Конечно сразу после путча началось выяснение деталей и обстоятельств происходивших событий. Знал ли Горбачев о подготовке путча? А Борис Ельцин? А мэр Москвы Гавриил Попов? А кто путчистов поддержал, а кто не поддержал? И самое главное - что дальше?
Несколько публикаций из еженедельника "Московские новости" № 35 от 1 сентября 1991 года.
Перестройка кончилась, начинается новостройка
Сам замысел воздвигнуть новое общественное здание из старых структурных панелей и на прежнем фундаменте госмонополистической собственности был несостоятельным. Путч реваншистов — логическое завершение изначального абсурда: система должна была сама наложить на себя руки. Ее силы, разумеется, предпочли броситься с кулаками на едва родившуюся демократию.
Но, как говорится, нет худа без добра. У страны появилась возможность открыть новую страницу своей истории. Просветляющая сторона события не в последнюю очередь состоит в окончательном определении общего курса движения страны — бесповоротном ответе на вопрос: «Что делать?» Прежде всего не делать того, что намеревалась и начала делать хунта, предложившая обществу нечто вроде «диктатуры ради прогресса». Делать — противоположное. Например, не сохранять старые хозяйственные связи, сформированные произволом бюрократических плановиков, а решительно заменять их связями рынка, который сам отберет из старых пригодные. Не укреплять старые структуры власти и управления, а радикально демонтировать их, учреждая новые. Не ужесточать старую дисциплину труда, которая фактически является дисциплиной крепостных мануфактур, а раскрепощать работников, возрождая в каждом из них свободную личность, превращая в полных владельцев средств и продуктов своего труда. Не уберегать чудовищный аппаратный спрут старого союзного государства, а, наоборот, устраняя его, расчищать место для союза суверенных государств-республик. Не душить гласность под предлогом борьбы с некими «деструктивными силами», а окончательно нейтрализовать подлинные деструктивные силы, выявленные в ходе реваншистского мятежа, средствами демократии и гласности. Когда Горбачев, вернувшись из крымского плена, заявил о «неизменности курса», он допустил опасную ошибку. Именно прежний курс полушагов оказался порочным. Присоединившись к оценке путчистами положения дел в стране и не согласившись лишь с «методами» их действий, президент страны ошибся еще сильнее. Методы заговорщиков органично вытекали из их оценок. Во всем, что касается причин кризиса, форм его выражения, характера вставших проблем и путей их решения, суждения заговорщиков насквозь лживы. Поэтому, проходясь по лицам, замешанным в перевороте, предстоит пройтись по структурам, его породившим. Подвергнуть ревизии необходимо и политический курс, который вел нас в пропасть.
Но начать эту всеобщую инвентаризацию надо именно с лиц. И не в целях возмездия, а ради развития. Решив, что делать, потребуется определить — кто будет делать? Речь идет о принципиальном обновлении кадрового корпуса и методов его работы. Иначе сохранится самая глубокая почва живучести реваншистских сил — неверие масс населения в то, что что-либо может измениться. Новостройку могут возглавить только новые люди.
И здесь еще одно неоценимое «добро», сотворенное «худом» переворота. Он стал великим селекционером наличного человеческого состава общества на седьмом году перемен. Три дня Россия (в известной мере — и вся страна) жила в ситуации своеобразного двоевластия. Наряду с законной властью действовала власть преступная, но могущественная и, главное, центральная — расположенная на высшем союзном уровне, обитателям которого нас долго приучали молча смотреть в рот. Люди были поставлены перед личным выбором. Для неповиновения приказам заговорщиков требовалось не какое-то исключительное геройство, а, казалось бы, только простое законопослуша-ние российским властям. Но самое простое оказалось и самым сложным. На такой выбор могли решиться только те, кто уже включился в демократический процесс и вырос как гражданин, обладающий сознанием собственного достоинства, способный превозмочь в себе раба. Для прочих же по-прежнему существовал только авторитет силы и привычка к слепой покорности сиюминутному повелителю. Скрытая ранее разграничительная линия предельно обнажилась. Прояснилось, кто может вести страну вперед, кто пока еще нет, а кто вообще не в состоянии этого делать. Карьера коллаборационистов и соглашателей с путчистами должна быть прервана.
И тут мало говорить о департизации структур исполнительной власти. (Институты представительной власти, напротив, подлежат последовательной партизации, т, е. реорганизации на многопартийной основе). Предстоит дебольшевизация аппарата управления. Должен быть положен конец длительному господству объединенного люмпенства, обладавшего властью и положением вельмож. Задача — организационная и идеологическая, нравственная и психологическая. Большевизм был представлен не только в штатном расписании партийных органов. Большевик — это социальный тип. Свою личную несостоятельность он всегда компенсирует внешним костылем власти. Отсюда его всепожирающее, беспредельное властострастие. Большевизм — способ существования никчемностей. Кто был «ничем», стремится стать «всем» без всяких на то личных оснований. Это мы хорошо видели на примере сидящих на скамье пресс-конференции главарей путча. И еще, надо думать, увидим на скамье подсудимых.
Лен КАРПИНСКИЙ,
политический обозреватель «МН»
Тень на пиру
Сказки кончаются свадьбой или революцией, жизнь с этого только начинается.
Кончился коммунизм в нашей стране — значит, вот-вот и во всем мире накроется. Казалось бы, только радоваться, дожить до такого и не мечтал. Но радости нет. Вместо этого — все сильнее тревога. Потому что нельзя радоваться концу, за которым не следует начало. А начало пока видно очень смутно. Пока все идут похороны.
Очевидна основная идея: желание устроить в нашей жизни нечто противоположное коммунизму. И эта идея воплощается быстро, временами суетливо, по всем линиям. Суета, неопрятность особенно заметны во внешнем: в манерах, в словах, в оформлении. Иногда происходящее напоминает работу застойного заводского художника, аккуратно исправлявшего только порядковый номер в лозунге «Идеи такого-то съезда — в жизнь!» Сам видел один такой транспарантик. Там римское XXIV было аккуратно переправлено на XXV, зато в слове «жизнь» все буквы осыпались, кроме «ж». Получалось грубовато, но искренне...
