной формуле" социальной структуры не находится места для многих групп, которые реально существуют в обществе и играют немалую роль в перестройке. Таковы хозяйственные руководители разных уровней, работники, связанные с распределением и обменом продукции народного хозяйства, мелкие социалистические предприниматели, работники учета и делопроизводства (служащие), дельцы "теневой экономики" и др.

Все это говорит о необходимости разработки более конкретного и релевантного представления о структуре нашего общества, которая, по-видимому, должна быть не проще, а сложнее структур капиталистических обществ, равно как структуры советского общества, скажем, начала 30-х годов. Дело в том, что, согласно общим законам природы поступательное развитие каждой системы ведет к усложнению ее строения, повышению плюрализма элементов и связей, а вовсе не к усилению единообразия. Поэтому бытовавшая долгие годы догма, согласно которой развитое социалистическое общество будет характеризоваться "полной социальной однородностью", попросту ненаучна. Другое дело, что социальные различия в таком обществе потеряют классовую сущность и приобретут новое содержание — эта перспектива бесспорна. Но можно утверждать, что социальная структура общества будет при этом не упрощаться, а усложняться, что, кстати говоря, и наблюдалось на протяжении последних десятилетий, хотя ученые упорно не хотели принимать этого во внимание.

Для того чтобы выяснить подлинную структуру нашего общества, целесообразно использовать методологию изучения социальных различий, потенциально заложенную в ленинском определении класса. В. И. Ленин определил классы как "большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают". Особенность классов заключается в том, что они различаются одновременно по всем названным критериям. Но каждый из этих критериев, рассматриваемый независимо от других, тоже обладает немалой социально дифференцирующей силой и позволяет выделять группы, хотя и не носящие классового характера, но играющие важную роль в социальном функционировании общества.

Раскрою эту мысль подробнее.

Отношение к средствам производства дифференцируется, во-первых, формами собственности, во-вторых, способами и формами владения, распоряжения и использования средств и предметов труда. Эту сторону общественного положения можно учесть с помощью таких признаков, как причастность или непричастность групп к разработке экономической стратегии государства и хозяйственного механизма управления экономикой; объем их прав по распоряжению общественными средствами производства (например, их распределению, перераспределению, купле-продаже); экономические формы реализации общественной собственности; владение общественными и личными средствами производства (землей, многолетними насаждениями, скотом и птицей, хозяйственными постройками, транспортными средствами, сельскохозяйственным и другим инвентарем и т. д.).
Кроме того, признаками, дифференцирующими отношение общественных групп к средствам производства, с моей точки зрения, являются, во-первых, характер используемых в процессе труда технических средств (их соответствие мировым стандартам, стоимость, дефицитность, социальный престиж) и, во-вторых, возможность бесплатного или льготного использования закрепленных средств производства в личных целях или для выполнения "левых" работ.

Роль в общественной организации труда отражает качественные особенности вклада разных социальных групп в развитие общества. Она характеризует специфическое место каждой группы в системе законодательной и исполнительной власти; функциональную сферу ее деятельности (управление, производство, распределение и обмен материальных благ, социальное обслуживание населения, производство культурных ценностей, воспитание и обучение людей и др.); характер выполняемого труда (в частности, соотношение в нем руководящих и исполнительских, умственных и физических, сложных и простых элементов).

Доля общественного богатства, получаемого разными социальными группами, отражает объем и источники потребляемых материальных, социальных и культурных благ. Источниками этих благ могут быть оплата труда в общественном производстве, доход от частнопредпринимательской деятельности, наследование имущества, получение льгот из общественных фондов потребления, в том числе и в прямой связи с занимаемым служебным положением. Эту сторону социально-экономического положения можно описать такими характеристиками, как общий уровень текущих доходов; стоимость накопленного или унаследованного имущества; соотношение различных источников доходов; наличие или отсутствие среди них нетрудовых и противозаконных источников; качество экологической среды жизнедеятельности; уровень снабжения потребительскими товарами и услугами; обеспеченность социально-бытовыми услугами; стоимость и структура благ, получаемых от общества бесплатно или на льготных основах.

Хотя общее количество признаков, влияющих на положение групп, весьма велико, большинство из них тесно взаимосвязано. Так, роль, выполняемая конкретной группой в организации общественного труда, как правило, предопределяет ее отношение к средствам производства, совокупность же этих признаков в свою очередь существенно влияет на структуру и объем получаемых благ. Следовательно, социально-экономическое положение — это не случайное сочетание признаков, а качественная характеристика общественных групп, уходящая своими корнями и в историю, и в современное строение нашего общества.

В более фундаментальной работе, готовящейся в настоящее время к изданию , мы попытались последовательно использовать всю совокупность ленинских критериев социально-классовых различий для структурирования современного советского общества. Причем, несмотря на наше стремление получить достаточно агрегированную структуру, число выделившихся групп составило несколько десятков.
Цель данной работы не требует описания и анализа такого количества групп, так как здесь меня интересуют лишь такие различия в социально-экономическом положении, которые определяют отношение к перестройке. В связи с этим я позволю себе отказаться от рассмотрения общественных групп, не оказывающих решающего влияния на перестройку (малоквалифицированные рабочие и служащие, младший обслуживающий персонал, пенсионеры, учащиеся, деклассированные элементы и проч.), и по возможности укрупню первоначально построенную структуру за счет повышения гетерогенности некоторых ее элементов.

В качестве социальных групп, представляющих главные силы перестройки и предопределяющих ее развитие, я предложила бы рассматривать:

1. Передовой в профессионально-квалификационном и социально-политическом отношениях слой рабочего класса.
2. Основной (наиболее многочисленный} слой рабочих средней квалификации с обычной технической вооруженностью труда.
3. Слой рабочих, развращенный длительной практикой получения незаработанного дохода и привыкший давать обществу меньше, чем берет от него.
4. Колхозное крестьянство.
5. Научно-техническая интеллигенция (специалисты народного хозяйства, ученые естественно-технического профиля).
6. Хозяйственные руководители сферы материального производства.
7. Ответственные работники торговли и бытового обслуживания населения.
8. Мелкие социалистические предприниматели.
9. Социальная и гуманитарная интеллигенция (педагоги, врачи, журналисты, писатели, художники, ученые общественного и гуманитарного профиля и т.д.).
10. Ответственные работники аппарата политического управления, т.е. партийных, государственных и общественных органов.
11. Политические руководители общества.

Нельзя обойти молчанием и существование в нашем обществе групп организованной преступности, объединяющих коррумпированных работников аппарата управления, дельцов теневой экономики, ответственных работников торговли и бытового обслуживания, а также разложившуюся часть рабочих и служащих.

В следующем разделе я попытаюсь раскрыть особенности современного положения каждой названной выше группы, охарактеризовать ее интересы и отношение к перестройке.

Продолжение статьи будет размещено в ближайшие дни.