::: agitclub ::: агитмузей :::  
::: декабристы :::  
 
 
 
 

Записки эти принадлежат собственно не Александру, а брату его Никите

Еще в Петровском заводе Никита вздумал составить подробные записки о Тайном обществе, и, чтобы они не попались в руки правительства, он писал их в форме отдельных заметок на полях книг.
Библиотека Никиты Муравьева досталась его брату Александру, который собрал из книг заметки брата и назвал их "Mon Journal"; вот почему в истории своей жизни он почти ничего не говорит о себе.

Е.И.Якушкин
Из замечаний на "Записки" А.М.Муравьева

 

 
 

Mon Journal
"Записки"
А.М.Муравьева


Моей жене.
Тебе дорогая спутница моей жизни, нашим детям должен я рассказать о моей жизни. Читая эти строки, они будут знать, что их ссыльный отец пострадал за прекрасное и благородное дело ис мужеством носил оковы за свободу своей родины.

После краткого и несчастливого царствования Павла вступление на трон России Александра было приветствовано единодушными и искренними восторженными возгласами. Никогда еще большие чаяния не возлагались у нас на наследника власти. Спешили забыть безумное царствование.
…Александр был преисполнен великодушными решениями. Он положил конец ужасам, нелепым притеснениям предыдущего царствования. Он положил себе задачей заставить забыть вопиющие несправедливости своего отца. Слова его как и его поступки, дышали добротой, желанием сделаться любимым. Рабство, власть безудержная были противны душе его еще здравой.
…В своем воззвании к немцам, изданном в Варшаве 13 февраля 1813 года, Александр заявил:

«Если по остатку малодушия, они будут настаивать на своей гибельной системе покорности, то нужно, чтобы глас народа изучил бы их и чтобы князья, которые ввергают в позор и несчастие своих подданных, были увлечены последними к мщению и славе».

27 марта 1818 года на открытии сейма в Варшаве он сказал представителям Польши:
«Порядок, бывший в вашей стране, позволил немедленно установить тот, который я вам даровал, прилагая на практике принцип свободных учреждений, не перестававших быть предметом моих забот, и спасительное действие каковых я надеюсь с помощию божией распространить на все области, провидением вверенные моим попечениям». Эти слова были восприняты с жадностию.

Занятый всецело Европой, бросаясь с одного конгресса на другой, находясь вполне под влиянием Меттерниха, он отрекся от своих благородных и великодушных предположений.

Польша получила конституцию, а Россия в награду за свои героические усилия в 1812 году получила — военные поселения!

Правда, глава государства в 1812 году спокойно пребывал в С.-Петербурге. Я вспоминаю, как мой брат говорил по этому поводу Блудову, разыгрывавшему тогда роль отъявленного либерала: «Надо сознаться, что император — человек чрезвычайно храбрый, он не потерял в 1812 году надежды, что Россия будет освобождена, так как это единственный, сколько мне известно, русский, который спокойно оставался тогда в С.-Петербурге».

Он освободил крестьян Прибалтийских провинций и произнес по поводу этого освобождения депутатам от лифляндского дворянства следующие памятные слова: «Вы почувствовали, что одни только свободные начала могут быть основой счастью народов». А когда русские крепостные прибегали к защите от притеснений помещиков — военная экзекуция была ответом, который они получали.

Основатель Священного союза, он осудил себя, вопреки симпатиям русских, на глухоту к воплям отчаяния восточной церкви, на то, чтобы быть беспристрастным зрителем зверств, совершаемых мусульманским фанатизмом над нашими единоверцами. Предавшись мистицизму, говоря о религии по всякому поводу, он совершенно лишил собственности и свободы тех своих подданных, из которых он образовал военные поселения. Ужасные сцены имели место в Чугуеве, где отцы благословляли детей своих, решившихся пренебречь мучениями, и проклинали тех, кто падал духом при виде пыток. По восьмидесяти человек зараз гибли от жестоких наказаний шпицрутенами — дивизии пехоты явились туда, чтобы выполнить обязанности палача.

Забыв совсем свой долг перед Россией, Александр в конце своего царствования предоставил все отрасли управления страной известному Аракчееву, который сам был поглощен недостойной страстью. Этот наперсник, враждебный всякому прогрессу, подбирает подчиненных, достойных его.
Цензура, с своей стороны, стала бессмысленной, ввозу книг из-за границы препятствовали всеми способами. Профессора наших университетов были преданы под инквизиторскую власть. Совершались неслыханные несправедливости. По простому доносу подлого шпиона заключали в крепость или ссылали в отдаленные гарнизоны и даже в Сибирь.
Полковник Бок, поддерживавший в течение долгого времени переписку с Александром, был заключен в Шлиссельбургскую крепость (где умер безумным) за то, что в одном письме напомнил, что царь отрекся от своих первоначальных настроений.
Малисон и Кир, двое детей, за мнимый проступок против дисциплины в Виленском университете чахнут годами в Сибири.
Молоденький граф Плятер за школьническую проделку в Виленском университете был отдан в солдаты, равно как и многие из его товарищей. Его мать умоляла императора и, чтобы растрогать последнего, сказала, что ее сыну только 14 лет. «Сударыня, он может быть флейтистом!»
Арест офицеров старого Семеновского полка полковника Ивана Вадковского, полковника Дмитрия Ермолаева, подполковника Николая Кашкарова и подполковника Льва Щербатова, которые содержались секретно в Витебске с 1821 по 1826 год. Все четверо были невиновны — виноваты были командующий бригадой великий князь Михаил и полковник Шварц.