А в минувшее воскресенье включаю телевизор, идет передача, которая когда-то называлась «Служу Советскому Союзу!» И что же я слышу? Все ту же неудержимую похвальбу. Мол, народ и армия едины. И показывают те четыре бронемашины, которые перешли на сторону защитников «Белого дома». И полное ликование. Будто дедовщины нет и никогда не было; будто люди под гусеницами не погибли; будто во всей нашей армии дурного было — только министр да десяток генералов. Подмалевали свежие буковки на старой, выцветшей добела красной тряпке — и вперед?
Нет, так мы не построим... А, собственно, что мы теперь строим? Коммунизм уже бросили на уровне нулевого цикла. Как же теперь быть с этой незавершенкой? Будем строить антикоммунизм?
И, похоже, строительные работы уже идут.
Есть предложение присвоить звание Героя Советского Союза... А поскольку Советского Союза-то уже нет, то можно присвоить звание Георгиевского Кавалера Бывшего Советского Союза. Причем немедленно, пока митинг не разошелся. Здесь же заодно можно всех, кто заслужил, произвести в маршалы, жалко, что нельзя в генералиссимусы — слишком через много ступеней...
Есть мнение немедленно подписать указ о приостановке деятельности оппозиционной республиканской партийной организации. Сию секунду, пока генеральный секретарь этой же партии, но союзной тут же на трибуне стоит. Пусть постоит, потерпит...
Не знаю, как кому, а мне это до сих пор омрачает радость от последующих решений Горбачева о партии. Меня не радуют решения загнанного в угол.
Заодно можно ему, президенту, указать: мол, прочитай, что тебе велено, вслух. Читай, читай, как твои дружки тебя предавали.
А что такого? Он же и сам ко всем на «ты» обращался, теперь пусть терпит...
Ужасно стыдно было все это видеть.
Стыдно было читать о немедленном, без судебного решения, закрытии газет. И ведь не в условиях чрезвычайного положения, а в святой миг торжества свободы! Стыдно было слышать, что такие-то и такие-то портфели в правительстве должны быть нашенскими, российскими. Особенно стыдно слышать это не от национал-социалистических «молодогвардейцев», «памятников», а от вполне приличных людей. Мы, мол, заслужили... А литовцы, первыми легшие под танки и тем самым нас предупредившие о том, что танки уже идут, чего же заслуживают? Может, премьером союзным по этому праву должна быть госпожа Прунскене? Слава Богу, ни она, ни вообще литовцы на это не претендуют, у них настрой другой.
Но вот Украина отделилась. Кто знает, не прослушав ли трансляцию митинг^, где требовали «русских союзных министров», решили так голосовать украинские парламентарии?..
И вправду — защитники «Белого дома» Россию спасли. Несомненно — и другим республикам принесли свободу. Более того, если прикинуть, что могли натворить перепуганные паяцы, можно утверждать: и мир спасли тоже.
Но неблагородно для спасителя напоминать спасенным о причитающейся с них вечной благодарности.
Невеликодушно унижать спасенного президента. Даже если он сам немедленно после спасения не поклонился народу, хотя следовало бы. Что ж, он не сообразил. Но мы-то должны сообразить, что перебивать его, кричать, задавать издевательские вопросы недостойно российских депутатов! Это не демократия, это просто плохое воспитание.
Конечно, все это можно считать издержками победы. Люди устали за семьдесят четыре без малого года, еще больше устали за трое бессонных суток... Но страшно, что так, издержка за издержкой, можно исчерпать весь, небольшой пока, капитал демократии.
Сумрачные ливневые ночи переворота сменились солнечными днями избавления. Приятно быть на пиру победителей и счастливыми словами описывать это святое застолье. Но не могу отделаться от ощущения — может, дай Боже, только галлюцинации? — что на этом пиру мелькает зловещая тень. Тот самый призрак, что, надеюсь, отбродил свое по Европе,— кое-как напяливший белые одежды свободы.
Александр КАБАКОВ,
обозреватель «МН»
Говорят, что победа революции в столице решает ее исход. Демократы одержали верх в Москве и Ленинграде. Судя по тому, как стремительно идет ломка старых структур повсюду, наступило триумфальное шествие демократической власти. Но возникает масса вопросов. Что ждет Союз? Какой станет реформа исполнительной власти – российской или союзной? Сумеют ли демократы реализовать открывшиеся возможности, сохранив все те ценности, за которые они боролись: свободу убеждений и свободу слова? Сумеют ли победители создать правовые условия демократии?
ОСТАНОВИТЕ РЕВОЛЮЦИЮ - ОНА УЖЕ ПОБЕДИЛА
Триумфальное шествие демократических сил не должно закончиться на стихии разрушения
Главная причина неудачи путча уже известна. С точки зрения заговорщиков, новая республиканская власть в России не обладала в глазах граждан легитимностью законной власти. Стало быть, ни один законопослушный гражданин не решится поддержать призыв «так называемого демократа» Ельцина! Путчисты видели в нем, самое большее, лидера «Демократической России». Потому были уверены в возможности почти мирного захвата власти. И для этого были основания.
Досье «МН»
В Ставрополе первый секретарь крайкома КПСС (он же председатель Совета) Иван Болдырев 24 августа спешил в присутствие, решительно не зная, кому доверять — Ельцину или ГКЧП.
Но уже через сутки стало ясно: страна признала в Ельцине президента. Признала второй раз.
Неудавшийся верхушечный переворот плавно перешел в массовую демократическую революцию снизу. Началось триумфальное шествие новой власти. По городам и весям проходит волна митингов, демонтажа памятников и других символов «советского» прошлого, отставок, реорганизаций органов власти, роспуска организаций КПСС и опечатывания их зданий.
