Петр Щедровицкий

ВОЗМОЖЕН ЛИ СТРАТЕГИЧЕСКИЙ АЛЬЯНС ЭЛИТ ?

Ты на «слоника» не гони, займись лучше рефлексией

(Анекдот)

Я позволю себе начать с выражения общего ощущения, возникшего у меня по ходу обсуждения. Недавно мне позвонил один приятель, который подвизается в интеллектуальном обеспечении партийной деятельности. Говорит: как дела? Я говорю: отлично. Он говорит: ну вот, у всей страны плохо, а у тебя отлично. Я ему рассказал анекдот. Позволю себе рассказать его и вам.

Один олигарх говорит другому: «Ты знаешь, мне так повезло, я года полтора тому назад всего за 2 миллиона купил слона. Не нарадуюсь! На даче убирает - у него хобот, как пылесос. Поливает весь огород, за покупками с женой ходит, носит все, и дешево и сердито. Дети просто в восторге, катаются на нем. На участок никто не заходит, лучше всякой собаки охраняет». Второй говорит: «Продай, а?». - «Ну как я продам? Дети, жена - как я им объясню». Он говорит: «Ну, продай, я тебя очень прошу». Сторговались, за два с половиной продал. Еще через три месяца встречаются, покупатель начинает жаловаться на слона: «Слушай, что ты мне продал? Забор он весь на участке поломал, к соседям бегает, все вытоптал, они в милицию жаловались. Детей терпеть не может. И загадил все!». А первый в ответ: «Ты на слоника не гони - ты так его не продашь».

Так вот я хочу сказать, что если мы действительно хотим что-то рефлектировать, то на «слоника» гнать не надо.

И первый вопрос, который я себе задаю: в какой деятельностной перспективе мы ставим вопрос об итогах, результатах, плюсах или минусах этого периода? У меня на этот вопрос есть вполне конкретный ответ. Я считаю, что основной задачей второго десятилетия XXI века для России является построение работающей и достаточно современной системы управления. Я не говорю только и всего лишь о государственном управлении. Я говорю об управлении в целом как онтологическом феномене. Об управлении, которое как инфраструктура пронизывает всю общественную организацию. Эта система управления, на мой взгляд, необходима, прежде всего, потому, что вызовы, которые принесет нам следующий период, – очень драматичны. Не имея такой системы управления, мы просто не сможем адекватно и своевременно реагировать на подобные вызовы.

Что значит сложить эту систему управления? Это значит - ответить, как минимум, на три группы вопросов. Первая группа вопросов: какой комплекс идей обеспечивает процессы управления? Вторая - какова антропоструктура, или человеческая сеть, включающая в себя лиц, принимающих решения, как она должна быть устроена и как будет работать? И третья - какие организационные и институциональные структуры должны поддерживать соответствующие процессы управления и принятия решений? Задача построения такой системы управления, которая должна ответить на надвигающиеся вызовы, - это и есть задача второго десятилетия. Ведь первое десятилетие XXI века уже не является предметом планирования. Здесь мало что можно изменить.

Если с этой точки зрения посмотреть на прошедший период, то можно выделить ключевую проблему. Процессы в стране - неважно, когда мы датируем их начало: с конца 60-х или с начала 70-х - были вызваны разрывом между тем, что происходило в мире и в Советском Союзе. В одной из своих работ я сформулировал это так: уровень развития производительных сил мирового хозяйства пришел в противоречие с характером производственных отношений, которые сложились на территории страны под названием СССР. Страну стало «разрывать». Вопрос о геополитическом, геоэкономическом, геокультурном позиционировании России в мире, как был поставлен в конце 60-х - начале 70-х годов, он так остро и стоит до сих пор. И ответ на этот вопрос еще должен быть выношен и выработан.

Но дальше возникает такой любопытный момент. Хотелось бы понять, с помощью какого социального органа общество или страна может, во-первых, улавливать обозначенный исторический вызов, во-вторых, его формулировать, а в-третьих, на него отвечать? Кто субъект этого процесса?

Мне кажется, мы прошли три этапа поиска ответа на эти вопросы.

Первый это 80-е - начало 90-х, второй - 90-е, и третий проходим сейчас - конец 90-х и текущий период.

Первым был ответ совокупного Горбачева: таким «органом» является интеллигенция. Здесь я с Межуевым полностью согласен. Интеллигенция, которая достаточно интеллектуальна и рефлексивна, чтобы видеть, что происходит в мире и уметь это выразить в дискурсе. Интеллигенция, которая достаточно открыта, может взаимодействовать с представителями другого или других миров и может вступать в коммуникацию. Интеллигенция, которая может породить некий процесс ответа - отвечания внутри страны, опять же через свободное слово, инициировав масштабные изменения в общественном сознании, - заставив за счет средств культурной политики меняться самих людей. Это был первый тип ответа. Я считаю: опыт 80-х доказал, что данный ход нереалистичен. Более того, я считаю, что никакой разницы между путчистами и Горбачевым в этом смысле не было. Путч был такой же интеллигентский, каким было время перестройки. И Ельцин пришел во власть с интуицией того, что этот механизм встраивания в открытый мир не работает.

