Премьер-министр В.Павлов

Немного об экономике СССР в 1991 году

В апрельском номере еженедельника "Огонек" (№17, апрель 1991 г.) публикуются результаты опроса, проведенного Службой изучения общественного мнения VP (руководитель — профессор Б. А. Грушин) о лидерах общественного, мнения, "принимающих активное участие в формировании и выражении взглядов населения нашей страны". Опрошено 757 человек, в комментарии отмечается, что "Важная особенность исследования состояла в том, что в нем выяснялось не личное отношение респондентов к предложенному списку деятелей, а оценка ими преобладающих в обществе мнений на этот счет".

Первое место в списке занимает премьер-министр В.Павлов, отмечается, что "его популярность имеет ярко выраженный негативный оттенок". В этом же номере публикуется и интервью с ним.

Примерно в эти же дни в еженедельнике "Московске новости" опубликованы заметки о состоянии экономики СССР Л.Григорьева, заведующего сектором Института мировой экономики и международных отношений АН СССР и обозревателя МН В.Гуревича.

Публикаций об экономике в те дни, конечно, было множество и приводимые нами следует рассматривать только как штрихи к характеристики сиуации.

ВАЛЕНТИН ПАВЛОВ:
«ОТОЙТИ ОТ KPАЯ ПРОПАСТИ – ДОСПОРИТЬ МОЖНО ПОТОМ»


Отдаю себе отчет, что признание человеком месяца – это несомненно, популярность, но необязательно успех. В моем случае популярность скорее не позитивная. Что ж, это неудивительно. В момент, когда хирург режет нарыв, чувства к нему не самые теплые. А если еще перед операцией знакомые уверили, что он наверняка будет резать не то и не так, то тем более. Хирургу благодарны обычно потом, когда нарыв прошел и угроза заражения крови уже миновала. И даже в этот момент можно человека сбить с толку, убеждая его, что резали зря, надо было просто мазью помазать и т. д.

Эту длинную аналогию я привел к тому, что социологам известно, как формируется общественное мнение. Я попросил проанализировать отношение прессы к Кабинету в первые месяцы его деятельности. Оказалось, что практически все популярные издания, не дожидаясь каких-либо конкретных шаге заняли однозначную и абсолютно отрицательную позицию по отношению к кабинету и его Премьер-министру. То есть, как говорится, с порога была отвергнута возможность сотрудничества или конструктивной оппозиции. Хочу надеяться, что тяжесть ситуации, в которую попала страна, общая ответственность за будущее людей приведут к уходу с позиций конфронтации. Предложение выступить в «Огоньке» я рассматриваю как конкретный шаг в этом направлении.

Зачастую новый Кабинет Министров воспринимается как продолжение действий прежней системы, но это не так. Входя в состав предыдущего Правительства, многие из нас неоднократно предлагали меры, которые сейчас выдвигают представители различных общественных движений и политических направлений. Я, например, еще в 1986 году выступал с предложениями о реформе цен, введении параллельных денег, осуществлении радикальных шагов в земельной реформе. Тогда меня не поддержали даже те, кто сейчас включил это в свои программы и претендует на авторство.

Три месяца назад Кабинет приступил к своим обязанностям в чрезвычайных условиях все нарастающего кризиса. Экономический и политический кризисы, взаимодействуя, усиливают друг друга. Необходимо отойти от края пропасти, чтобы на дне ее не оказались и мы, и наши дети,— доспорить можно потом.

Предотвратить катастрофу, стабилизировать социально-экономическое положение и вывести страну из кризиса можно только на основе реалистической оценки положения, принятия всесторонне продуманных и решительных мер, восстановления правопорядка в обществе, объединения усилий всех республик и регионов страны, создания на новой основе единого экономического пространства.