Досье «МН»
23 августа в Грозном толпой был демонтирован памятник Ленину в центре города. На здании Верховного Совета взвился зеленый флаг с двумя розовыми полосами — флаг исполкома общенационального чеченского конгресса.
24 августа работники прокуратуры Карачаево-Черкесской ССР опечатали партийные комитеты в столице республики. Обнаружены документы, свидетельствующие об участии ЦК партии в путче.
Стремление части верхов повернуть историю вспять вызвало неизбежную ответную реакцию, стихийное стремление снизу к «революционной законности» — в ущерб законности нормальной. Против первой опасности демократическая власть устояла. Устоит ли против второй?
Для ответа на этот вопрос необходимо трезво оценить те силы демократов, благодаря которым они победили 19—21 августа.
Никакой возможности для формирования независимой от «партии-государства» элиты, которая могла бы сменить партийную номенклатуру, в нашей стране никогда не было. Демократическая элита может стать правящей не только на словах, если привлечет на свою сторону кадрового бюрократа.
События 14—21 августа обнаружили то, что невозможно доказать никаким социологическим опросом: кадровый бюрократ в своей массе пошел за новой властью.
Крайне незначительная часть директоров предприятий, военачальников, руководителей местных органов власти сразу встала на сторону российской власти. Большая часть той же номенклатуры решилась на это лишь после определенных колебаний, раздумий. Судьбу путча решили сделавшие свой выбор колеблющиеся. Им прежде всего должна быть благодарна демократия.
Значительная часть государственных чиновников и особенно военнослужащих лишь саботировала указания путчистов. И последние обессилели быстрее, чем законная власть успевала выбирать силу.
Кадровый бюрократ — как военный, так и гражданский — в демократической власти, ориентированной на переход к рыночной экономике, признал прежде всего власть как таковую, а не ее демократическую или рыночную ориентацию. Победила не демократия диктатуру, а молодая власть — власть старую.
Не спасли старую власть и попытки ее омоложения с помощью национал-коммунистического блока.
Досье «МН»
20 августа в Казани президент Татарстана Минтимер Шаймиев, вернувшись из Москвы, собрал Президентский совет и ознакомил собравшихся с решениями ГКЧП, дал инструкции по их исполнению.
Весомость президентского слова почувствовали в тот же вечер на себе граждане Казани, собравшиеся на площади Свободы: они были разогнаны щитами и дубинками спецназа.
С требованием отставки Шаймиева и расследования его поведения выступили лидеры практически всех партий и движений Татарстана, в том числе национальных, которые поддерживали его на выборах.
Особенности той поддержки, на которую сегодня приходится опираться Российской (и новой союзной) власти, делают стабилизацию социально-политической обстановки задачей первостепенной важности. Стихия революционного бунта против ненавистного старого порядка должна быть взята под контроль. В противном случае те, кто вчера поддержал законно избранное российское руководство, помог ему устоять в борьбе с путчистами, завтра отвернутся от него.
Не надо питать иллюзий. Само по себе поражение заговора и даже триумфальное шествие демократической власти по стране не избавляют от породивших путч болезней, но лишь создают благоприятные условия для осторожного — отнюдь не хирургического — лечения.
Сила и устойчивость демократических институтов проверяются сегодня не решительностью по отношению к заговорщикам, а терпимостью к тем, кто вчера колебался. Против практики «революционной законности» тоже необходима жесткость.
Разумеется, в рамках закона.
Именно в этом контексте следует оценивать Указ Президента РСФСР «О некоторых вопросах деятельности исполнительной власти РСФСР». Многие увидели в нем ущемление демократии.
Однако проблема сегодня вовсе не в том, чтобы ограничить «диктаторские поползновения» Бориса Ельцина. Вопрос стоит иначе: хватит ли ему решимости и реальной власти, чтобы обуздать, ввести в организованное, законное русло ту митинговую стихию, без помощи которой он не устоял бы 19—20 августа?
Понимание особенности «текущего момента» и в обществе, и в органах власти России несомненно есть.
Пилоты и диспетчеры Внукова призывают отменить намеченную на 2 сентября стачку. Александр Руцкой заявляет по поводу информации НД СССР Иванова о якобы готовящемся нападении на Дом Советов России: «Это провокация, за которую депутат Иванов понесет ответственность». Мы не должны допустить бесправия по отношению к коммунистам. — «Уже сейчас мне на стол ложатся доносы», — сказал Собчак.
В таких условиях жесткая исполнительная власть — жизненная необходимость. Это сегодня. Завтра, возможно, возникнет задача изменения баланса полномочий президента и парламента, республиканских и местных властей. Почти наверняка возникнет. И об этом нужно помнить уже сегодня. И о вчерашних путчистах не забывать. Но обречены на поражение политические силы, вознамерившиеся сегодня решать те задачи, которые уже решены вчера или только еще обещают возникнуть завтра вместо того, чтобы решать реальные, сегодняшние проблемы.
Олег ВИТЕ.
СОЮЗ ВЫВЕРНУЛСЯ НАИЗНАНКУ
Путчисты хотели сохранить империю, но усилили ее развал
После провала хунты девятка лидеров республик вновь собралась у Президента СССР и, согласно официальному сообщению, была единодушна в стремлении как можно скорее подписать Союзный договор. Тем не менее ни одна подпись не легла в тот день под документом, которому всего тремя днями раньше предназначалось стать историческим. За три дня путча он устарел.
Уж очень по-разному вели себя руководители республик во время переворота. Путч высветил скрытые черты многих лиц, в том числе и первых лиц республик. А также то немаловажное обстоятельство, что хотя они и первые лица, однако в своих республиках далеко не единственные. Ельцин не в счет. В своем противостоянии ГКЧП он олицетворял не только Россию, но и демократически обновленный Союз в целом, то есть блок Ельцин — Горбачев. Так же, как и наоборот, ГКЧП олицетворял не просто имперский Союз, а и Россию в качестве фундамента этой империи.