На мой взгляд, совокупный Ельцин – это второй ответ. Таким органом является крупный бизнес. Бизнес, выстроенный через институты собственности. Бизнес персональный и приватизированный. Бизнес по возможности транснациональный или мультинациональный, с высоким уровнем поддержки со стороны государства его монопольных позиций. И в этом смысле единицами встраивания в геоэкономические отношения были выбраны финансово-промышленные группы и соответствующие управленческие команды. Этот вариант был выбран исходя из гипотезы, что тот другой капиталистический мир устроен похожим образом. Там тоже действуют крупные олигархические кланы. Есть эффект подобия, эффект соразмерности. Мы знаем, что в стране есть, по крайней мере, две-три компании мирового класса и два десятка компаний средне-крупных, готовых работать в макрорегиональном масштабе.

Отсюда иной ответ совокупного Путина: таким органом должна стать бюрократия. Класс чиновников выстроен как антропоструктура, которая пронизывает всю систему государственного управления. Класс чиновников говорит на аналогичном с мировой бюрократией языке, способен выстраивать процесс улавливания мировых тенденций, выработки и реализации ответов на вызовы мирового развития. Не важно, происходит ли это на языке антитеррористической деятельности и поддержания глобальной безопасности, или на языке экономического развития и роста валового внутреннего продукта. Дискурс здесь вторичен, хотя тоже очень важен. Важна ставка на определенный класс, на определенный тип субъекта. Однако и эта попытка тоже окажется неудачной. Бюрократия окажется несостоявшимся классом.

Что, с моей точки зрения, произойдет дальше? Дальше, естественно, возникнет вопрос, который Гелбрайт сформировал в конце 60-х годов для Соединенных Штатов Америки. Нужна техноструктура. Нужен стратегический альянс представителей власти, бизнеса и знания. Меритократия, техноструктура, правящий класс… Неважно, как это называется. Это некая схема вертикального лифта и обеспечивающих его систем ротации элиты. Сегодня в Соединенных Штатах Америки, чтобы занять место в системе управления, нужно поработать во всех трех сферах. Нужно поработать в экспертном клубе, в РЕНД?е, нужно поработать в бизнесе, нужно поработать на государственной службе. Только ротация между этими позициями создает человека, способного принимать эффективные и ответственные решения. Все частные позиции не способны сегодня быть адекватными новым вызовам. С моей точки зрения, мы неминуемо придем к похожему ответу. Нам нужна «своя» техноструктура. То есть свой, российский стратегический альянс, говоря метафорически, «интеллигенции», «олигархии» и «бюрократии». Метафорически в смысле тех образов, которые я сформулировал выше.

Теперь возникает простой вопрос: а готова ли интеллигенция сегодня войти в этот стратегический диалог и стать участником такого альянса? Ответ: на мой взгляд, интеллигенция не провела рефлексию «перестройки». Она себя пока перестраивать не готова - ни институционально, ни идеологически. И здесь я опять согласен с Межуевым. Свою роль в процессах 80-х интеллигенция не осознала и потому она не готова вступать в кооперацию ни с бюрократией, ни с бизнесом. Постановка этой темы на обсуждение в клубе «Свободное слово» играет важную роль. Было бы хорошо с помощью адекватного для интеллигенции метода обратиться к ней и предложить ей конструктивно самоотрефлектировать себя.

Но, на мой взгляд, это невозможно без одного очень важного условия, а именно - профессионализации. Эпоха клубов прошла, а эпоха профессиональных цехов еще не наступила. Носители знания сегодня еще не выработали той институциональной матрицы, в которой такой диалог возможен. В прошлом эту функцию играли профессиональные сообщества, и у нас есть, как минимум, пять-семь профессиональных сообществ, которые достаточно развиты, чтобы взять на себя эту миссию. Они движутся в русле мирового развития, а где-то даже опережают многие процессы, которые делаются их коллегами в других странах мира. Но пока отсутствует институциональный каркас, где можно вести разговор не в форме клуба пикейных жилетов. А что там происходит в верхах? Например, что делать в области стратегического управления сырьевыми запасами, добычи и торговли сырьем? За это должны отвечать специалисты в области геологоразведки, специалисты в области геоэкономики, специалисты в области добычи, транспортировки и переработки сырья, наконец, аналитики соответствующего класса и уровня информированности, специалисты в области новых технологий. Этот профессиональный цех сегодня полуразрушен, и на ноги всерьез никто его целенаправленно не ставит, хотя сырье будет играть для России в ближайшие сто лет ключевую роль в ее геоэкономическом позиционировании.

Точно так же есть вторая задача: пространственного планирования. Есть архитекторы, есть экономгеографы, есть девелоперы, есть специалисты в области градостроительства. В общем, никто не мешает этой группе профессионально самоопределиться в новых условиях и поставить вопрос о том, как должна быть устроена система пространственного развития и пространственная организация страны в новых условиях.