В печати будет опубликована антикризисная программа Кабинета Министров, и, видимо, нет необходимости ее излагать. Хочу лишь остановиться на принципиальных моментах наших подходов к ее разработке. Работая над проектом программы, мы старались максимально учесть уроки прошедшего периода перестройки, все здравые идеи и конструктивные предложения, независимо от идеологических, религиозных и иных убеждений их авторов, их постов или известности в стране. Мы берем все рациональное как из программ предыдущего Совета Министров, так и из документов и материалов республик, различных общественных движений, групп и отдельных лиц — А. Сахарова, А. Солженицына, Н. Назарбаева, Г. Явлинского, С. Кургиняна, Т. Корягиной и многих других.

Я хочу обратить внимание на важное обстоятельство: построение желаемого будущего и прохождение самого тяжелого этапа кризиса — две разные, но связанные между собой задачи. То, что является желательным и даже необходимым в будущем, может оказаться губительным в условиях кризиса, и наоборот.

Это должна быть программа именно выживания. Потому что мы не считаем возможной такую плату за гипотетическое будущее, как гибель от суровых условий жизни малоимущих и неприспособленных, невозможность воспитывать и обучать своих детей и недоступность для них других жизненно важных возможностей в нашем обществе. Каждая семья должна иметь необходимый минимум для гарантированного выживания, а остальное зависит от ее трудолюбия и предприимчивости.

Должна быть активизирована вся трудоспособная часть населения, для чего надо создать возможности и снять ограничения на разнообразную деятельность. Ограничена она должна быть только по самым опасным направлениям. Это те направления, которые могут привести в реальных условиях нашего общества к пренебрежению абсолютным приоритетом — правом на жизнь.

Кабинет Министров как «правительство выживания» не допустит голода и для этого использует все свои полномочия независимо от предварительного согласия кого бы то ни было. Мы имеем реальные возможности защиты жизненных потребностей населения.

На первом этапе приоритетная цель — выход из кризиса, обеспечение выживания. Поэтому любые экономические программы должны рассматриваться с точки зрения того, не угрожают ли они «витальной» (минимальной) корзине, и только после этого должны решаться вопросы об их поддержке.

Одним из источников финансирования может стать пресечение крупных непродуманных проектов. В начале перестройки общественность подвергла критике одну из таких программ (проект «поворота рек» Минводхоза), превратила дискуссию в шумный политический процесс и добилась прекращения работ. На этом дело и кончилось, хотя практически каждое министерство лелеяло сходный по замыслу «проект века». Бюрократизированные ведомства-монополии породили особую культуру и особый стиль мышления, которые отразились на крупных программах, запланированных в последние десятилетия. Как правило, они игнорируют реальные природные, социокультурные условия, в которых будут осуществляться, и исходят из предположения, что все можно «продавить» приказами и затратами. Систематической ревизии всех этих проектов проведено не было. Необходимы их немедленная экспертиза, общественный мониторинг и ликвидация «черных дыр», поглощающих ресурсы страны.

В условиях острого кризиса необходимо создать автономную систему производства продовольствия и жизненно необходимых товаров для самообеспечения и обмена. В этом смысле земельная реформа сегодня — это основа выживания и возможность перехода к новому качеству жизни. И я разделяю высказанную недавно А. Собчаком мысль, что именно с земельной реформы следовало бы начинать реконструкцию экономики. Это поразительно «человекоемкая» область. Большая часть населения страны готова к той или иной форме повторного освоения своей земли. Этот аккумулятор (резервная емкость занятости), подготовленный вовремя, снял бы проблемы, порождаемые реформами в промышленности, затем в сфере управления, науки, обороны и других государственных структур.

Вопрос о земле — извечный и коренной вопрос любого общества — особенно важен для нашей страны, где большинство населения имеет глубокие корни в крестьянской культуре. Духовная и государственная сущность земельного вопроса в России отражена в многочисленных публикациях русских ученых, религиозных философов, публицистов и писателей как старого, так и нового времени. Эти идеи не устаревают. Они позволяют понять, чем является земельная реформа для нашего общества и как она должна быть проведена с тем, чтобы стать сейчас основой выживания и развития. В этом качестве она должна представлять собою двухзвенный процесс: срочный и перспективный.