Другие республики застали схватку лишь в качестве наблюдателей, уже в ходе борьбы должны были определяться. В конечном счете определились все. Все восемь республик осудили ГКЧП, все едва не схватились за авторучки: пора подписывать Союзный договор.
Но вот новость: парламент Украины на третий день после падения хунты объявил о независимости республики. Принято почти единогласно, всего два голоса против. И это в парламенте, где у коммунистов прочное большинство.
ВС не ограничился провозглашением собственностью республики всех союзных предприятий, расположенных на территории Украины, решил создавать республиканскую финансовую систему, подчинил себе все военные формирования, дислоцированные на Украине.
Вслед за Украиной о «политической и экономической самостоятельности» заявил парламент Белоруссии, одновременно принявший обращение к России и Украине о денонсации Союзного договора 1922 года. Аналогичные решения начинает принимать Казахстан.
От чего они ищут спасения?
От имперского центра или от демократической заразы, источником которой он неожиданно стал?
Превращение имперских органов власти в нечто вроде координационного совета суверенных республик происходит столь стремительно, что республиканские политические силы не успевают скорректировать свою тактику. Отсюда «второе издание» национал-коммунистического блока: за независимость единодушно голосуют как коммунисты, сторонники сохранения режима ГКЧП хотя бы в своих удельных княжествах, так и на дух их не переносящие национальные антикоммунисты.
25 августа президент Узбекистана Ислам Каримов издал указ о полном подчинении ему республиканских служб МВД и КГБ, а также Внутренних войск МВД СССР, дислоцированных на территории республики. Вопрос о независимости республики включен в повестку дня сессии ВС.
В Азербайджане лидеры Народного фронта, пытавшиеся доказать, что Муталибов поддержал ГКЧП, подверглись избиениям и арестам. Каждый день, начиная с 21 августа, в Баку проходят митинги, требующие роспуска парламента Азербайджана и новых выборов.
Иная ситуация в Казахстане. Президент Назарбаев уверенно продолжает прагматическую линию, успешно избегая конфронтации с оппозицией.
Итак, прежде от коммунистического центра пыталась отделиться те республики, которые считали себя демократическими. Теперь процесс коснулся самых верных сторонников нерушимости Союза.
Путчисты, стремившиеся сохранить империю, усилили ее развал. Союз как бы вывернулся наизнанку, и ему уже подойдет прежнее оформление.
Однако новый «народ суверенитетов» не столько разрушает Союз, сколько создает предпосылки для его реального — наконец — обновления, ибо впервые всех ставит в подлинно равные («независимые») условия. Стало быть, проще и договориться.
По материалам, присланным: Эльмирой АХМЕДОВОЙ,
Владимиром ЕМЕЛЬЯНЕНКО, Владимиром РУБАНОМ,
Григорием СПЕКТОРОМ, Юрием МИХАЙЛОВЫМ.
ЦТ рухнуло. Да здравствует ЦТ?
В эфире перемена декораций. По количеству общих и крупных планов российских лидеров «Время» уже готово соперничать с «Вестями».
В останкинских коридорах гробовое молчание дней путча взорвалось к полудню 21-го, как только по внутреннему каналу прошли первые часы трансляции чрезвычайной сессии Верховного Совета РСФСР. Вначале было заявление 150 телепротивников ГКЧП. Потом протест многотысячного коллектива Гостелерадио, снятие Леонида Кравченко, отмежевание от явных «попутчистов» — Владимира Стефанова и Леонида Элина и от просто известного антиелыщнца Сергея Ломакина. Во «Времени» коллективное слово покаяния. Нам обещают создать новое ЦТ, заслуживающее доверия. На мой вопрос, от чего же зависит приближение светлого телебудущего, главный редактор «Времени» Ольвар Какучая ответил: «От того, кто теперь будет нами руководить». Сегодня руководит парад победителей, но временами отчего-то тошно.
С Ломакиным тоже неувязочка вышла. Почему он, а не, скажем, Бирюков или Фесуненко? И почему 22-го первое интервью у Горбачева берет непотопляемый «зубр» еще лапинской школы Виктор Любовцев? И почему 25-го известный телеборец с демократическим движением в Белоруссии Александр Жук беседует с представителем новой демократической власти? А что делать с Сергеем Медведевым? До 19 августа он был среди лояльных руководству ЦТ. Он же — автор единственного честного репортажа о событиях в Москве за все дни путча. Однако, по признанию его начальников, камеру ему доверили как раз за прежнюю «взвешенную позицию». По словам самого Медведева, для него это был тот самый случай, когда он сделал выбор и на эфир почти не надеялся:
— Мой выход прошляпил первый зампред Лазуткин. У нас никогда не было конфликтов, поэтому перед эфиром он просмотрел только первую минуту неозвученного материала. Зато после эфира мне казалось, что потолок рухнул. Все орали: ты нас обманул. «Вертушка» разрывалась. Негодовали Дзасохов, Пуго, Шейнин, Прокофьев и, конечно, Кравченко. Председателю Лазуткин сказал: я готов ответить по всей строгости.
Однако по всей строгости ответил Кравченко, а Лазуткина временно посадили на его место. Вот такая комедия. Кстати, на первой же летучке после переворота Валентин Лазуткин ГКЧП всецело поддержал. В рукописной стенограмме заместителя главного редактора «молодежки» Сергея Бабкина читаю поразившую его реплику зампреда: в стране уже давно действуют агенты ЦРУ, у нас есть данные, и теперь время рассказать правду.
И еще один забавный сюжет. Новые ТСНовцы, те, что весной заручились доверием у руководства, заняв место отстраненной от эфира Митковой, как и Медведев, снимали абсолютно объективные репортажи на любительской камере.