Бессилие законов, которые не были собраны и которых никто не мог знать, лихоимство, продажность чиновников — вот печальное зрелилище, представляемое Россией.

Чтобы понравиться властелину, нужно быть иностранцем или носить иностранную фамилию. Наши генералы, оказавшие стране услуги в 1812 году, Раевский, Ермолов и прочие, были в пренебрежении или держались под подозрением.
Последние годы своей жизни Александр стал добычей безотчетной меланхолии: болезнь, которую бог иногда посылает земным владыкам, чтобы пригнести их скорбью, этим величественным уроком равенства.
Для поездки своей в Таганрог он приказал проложить дорогостоящую стране дорогу: она дала ему возможность миновать города.
Так кончилось царствование, относительно которого полагали, что оно предназначается составить счастие России.

Тайное общество

Тайное общество получило начало в 1816 году. Первым, кто обрек себя в жертву для блага отечества, были: полковники — Муравьев (Александр Николаевич), Пестель (Пав. Ив.), капитаны — князь Сергей Трубецкой, Никита Муравьев, два брата Сергей и Матвей Муравьевы-Апостолы. К ним присоединились вскоре: подполковник Михаил Лунин, капитан Якушкин, генерал Михаил Орлов, генерал князь Лопухин, статский советник Николай Тургенев, князь Илья Долгорукий, капитаны Бурцов, Муравьев (Михаил Николаевич), Перовский (Лев Александрович), братья Шиповы, Бибиков (Илья Гавр.). Пущин (Ив. Ив.), Семенов (Степан Мих.), полковник Глинка (Федор Николаевич), Кавелин, полковник Граббе, Токарев.

Это общество приняло сначала название «Союз Спасения» или «Верных сынов отечества». Впоследствии, по выработке своего устава, оно приняло название «Союза Общественного Благоденствия» или «Зеленой книги». Вот его программа: уничтожение рабства, равенство граждан перед законом, гласность в государственных делах, гласность судопроизводства, уничтожение винной монополии, уничтожение военных поселений, улучшение участи защитников отечества, установление предела их службы, уменьшенной с 25 лет, улучшение участи членов нашего клира, в мирное время уменьшение численности нашей армии.
В 1820 году в Москве был собран под председательством Н. Тургенева съезд. На нем присутствовали депутаты: Якушкин, два брата Фон-Визины, Михаил Муравьев, генерал Орлов, Бурцов, полковники Граббе и Комаров, капитан Охотников, полковник Глинка. В результате этого собрания Тайное общество было объявлено распущенным; но это было сделано для того, чтобы преобразовать его более действительным образом — и в особенности — чтобы устранить бесполезных членов, которыми оно изобиловало. На деле же оно продолжалось. Тайное общество было реорганизовано, и чтобы захватить больше мест для своей деятельности, было разделено на Северное и Южное. В Северном диктатором назначили Никиту Муравьева. В 1823 году его помощниками были сделаны князья Трубецкой и Оболенский. После отъезда Трубецкого в Тверь на его место был избран Кондратий Рылеев. С этого момента Северное общество приобрело много членов: братья Бестужевы (Николай, Александр, Михаил Александровичи) — Александр был известен в нашей литературе под именем Марлинского,— Михаил Нарышкин, Сутгоф, Панов, князь Александр Одоевский, Вильгельм Кюхельбекер, флота капитан Торсон, много офицеров Главного штаба, почти полностью офицеры Гвардейского флотского экипажа, много офицеров Московского полка, Гренадерского корпуса, Измайловского, Конной Гвардии, до 15 офицеров Кавалергардского полка, много офицеров артиллерии и гвардейских саперов.

Никита составил проект монархической конституции, которая, подобно конституции Северо-Американских Соединенных Штатов, предоставляла особе государя ограниченную власть. Он предпринял составление «Катехизиса свободного человека», который был закончен С. Муравьевым-Апостолом. Александр Бестужев писал песни, которые производили впечатление. Кондратий Рылеев, эта пламенная душа, сложил поэму «Войнаровский», «Исповедь Наливайки», где предсказал участь свою и своих благородных товарищей. Члены Северного общества разделялись на «Убежденных» и «Соединенных». На происходивших периодически собраниях сообщалось относительно успехов общества, рассуждали о мероприятиях, о наборе новых членов, извещали о новых злоупотреблениях, совершенных правительством. Нередко Н. Муравьев, с благородным и выразительным лицом, задумчивой и нежной улыбкой, в беседе, полной непередаваемого очарования, спорил о своем проекте конституции, изъясняя конституцию Соединенных Штатов Северной Америки. С раннего возраста своего он проявлял самые блестящие способности, любовь к науке, приятный характер, восторженный патриотизм.