Должны быть обеспечены множественность форм собственности на землю, признаваемых народом, и безразрывное их «взаимоперетекание» на основе его волеизъявления. Я убежден, и это подтверждает анализ, что в ближайшие годы только колхозно-совхозная система способна обеспечить страну хлебом, хотя бы по минимуму. Наряду с этим необходимо обеспечить всемерную и всестороннюю поддержку «фермерскому» хозяйствованию.

Срочно, уже этой весной, необходимо принять (и уже принимается) ряд мер, не связанных с необратимым решением о денационализации земли, но позволяющих соединить землю с трудом для тех, кто хочет ее обрабатывать. Здесь я бы назвал, во-первых, увеличение размеров приусадебных участков колхозников и рабочих совхозов, предоставление таких участков всем желающим жителям сельской местности. Во-вторых, выделение всем желающим городским жителям земельных участков для посадки овощей и картофеля, обеспечение потребкооперации фондами на горючее для оказания помощи в уборке и транспортировке урожая и реализации излишков продукции на коммерческой основе, а также снятие всяких препятствий перед заготовителями, посредниками и переработчиками. Словом, должен действовать единственно разумный принцип «лишь бы не пропало, а на стол попало». Эти меры были еще в 1987 году, к сожалению, потом об этом забыли, а ведь их надо двигать, но не за счет разрушения колхозно советской системы.

Однако есть и принципиальный вопрос – собственность на землю. Мое глубокое убеждение состоит в том, что его следует отложить до выхода из ситуации острого кризиса и снятия нынешней эмоциональной напряженности, признав заранее, что все известные варианты решения вопроса разумны и могут быть приняты для обсуждения. Решаться же вопрос должен в соответствии с экономическими, социальными, культурными и религиозными условиями каждого региона и каждого народа. Неверное и поспешное решение может только углубить кризис.

Разгосударствление может касаться только государственной собственности.

Закрепленное в Конституции СССР и в сознании народа положение об общенародной собственности на землю делает незаконной продажу земли отдельным лицам. Необходимо подтвердить право каждого гражданина на землю. Ущемление этого права в азарте реформ в будущем чревато тяжкими социальными конфликтами.

В процессе перестройки наметились интересные решения и на перспективу. Такова концепция, согласно которой горожанам предоставляется право одновременного проживания за чертой города и владения землей, с тем чтобы желающие (в необходимой им форме и степени могли вести сельское хозяйство. Эта тенденция устойчиво обозначилась на Западе, и огромное стремление следовать ей есть и в нашей стране.

Основные позиции по этому вопросу ясны, поддаются расчету с достаточной для , практических целей точностью. Кроме экономического (включая продовольственный) эффекта, это дает ключ к решению демографических проблем, проблем семьи, трудового воспитания детей, нравственности и духовности, стариков, здоровья, отдыха и др. Эта программа может быть поставлена на обсуждение и частично даже начата. Но масштабное ее исполнение требует решить ряд земельных вопросов (кадастр, нормирование удельных участков, оформление и т. д.) и быстро создать структуру производства строительных материалов — кирпичных, кровельных, деревообрабатывающих заводов. Здесь широкое поле деятельности для предпринимателей и частного капитала, так же как и в реализации сельскохозяйственной продукции и особенно в ее хранении.

Такого же взвешенного подхода требует начавшаяся приватизация. Раздел собственности нельзя производить в условиях угрожающего жизни кризиса и расщепленного общественного сознания. Эту акцию надо проводить только в интересах всего народа, не ущемляя прав ни одного гражданина страны, ни одной матери-одиночки, какой бы «социально слабой» она ни казалась.