И наконец, кульминация комедии — мотивы, по которым Владимир Стефанов решил объяснить зрителям, почему это Янаев и компания — люди, законно облеченные властью, а те, кто называет их путчистами, хотят только крови народной:
— Я на самом деле не хотел, чтобы пролилась кровь. И кто же знал, что ситуация повернется так быстро? А потом ГКЧП — это ведь и, правда, по большей части — члены законно сформированного правительства. Сегодня мне говорят: покайся. А в чем я виноват? Гостелерадио всегда отражало официальную точку зрения.
Тем не менее Стефанов порывался подать заявление об уходе. Какучая воспротивился. Мне объяснил так:
— Порядочность — это вопрос сложный, она вообще трудно устанавливается. Стефанов очень исполнительный и дисциплинированный человек. Вот и все.
С Какучая я беседовала в присутствии известного телеведущего народного депутата СССР Александра Тихомирова. По его мнению, Стефанов, конечно, хитрит. На ТВ всегда было полно полковников, которые ждут шанса стать генералами. Но все равно сегодняшние поиски телепособников ГКЧП — занятие сколь бессмысленное, столь и нелепое. В том числе и потому, что эти три дня вовсе не самые позорные страницы ЦТ. Позор длится десятилетиями.
В конце концов сложилась парадоксальная ситуация: ЦТ, которое несло самую массовую дезинформацию, не попало под указ вместе с «Правдой» и «Советской Россией». Да и как закрыть общесоюзное эфирное ТВ? Единственное!
И все-таки ЦТ рухнуло. В том смысле, что рухнула доктрина ТВ монопольного и официального одновременно. Нас десятки лет убеждали: журналист общесоюзного эфира должен отражать точку зрения властных структур, а не свою личную. И вот логический конец: ЦТ отразило позицию преступников. А уже 22 августа в эфир пошли материалы независимых телекомпаний, как их презрительно величают на ЦТ, «частных лавочек»: «ТВ-прогресс», «Взгляд», «АТВ», «Нева-ТВ».
Пока я заметила лишь один результат новой ситуации: 25-го по обеим программам шло интервью Ельцина Попцову. Не хотелось бы кого-то обидеть, но 19-го и 20-го по обеим программам тоже шли одинаковые кадры. Нужно ли вновь доказывать, что это апофеоз абсурда, под чьей бы юрисдикцией он ни находился? И что абсурд продлится, если наконец не встанет другой вопрос: об эфирных возможностях для разных телекомпаний, об их выходе в общенациональный эфир по результатам конкуренции. В сущности, это и есть первое условие ТВ демократического государства.
Елена ЧЕКАЛОВА.
В МОЕМ МОССОВЕТЕ
19 августа в 16.10 в приемную вице-мэра Москвы Юрия Лужкова вошел генерал-лейтенант Николай Зимин с автоматчиком в десантной форме. Генерал вошел к Лужкову, автоматчик остался на входе. Здание Моссовета было оцеплено ротами казанских и рязанских десантников.
Через 10 минут дверь открылась, и генерал быстро пошел к выходу. На вопрос одного из нас: «О чем говорили с вице-мэром?» ответил десантник дулом автомата по ребрам. Разговор военного с журналистом. Лужков сказал потом, что генерал проинформировал: здание оцеплено по устному приказу командующего ВДВ Павла Грачева для защиты московской мэрии.
В следующий раз мы увидели Юрия Лужкова ночью 23 августа на Театральной площади у сошедшего с пьедестала Якова Свердлова. Памятник стоял на ступенях, раскачивался и никак не хотел падать.
Между этими двумя днями вице-мэр вместе со всеми пережил много событий.
Рано утром 19 августа Лужкову позвонил Юрий Прокофьев, первый секретарь МГК КПСС. Не теряя времени, он предложил встретиться. Сделал это довольно грубо. Вице-мэр, тоже не церемонясь, отправил его по матушке.
В этот момент Лужков знал то же, что и все: власть в стране захватил ГКЧП. Уже шел к нему начальник ГУВД Москвы генерал Николай Мыриков, сопровождая которого, один из нас смог проникнуть в здание Моссовета, закрытое в эти дни для журналистов. «Что будет делать московская милиция?» — «Порядок наводить». — «Что это означает?» — «Будем руководствоваться законами чрезвычайного положения».
Сейчас в Моссовете лежит распоряжение Мырикова, поступившее 20-го в 23.20 в Куйбышевское РУВД: «В поддержку режима чрезвычайного положения в Москве». Мыриков санкционировал совместные с военными патрули и подготовку мест для доставки лиц, задержанных за нарушение комендантского часа. Мы не исключаем, что существуют какие-то неоценимые заслуги Мырикова в дни переворота. Но, возможно, если бы на этом месте был генерал Вячеслав Комиссаров, которому и после мятежа не удалось вступить в должность начальника ГУВД даже с поддержкой собравшейся на Петровке многотысячной толпы, москвичи не смотрели бы с недоверием на человека в милицейской форме.
Еще один факт, о котором знали единицы. В ночь предполагаемого штурма «Белого дома» в «Красный дом» на автобусе приехал отряд ОМОНа — для охраны здания. Говорили, что в три часа начнутся аресты и штурм Моссовета. Потом неожиданно поступила команда от Мырикова: охрану снять. Оставили только четырех милиционеров внутренней охраны с приказом: «Оружия не применять» и отряд самообороны на улице Станкевича. Тогда два зампреда Моссовета, Юрий Седых-Бондаренко и Леонид Белов, решили так: Белов уходит и уносит с собой решение о создании второго, подпольного президиума из доверенных людей. (Копии этого решения унесли с собой еще несколько человек). Седых-Бондаренко остается до конца. Той ночью, когда уже был объявлен комендантский час, жена и дочь привезли ему противогаз... Московская милиция не наводила порядок, как обещал генерал Мыриков. Ни так, как понимал его ГКЧП, ни так, как московская мэрия. Только постовые ГАИ в ряде случаев дезинформировали колонны боевой техники о направлении движения, блокировали им дорогу, но это была частная инициатива милиционеров.