В этой связи остановлюсь на одном моменте из моего интервью газете «Труд», которое подверглось массированной критике. Я имею в виду соотношение пропорций развития промышленности групп А и Б в нашей экономике. Убежден, в сегодняшней нашей экономике должны действовать ориентиры реальной жизни, а не экономических теорий. Нужно понимать, что пока еще именно группа А обеспечивает у нас основные жизненные блага. Тепло и свет, жилье и водопровод, дорога в райцентр, больница, пассажирский транспорт, трактор для колхоза и фермера, база фармацевтической промышленности — все это группа А.

И это, по мнению критиков, не должно иметь приоритета в нашем бедственном положении?

Другое дело, что по мере выхода нашей экономики из кризиса ее социальный поворот должен действительно означать резкое увеличение производства сложной бытовой техники, видеомагнитофонов, легковых автомобилей — иными словами, всего того, что составляет сегодня потребительский стандарт населения промышленно развитых стран мира.

Важнейшим событием марта стал референдум о будущем нашего Союза. Его итоги известны, в нем народ подтвердил свою государственно-историческую и духовную сущность. Россия, как называют СССР за рубежом и сейчас, никогда не была только географическим понятием. Это живое историческое тело, сформировавшееся и устоявшее именно таким, какое оно есть, вовсе не случайно или по чьей-то прихоти. Она продукт длительного и сложного взаимодействия русского народа с окружающими его народами и нациями и географической средой. Россия — это одновременно и Европа, и Азия. Обе компоненты в ней есть — и европейский динамизм, и азиатский традиционализм (консерватизм).

Россия — категория мирового значения в культуре и духовной жизни человечества, мировой центр православного христианства, уже более 1000 лет утверждающий на земле величие человеческого духа. На просторах России веками существует и исламская культура. Взаимотерпимость позволяла и позволяет христианам, мусульманам, иудеям и другим верующим соблюдать свои обряды, воспитывать в соответствии с ними своих детей. Все народы, которые приняла Россия, она сохранила — не исчез ни один из них, в том числе те, про которые можно сказать, что они неизбежно исчезли бы вне семьи российских народов.

Новый синтез религии, искусства и науки известен на Западе как феномен русского космизма. В творчестве Н. Федорова, П. Флоренского, В. Вернадского, не вполне освоенного нами К. Циолковского воплощены новый порыв в будущее и стремление объединить усилия всех наших народов.

Россия, и в этом ее историческая и культурная уникальность, как признается многими в мире, сформировалась как сообщество наций и народностей, которых история, общая судьба неразрывно связала друг с другом в единую историческую общность. Недавно мне попала в руки книга Н. Баскакова «Русские фамилии тюркского происхождения». Для меня было интересно узнать, например, о великих русских литераторах, чьи предки были татарами: Г. Державин (род Багировых и Нарбековых), Н. Карамзин, П. Чаадаев (потомок одного из полководцев Чингисхана — Чагадая), И. Тургенев, Л. Толстой (потомок Идриса), А. Куприн, Н. Бердяев (из рода Кудашевых), М. Булгаков, А. Ахматова (потомок того же Чагадая). После этого можно вспомнить величайшего русского поэта, который в своих предках указывал русского Пушку, негра Ганнибала и татарина Раджу. Дополнять ли список этих «русских татар» «русскими евреями» — И. Левитаном, О. Мандельштамом, «русскими немцами» — В. Далем, В. Энгельгардтом, А. Бергом и т. д.? Вспомнить ли о русско-грузинском герое Багратионе, о героях Великой Отечественной войны?

Жизнь убедительно учит нас тому, что человек и общество, не имеющие нравственных устоев, очень быстро становятся нежизнеспособными. Неправильно было бы не видеть и не придавать значения тому факту, что именно потеря духовности, а не только экономический и политический кризисы, является глубинной причиной той розни, злобы, лжи, корысти, которые сегодня грозят жизни нашего общества, наших народов и государства. Мы должны мобилизовать все силы для духовного исцеления. Нужно обратиться к тем историческим корням, которые с древности питали нас и помогали побеждать вражду.

Мы должны сделать все, чтобы преодолеть этот кризис. Уверен, что сегодня жизненно важно уйти от противостояния, когда одни не хотят поступаться старыми принципами, другие стремятся силой опять навязать всем свои новые принципы. Главное сегодня — это реализм, дело и ответственность за судьбу страны и народа.

В.Павлов

"Огонек" №17, апрель 1991 г.


ДО УПАДУ
Возможно ли приостановить полет в экономическую пропасть
?

С САМОГО НАЧАЛА наших экономических реформ было ясно, что избежать кризиса не удастся. Он представлялся неизбежным как расплата за неэффективную структуру хозяйства: неудачное размещение производительных сил, гипертрофированная тяжелая и военная промышленность. Через эти сложности проходят сейчас восточноевропейские страны. Но эти кризисы неизбежны и необходимы, чтобы страна могла выйти из глухого экономического тупика. Однако наш фактический кризис не дает большой надежды на переход к новым структурам и хозяйственной системе — он все больше приобретает форму развала, которого можно было избежать при организованном проведении реформ.

По существу, мы имеем дело с сочетанием ряда кризисов. Первый связан с развалом командной системы. До структурной перестройки дело еще не дошло, а ситуация уже тяжелая. Падение произведенного национального дохода на 4 процента в 1990 г. (а может быть, и больше, потому что есть сомнения в надежности официальных данных о его росте в 80-х) — это очень тяжелый кризис по западным стандартам. Самое глубокое падение за одни год в США в послевоенный период в 1982 г. составило 2 процента. А ведь в феврале 1991 г. у нас национальный доход упал уже на 10 процентов. В марте — с учетом забастовок — должно быть ещё хуже.

Кризис идет неравномерно по отраслям и видам продукции. Неуклонно ползет вниз выпуск сырьевых товаров, подрывая здоровье ресурсоемкого хозяйства. В машиностроении да и на всех сложных предприятиях с многокомпонентными технологиями стоит стон по комплектующим изделиям.

Если мы учтем кризис всей внешней торговли, быстрое снижение как производственного накопления, так и жилищного строительства, инфляцию, как самостийную, так и в форме реформы цен, то получим общий кризис воспроизводства. Ситуацию с бюджетом, состоянием денежной системы можно расценить как общий финансовый кризис.

И ТЕМ НЕ МЕНЕЕ мы еще только в начале стагфляции. Цены только подняли, но их еще не либерализовали, а стимулов предприятиям расширять производство пока нет. Впереди прежде всего гонка цен и издержек (зарплаты), снижение капиталовложений предприятий, переключение их прибыли на социальную защиту (компенсации) и т. д.

С 1989 года мы наблюдали активный поиск предприятиями новых хозяйственных связей, виток инфляции и развитие бартера. Уже на этой стадии появились тенденции, характерные для всей Восточной Европы на первых стадиях реформ: свобода предприятий без жесткого контроля собственника за хозяйственными решениями и без жестких финансовых ограничений на уровне предприятия ведет к росту зарплаты и цен, а не к увеличению продукции и капиталовложений. Сокращение импорта было проведено неловко и ударило по производству.

А с середины лета 1990 г. резко усиливается «местный» фактор. Свой рынок защищают республики, области, города, деревни. Блокировка товарных потоков стала не случайностью, побочным эффектом благих намерений местных властей. Общеизвестные «ценовые шоки по-советски» (май — обещание повысить цены; октябрь — указ о прейскурантах; тогда же — повышение закупочных цен) довершили неразбериху и, видимо, предопределили обострение ситуации в хозяйстве с нового года.

КОЛЕБАНИЯ и ошибки того правительства дорого нам обошлись. В целом потерян исторический шанс начать серьезную организованную и неизбежную рыночную реформу ДО кризиса и не повторять польский опыт 80-х годов с резким падением производства и жизненного уровня, нарастанием внешнего долга, бесконечными забастовками (хорошо бы хоть без военного положения). Кризис мог быть хоть отчасти управляемым, если бы реформы шли сверху на основе соглашения между республиками и ведущими социальными силами.