...Мраморный зал Моссовета в то утро выглядел, как обычно в дни сессии. Депутаты переругивались друг с другом в микрофон, кричали с места. Принесли заявление Ельцина. Решили поддержать. Выступил депутат из группы «Отечество»: «Какие же это путчисты? Это наши с вами советские люди». — «В эти минуты мы делимся на тех, кто будет стоять на вышке и за колючей проволокой», — сказал другой депутат в тот же микрофон: «Вы будете на вышке». ГКЧП обещал дать власть в городе Советам, упразднить мэрию и префектов. Моссовет отказался брать власть из его рук.
В тот день около 10 утра Лужкову позвонил командующий Московским военным округом генерал Николай Калинин и упавшим голосом сообщил, что назначен комендантом Москвы. «Москва в комендантах не нуждается», — ответил Лужков. Нескольким людям из правительства Москвы предложили руководить городом. Среди них был Борис Никольский, заместитель Лужкова, бывший зампред Мосстройкомитета. Он категорически отказался. Мы увидели Никольского в 2 часа ночи 24 августа, когда он руководил демонтажам памятника Калинину на одноименном проспекте. Филиал ГКЧП в Москве так и не был создан.
Только руководство метрополитена присягнуло на верность ГКЧП. Под землей в эти дни решено было соблюдать комендантский час. Радио метрополитена было блокировано подразделениями КГБ, по предварительным данным, не без участия руководства метро.
А здание Моссовета по-прежнему было беззащитно. Милиция на входе могла оборонять его только от безоружных журналистов. Юрий Лужков, когда мы спросили его, что он будет делать, если тот же генерал Зимин прибудет не «для охраны здания», а объявить: московская мэрия низложена, ответил: «Постараюсь вышибить его из кабинета». Увы, помочь ему было бы некому.
В ту же ночь в сопровождении тысячной толпы под стенами «Белого дома» появился мэр Москвы Гавриил Попов. Он приехал сюда сразу с самолета из Казахстана. Через час по радио призвал бастовать, пикетировать типографии газет, разрешенных ГКЧП, строить баррикады.
Любопытна история председателя Моссовета Николая Гончара, который приехал в Москву только 22 августа, когда мятеж провалился, из Фороса. Он рассказал нам, что отдыхал неподалеку от дачи президента, когда, идя по тропе с рюкзаком за плечами, услышал, что в Москве переворот. Он пытался узнать обо всем, что имело отношение к президенту. 21 августа решено было попытаться проникнуть на территорию дачи с помощью аквалангистов через бухту. Но раньше аквалангистов на дачу попали Силаев с Руцким.
В субботу 24 августа Гавриил Попов и Лужков были у президента Горбачева. Разговор шел о судьбе партии и ее имущества. В тот же вечер вышел Указ Президента СССР об имуществе КПСС. По решению мэра, одобренному Горбачевым, 22-го опечатаны помещения райкомов и горкома, 23-го — комплекс зданий ЦК партии. Управделами мэрии Василий Шахновский в воскресенье отправился на Старую площадь договариваться о передаче имущества с бывшими владельцами. Часть зданий ЦК, по словам префекта центрального округа Александра Музыкантского, после национализации будет включена в программу реконструкции Китай-города.
В одном из зданий на Старой площади размещался аппарат Горбачева. Теперь эти 100 комнат опечатаны. Касса президента — тоже.
Впрочем, опечатать удалось не все. С помещения Краснопресненского райкома сорвал печати председатель местного Совета Краснов. Он требует санкции прокурора. Говорит: «Раньше боролся с хунтой, теперь буду — с мэрией».
Лужков назвал приблизительный ущерб городу от переворота — 67 млн. 890 тыс. рублей. В письме Президенту России московские власти предложили приобщить эту цифру к уголовному делу Янаева и Ко и компенсировать городу потери за счет ресурсов участвовавших в заговоре систем.
В воскресенье вечером Лужков в спортивном костюме забрался в микроавтобус и отправился на окраины города, на школьные стройки. Успел, правда, сказать: «Мы будем делать противоположное тому, чего хотела хунта. Они обещали остановить, не дать, заморозить. Мы будем развивать, восстанавливать, поощрять».
Наталья ДАВЫДОВА, Андрей КОЛЕСНИКОВ.
ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ПРОКУРОР РОССИИ:
«МЫ НЕ СОБИРАЕМСЯ ТВОРИТЬ ТЕРРОР»
После двоевластия над следствием по государственному перевороту окончательно объявлено, что вести его будет прокуратура России. Поэтому мы и начали беседу с генеральным прокурором республики Валентином СТЕПАНКОВЫМ с вопроса:
— Каков критерий ареста и привлечения к ответственности людей, не являвшихся членами ГКЧП?
— Вокруг комитета, в первую очередь в структурах Министерства обороны, КГБ, частично и в структурах РКП и ЦК КПСС, действовали люди, которые готовили документы, давали консультации, обеспечивали и практическое, и идеологическое, а в органах КГБ и МВД физическое влияние по устранению законной власти. Делали все, чтобы был приведен в движение механизм переворота.
— Это был разработанный механизм?
— Окончательный ответ на этот вопрос может дать только финал следствия.
— Все-таки как вы сегодня это чувствуете?
— Пока я считаю, что это люди, которые объединились и сумели привлечь организованные структуры. Я не говорю, что вся система КГБ, к примеру, поддерживала их — это далеко не так. Но там находились определенные структуры, приведенные в действие. То же самое Министерство обороны, то же самое ЦК КПСС. Поэтому можно пока говорить о том, что это были скоординированные группы. Но делать вывод о масштабах...
— Понятно, что вокруг членов комитета по ЧП были исполнители, но вы же арестовываете не всех. Какой критерий? Скажем, арестованы, видимо, все, кто 18 августа приезжал с ультиматумом к Горбачеву в Форос...