На данной стадии кризис приобрел самоподдерживающийся характер — вне злого умысла и вне чьей-либо воли. Идет цепное сокращение производства, приобретающее лавинный характер. Отличие от такого кризиса в рыночной экономике: зарплату пока всем платят. И в результате — грандиозный рост цен 2 апреля. В этой обстановке особенно рельефно выделяется одна из характеристик ситуации в вашем хозяйстве, изнемогающем от трех переплетающихся кризисов сразу. Это невозможность эффективного проведения какой-либо отдельной (даже в принципе правильной) меры или реформы. Вне единой концепции любая такая мера носит дестабилизирующий характер.

Если бы мы двигались к рыночной экономике, то могли бы надеяться на компенсирующий рост активности новых коммерческих секторов, которые постепенно стабилизировали бы торговлю, наладили цепи снабжения, производство исчезающей мелочевки и т. п. Если бы мы были уже в рыночной экономике, то кризис (и в США, например, сейчас спад, но общей тоски нет) мог бы заставить производителей ограничить цены, изменить производственную программу... Мы же находимся перед перспективой выбора из двух вероятных сценариев, если не договоримся о третьем.

Первый — апокалиптический — предусматривает углубление развала, остановку производств на предприятиях с большим набором комплектующих изделий, особенно импортных или доставляемых из «неспокойных» регионов. Достаточно нехватки по одному компоненту на завод — и... Реформы в ходе такого кризиса имеют лишь одно, но важное преимущество: общество с какого-то момента готово на многое, чтобы выйти из бедствия.

 

Второй сценарий состоит в продолжении консервации нынешних связей, структуры промышленности, чтобы просто не допустить дальнейшего падения производства. Хотя правительство осознало необходимость решения финансовых проблем, произошло это поздно. Рост цен может облегчить бюджетные проблемы, но уже не сможет создать перелом в обстановке неопределенности перспектив как для государственных, так и для новых коммерческих предприятий. Зигзаги правительственной политики, постепенное привыкание граждан не только к очередям по талонам и снижению жизненного уровня, но и к скачкам в ценах — это именно тот тип развития событий, в котором мы уже, в сущности, живем.

Третий сценарий возможен только на базе соглашения между республиками. Антикризисная программа должна быть комплексной, и за стабилизационными мерами нельзя терять ориентир на развитие рынка. Она может быть разработана только с учетом новой политической и, главное, социально-психологической ситуации в обществе, в частности, после повышения цен.

Президент СССР на встрече с шахтерами 3 апреля согласился с точкой зрения экономиста Евгения Ясина, что некомпетентность руководства была одной из причин кризиса. Возможности правительства прогнозировать и принимать грамотные решения понемногу росли, но проблемы усложнялись нелинейно, так что управленческий разрыв отчаянно расширялся. Вопрос власти в этом отношении стал экономической проблемой: ведь Ясин и другие профессионалы все эти годы были нужны только как авторы докладов и записок — решения всегда принимали другие люди. Можно ли вывести страну из кризиса по «запискам»?!

* * *

Одной из ключевых проблем выхода из кризиса (не только политического, но и экономического) является доверие общества правительству. Программа «500 дней» остается популярной не столько по ее реальному содержанию (да и вряд ли многие вникали в 300 страниц текста), сколько потому, что в ней видели общий шанс. Проект реформ собирал до 80 процентов поддержки по опросам — примерно уровень Мазовецкого — Бальцеровича перед польской реформой. Каково доверие к действующему Кабинету министров? Ответ, я думаю, после повышения цен и первой выплаты компенсаций очевиден. Остается узнать, готова ли центральная власть считаться с этим фактором? Какими будут ее дальнейшие шаги? Судьба экономики по-прежнему решается политиками.

Леонид ГРИГОРЬЕВ,
заведующий сектором Института мировой экономики
и международных отношений АН СССР.

 

ФИНАНСОВЫЙ SOS

Объявлено, что дефицит союзного бюджета лишь за первый квартал достиг 31,1 млрд. руб. То есть за три месяца финансовая пробоина оказалась больше, чем допускалось на весь 1991 год (26,7 млрд. руб.). Такого союзный корабль уже просто не выдержит.

Белые нитки, которыми был шит бюджет-91, кажется, лопнули

Говорят, что когда финансовые результаты доложили президенту, он якобы воскликнул: «Не может быть!» Но если и не воскликнул, то вполне бы мог. Во всяком случае, основываясь на официальных данных, придется признать, что финансирование -общегосударственных служб и программ, армии и правоохранительных органов, фундаментальной науки и медицины оказывается под вопросом.

Союзное правительство считает, что многие республики нарушили достигнутое соглашение и не платят причитающуюся долю налогов в союзный бюджет, а также не выделяют необходимых средств в централизованный «перераспределительный» фонд социальной защиты, созданный в связи с повышением цен. Республики, в свою очередь, считают, что их финансовые проблемы оказались слишком сложными (и к тому же усугубленными политикой центра), а также что центр достаточно получит в ходе реформы цен и по другим каналам.

...О неизбежности такой или сходной ситуации, о недопустимости как политических игр, так и бухгалтерских манипуляций с финансами, о нереалистичности и ненадежности достигнутых бюджетных соглашений, короче, о том, что бюджет «шит белыми нитками» и лопнет, если на это будут по-прежнему закрывать глаза, дожидаться референдумов, союзного договора и т. д., предупреждали, в частности, и экономические эксперты, выступавшие в «МН».

Так, Сергей Дубинин в конце декабря («Кошелек и жизнь», № 51) писал: «Концы с концами просто не сойдутся в самом бюджете. Оценка доходов построена на шатком основании». Григорий Явлинский в конце января («Хаос согласно сценарию», № 5) дал прогноз: «В феврале может замаячить (как проблема будущих месяцев) вопрос о чрезвычайном бюджете вообще, так как станут все больше обнаруживать себя искусственность и нереальность частично заключенных, недавно «бюджетных соглашений».

Тем не менее политика, как обычно, изнасиловала экономику — самую беззащитную даму в нашем обществе, поскольку в момент надругательства она сопротивляться не может. Зато потом мстит страшно. Пришел час очередного отмщения, притом гораздо быстрее, чем это бывало обычно. Раньше между тем, что делалось, и тем, что получалось, пролегали годы и пятилетки. Теперь у хозяйства уже нет резервов для длительного переваривания несъедобной политики. Нынешний бюджет утвердили в январе — в начале апреля поступил SOS.

Что дальше? Возможно, бюджетный кризис рассмотрят на Совете федерации. А нет — союзное правительство готово на самые решительные меры. Поскольку расчетные операции ведутся местными отделениями банков республик "и именно здесь, указывают представители центра, блокируется поступление доходов в союзный бюджет, эти операции, вероятно, постараются вывести из-под республиканского контроля. Речь прежде всего о российских банках, ибо Россия числится главной должницей. Как именно все это должно происходить — не знаю. Может, сменят управляющих местными отделениями, может, как в добрые старые времена, в банк прибудут «омонизированные» солдаты и матросы. Да и не так уж важна эта технология. Важнее, что мы от нее никогда и не уйдем, поскольку не собираемся осваивать технологию согласия и высочайшего пиетета к деньгам.

На днях объявлено, что готовится радикальная антикризисная программа для всего Союза. Как будто в команде, для этой цели привлеченной, есть и люди, умеющие обращаться с финансами. Но мы уже научены: между добросовестными разработчиками и окончательными решениями растет такой густой лес, в котором теряются все благие намерения. Что же касается согласия, то нет абсолютно никаких сведений, что суверенные республики хотя бы ознакомлены с тем, что варится на экономической кухне. От того, что уже сделано,— всесоюзное несварение.

Владимир ГУРЕВИЧ.

"Московские новости" № 15,
14 апреля 1991 г.