— Напряжение у следствия огромное. Арестовав уже значительную группу лиц, мы должны все же разобраться детально: допросить, провести очные ставки, чтобы выяснить роль остальных причастных.
— Стало известно, что следствием занимается Прокуратура России, а координирует его Генеральный прокурор СССР.
— В один день уголовное дело возбудила Прокуратура России и Прокуратура СССР. Но в тот вечер (и в ту ночь), когда Прокуратура России провела аресты, Прокуратура Союза этого не делала. И здесь не только, наверное, желание ее руководителей не спешить, прояснить ситуацию, но и, по всей видимости, отсутствие оперативных сил и средств, которые бы могли это сделать. Ведь они обязаны были обратиться к союзному КГБ и союзному МВД, чьи руководители были в числе активных участников заговора. Работники же республиканского МВД показали свою преданность России, поэтому у нас было на кого опереться. Мы создали оперативно-следственные группы и начали активные действия...
— Кого все-таки арестовала Прокуратура СССР?
— Болдина, Шейнина, Варенникова, Бакланова, Плеханова и задержала первого заместителя председателя КГБ Грушко. Ведение параллельных расследований невозможно. Все нити этого заговора находятся в московских кабинетах, все основные решения принимались здесь, а последствия от здешних решений имели место в других республиках. Вот, скажем, звонят прокуроры из Прибалтики, звонят нам, а не Прокуратуре Союза.
— Был ли аналог такого следствия в юридической истории страны?
— Я вообще не хотел проводить какие-либо аналоги, потому что у наших старых работников появились сомнения. Смотрите, говорят, как бы потом с нас не спросили за то, за что мы недавно спрашивали с наших ветеранов, поднимая дела 50-х годов... Никто не собирается хватать людей пачками. И я бы хотел предостеречь горячие головы, которые есть среди активистов различных общественных движений, среди депутатов — быстро на местах возбуждать дела, арестовывать и тому подобное. Какого-либо террора со стороны Прокуратуры России не допустим. Не надо проводить аналогий: у организаторов переворота и бездумных исполнителей директив в провинции все-таки разная мера ответственности.
— Как ведут себя в ходе следствия члены комитета во ЧП?
— Можно понимать, что, с такой высоты опустившись на уровень тюремной кровати, можно перенести серьезное душевное потрясение. На мой взгляд, даже какое-то уважение вызывает Язов. Я его видел с первой минуты, поскольку лично его арестовывал в аэропорту, встречался, и когда он уже сутки пробыл, и так далее. Другие — суетливы, в чем-то заискивают. Язов же естественен.
— Что сказал маршал, когда вы ему предъявили санкцию на арест?
— Получилось так, что с ним я встретился с глазу на глаз в комнате. Он вошел, я ему представился, он под козырек руку, назвался: «Маршал Язов». Я ему: возбуждено уголовное дело, и я как прокурор России объявляю вам о том, что мы ведем расследование и сейчас для проведения следственных действий вы должны поехать с нами. Он спросил: «Куда пройти?» — и тут же прошел по коридору туда, куда ему было предложено. Другие же... У Крючкова был первый вопрос: «А почему Россия, а не союзная прокуратура?» И он был этим потрясен. Бакланов долго выспрашивал: а кто еще прошел через наши руки, кто задержан, кто нет? Тизяков был в аэропорту напуган: «А я какое к этому имею отношение? Какая измена Родине? По какой статье? За что?» Стародубцев вообще пытался при допросах показать, что он не разбирался в тонкостях государственных дел. Со Стародубцевым единственный раз с утра 19 августа мне несколько отказали нервы. Поймал себя на злом вопросе: «Простите, какой хрен вы ввязались в эту историю, если не понимаете ничего в государственных делах?»
— «Письмо 53-х», «Слово к народу», выступления по Вильнюсу и Тбилиси... Вот вехи пути к путчу. Будут ли следователи интересоваться теми, кто организовывал его не только делом, но и словом. Есть угроза: агитаторы путча прорвутся в герои его подавления. Скажем, депутат и правовед Юрий Голик, который, одев кожаную куртку и сунув под мышку пистолет, изобличал врагов...
— Те, кто статьями, призывами, публицистическими выступлениями в средствах массовой информации формировал убежденность у путчистов, у людей на местах, кто откликнулся живо на призыв этого комитета,— они-то должны нести нравственную, моральную оценку. Депутатам такую оценку должны дать избиратели.
— много говорят в пишут о Лукьянове. Что вы думаете о его позиции в те критические дни?
— Анатолий Иванович был готов к беседе с нами. Он схематично восстановил события тех дней. Это был первый и предварительный допрос, и мы дали возможность ему самому рассказывать о событиях тех дней, о его личной роли. Пока в этом допросе мы не использовали имеющиеся у нас данные, нередко не совпадающие с тем, что говорил Лукьянов. Пока сделать окончательный вывод нельзя, фактически мы лишь выслушали его, записали на магнитофон все его пояснения. Но, знаете, одно ясно: у нас законодательная власть абсолютно не защищена, если любая другая структура исполнительной власти (те же Министерство обороны или КГБ) может мгновенно изменить даже конституционный строй. Но она еще менее защищена, если лидер этой законодательной власти проявит нерешительность, займет выжидательную позицию. Тут уже она совсем остается безгласной. Это в поведении Лукьянова очевидно уже сейчас.
— Много сейчас говорится, что кто-то еще стоял за комитетом но ЧП.
— Я убежден, что тем кругом, который пока назван, дело не ограничится.
— Как, по-вашему, будет развиваться ситуация с поддержавшими путчистов средствами массовой информации («Советская Россия», «Правда», ЦТ).
— Вообще, если на территории России не приостановлено действие закона о печати, то здесь все вопросы должны решаться, исходя только из него.
— Как ведется следствие по убийству защитников Москвы?
— Зная общественное мнение, которое сегодня не дает доверия военной прокуратуре, нами принято решение: уголовное дело возбудить и расследовать в прокуратуре Москвы. Арестованных пока нет. Следователи выехали в дивизию, ведут допросы.
— Повесился маршал Ахромеев. На ваш взгляд, он сделал это под угрозой неизбежного ареста?
— У нас были к нему вопросы. Но пока не сегодня и не завтра, то есть он не самый «горячий» человек, кто был в нашем списке.
* * *
По-видимому, не только у журналистов остались и возникают новые вопросы к следователям. Недавно, скажем, стала известна угроза Павлова своим министрам: за Садовым кольцом наведенные ракеты, не согласимся на ЧП — всем конец. Премьер блефовал или имел в виду все-таки что-то конкретное?
Но Степанков предупредил: разговор будет вестись крайне осторожно, чтобы ив повредить делу. Наши вопросы пока не сняты. Будем ждать ответов.
Виктор Лошак
БУМЕРАНГ
Военный мятеж партократов похоронил КПСС
ОЧЕВИДЕЦ нам рассказывал. В столовой ЦК КПСС 23 августа стояла тягостная тишина. Каждый уткнулся в свою тарелку, старался не смотреть на соседа. Вбежала буфетчица: «Хана вам! Дом опечатывают!» Стало еще тише. И только один мрачный голос спросил: «Чего радуешься? Нас кормила, теперь американцев кормить будешь...»
Партия Ленина, партия Сталина, мудрая, мудрая партия большевиков! Ты так одурела от своих собственных идеологических мифов, что даже на поминках твой перепуганный сановник не может обойтись без образа врага, в котором видит причину всех бед.
Зато своих многие партийные руководители увидели в ГКЧП. «В связи с введением чрезвычайного положения, примите меры по участию коммунистов в содействии государственному комитету по чрезвычайному положению в СССР» — такую телеграмму от секретариата ЦК получил Ярославский обком. Нет сомнения, что эта директива предназначалась и другим партийным комитетам. По непроверенным данным, в некоторых парторганизациях Хабаровского края успели сжечь часть партийных архивов и эту директиву, в частности.
Некоторые партийные функционеры оказались весьма дальновидными. Первый секретарь горкома партии Комсомольска-на-Амуре Евгений Хорошилов подал в отставку. Но предварительно оборудовав себе запасной окопчик в виде малого предприятия «Информационное агентство». Еще до подачи заявления первый секретарь числился одновременно и директором МП. Хабаровская высшая партийная школа, в свою очередь, перелицевавшаяся в Дальневосточный социально-политический институт, самым энергичным образом стремится к созданию совместного с Южной Кореей предприятия, имея цель построить на территории партшколы-политинститута гостиницу.
И до мятежа думающие коммунисты выходили из партии, а сейчас — прямо обвал. Распространенное объяснение: «Стыдно оставаться». Из Тольятти пришла телеграмма, подписанная председателем Автозаводского районного Совета народных депутатов, народным депутатом РСФСР Н. Брусникиным, председателем Автозаводского paйисполкома С. Жилкиным, генеральным директором объединения АвтоВАЗ, народным депутатом СССР Вл. Каданниковым, заместителем председателя Автозаводского райисполкома А. Куртенком: «КПСС полностью дискредитировала себя перед обществом. Впредь у нас не может быть ничего общего с этой политической организацией. Мы отказываемся пребывать в ее рядах и выходим из КПСС». Даже на партийном собрании газеты «Правда» несколько журналистов положили свои билеты.
Президент РСФСР Борис Ельцин и мэр Москвы Гавриил Попов 22. августа издали несколько указов и распоряжений, цель которых приостановить деятельность партийных комитетов столицы. Предусмотрено, что мера временная — до окончания расследования. Пока же служебные помещения опечатаны, телефоны и электроосвещение отключены, банковские счета заморожены.
В Новосибирске взяты под охрану помещения областного, городского и районного комитетов КПСС, их архивы. Не опечатано находящееся на балансе обкома КПСС издательство «Советская Сибирь».
Взяты под охрану помещения Красноярского крайкома КПСС, горкомов и райкомов города. Принято решение о приостановлении издания газеты «Красноярская газета».
Принято постановление СМ ТССР о передаче в республиканскую собственность административных зданий Татарского рескома КПСС и других партийных комитетов.
Решением Донецкого горсовета опечатаны архивы районных, городского и областного комитетов КПУ в связи с расследованием участия КПСС в государственном перевороте...
Собственность Российской коммунистической партии в соответствии с указом Президента РСФСР становится государственной, часть ее отойдет к Москве. Что касается судьбы партийного имущества КПСС, то этот вопрос будет решаться без спешки (хотя и без проволочек) с учетом реальности — на какие деньги (партийные или государственные) что построено. Впрочем, на Старой площади немало зданий, доставшихся КПСС «просто так». С ними, считают в Моссовете, разбираться проще: пусть дореволюционная гостиница (в ней сейчас расположился международный отдел ЦК) вновь станет гостиницей, а биржа (где поместился идеологический отдел) останется биржей.
ДУМАЕМ, что после того как Михаил Горбачев сложил с себя обязанности генсека и предложил обсудить вопрос о самороспуске партии, КПСС действительно уйдет с политической арены. Пространство, которое она занимала, опустеет. Исчезнет и важный фактор, который до сих пор худо-бедно, но сплачивал демократов. Очень многое будет зависеть от того, как демократы заполнят этот вакуум. Уже сегодня кое-что настораживает. Лидер либерально-демократической партии Владимир Жириновский, например, заявил, что его партия уходит в подполье. Если он не одинок, то проблема легальной оппозиции тем силам, которые сейчас получили заслуженный авторитет и власть, может стать серьезной проблемой. Без легальной оппозиции любые партии или общественные движения, стоящие у власти, приобретут ту самую монополию, против которой они так искренне и самоотверженно боролись.
Дмитрий КАЗУТИН, Владимир ШЕВЕЛЕВ.