Моя добрая и почтенная матушка после смерти нашего отца, которого она обожала, удалилась в Москву, чтобы посвятить се исключительно воспитанию своих детей. Мой брат был на семь лет старше меня. Лето памятного 1812 года мы проживали на даче в окрестностях Москвы.
Успехи, одержанные над нами врагом, отступление нашей армии до сердца России раздирали душу моего брата. Он ежедневно досаждал матушке, чтобы добиться от нее дозволения поступить на военную службу. Он стал грустным, молчаливым, потерял сон. Матушка, хотя встревоженная его состоянием, не могла дать ему столь желанное разрешение по причине его здоровья, которое у него в детстве бы. слабое. Матушка не допускала, что он сможет перенести лишения утомительного похода. Однажды утром, когда мы собрались за чайным столом, моего брата не оказалось. Его ищут повсюду. День проходит в томительной тревоге. Брат скрылся рано утром, чтобы присоединиться к нашей армии, приближавшейся к стенам Москвы. Он прошел несколько десятков верст, когда его задержали крестьяне. Без паспорта, xopoшо одетый — и у него находят карту театра войны и бумагу, на которой написано расположение армий противников! С ним обращаются худо, его связывают; возвращенный в Москву, он брошен в городскую тюрьму. Генерал-губернатор граф Ростопчин призывает его, подвергает его допросу. Удивленный таким патриотизмом в таких столь молодых года он отсылает его к матери, поздравляя ее, что у нее есть сын, воодушевленный столь благородными и столь возвышенными чувствам. Я был очень молод, но эта трогательная сцена возвращения, объятия и слезы матушки — живы и по сие время в моей памяти.
Блестящее образование, полученное моим братом, позволило ему быть выпущенным в качестве офицера в Главный штаб. Он проделал с отличием походы 1813, 1814 и 1815 годов. Возвратясь в лоно своей семьи, он возобновляет свои занятия, ведет уединенную жизнь. Пишет биографию Суворова, которая была напечатана в известном тогда журнале «Сын Отечества» . Он предполагал написать критику на «Историю» Карамзина, но только коснулся темы: науки политические стали единственным предметом его размышлений.

Южное общество также продолжает дело. Полковник Пестель генерал-интендант второй армии Юшневский (Алексей Петрович) возглавляли в Тульчинской директории, подразделявшейся на две управы: Васильковскую и Каменскую. Они управлялись: первая — С. Муравьевым, который присоединил к себе впоследствии Михаила Бестужева-Рюмина, вторая — Василием Давыдовым, братом знаменитого генерала Раевского и князем Волконским (Серг. Григ.). Полковник Пестель и С. Муравьев были стержнем, на котором вращался весь мятеж Южного общества. Они привлекали многочисленных последователей и действовали энергично. Большая часть членов слепо верила в них. Пестель был адъютантом генерал-аншефа графа Витгенштейна, командующего второй армией, который подчинялся его влиянию, влиянию человека необыкновенного. Подполковник С. Муравьев был человек замечательный по своему уму, своей доброте, своим знаниям и энергичности своего характера. Солдаты обожали его. Он знал искусство заставить любить себя всех, кто имел счастье быть близким к нему. Даже тюремщики говорили о нем с уважением. Достойный офицер «старого» и прекрасного Семеновского полка, один только он имел силу удержать свою роту.

Южное общество разделилось на «членов» и на «бояр». Полковник Пестель разработал проект республиканской конституции под названием «Русская Правда». К Южному обществу было присоединено Бестужевым-Рюминым, молодым человеком, полным энтузиазма и большой живости ума, преданным другом С. Муравьева (что говорит в его пользу), Общество соединенных славян. Поручик артиллерии Борисов в Следственной комиссии принял на себя основание этого общества. «Соединенные славяне» были многочисленны. Существование Тайного общества в продолжение десяти лет при самовластном и подозрительном правительстве есть нечто исключительное. В последние годы царствования Александра оно начинало заставлять чувствовать свое влияние на общественное мнение. Развивались идеи, что самодержавие — вещь чудовищная, беззаконная, что пользование им — выше силы одного человека, что только один господь может быть всемогущим, так как его мудрость, его справедливость, его благость во всем безусловно равны его мощи. Мысль о конституционном правлении имела сторонников.
Ошибки и погрешности неизбежны в таком огромном предприятии. Они были многочисленны. Необходимо было то укрощать слишком пламенное рвение, то подстегивать медлительность, иногда умерять беспокойство.

Тайное общество имело двух предателей. Один — англичанин Шервуд, другой русский — Майборода, который был офицером-казначеем в полку Пестеля. Майборода получал взятки. Оба они донесли о своем нахождении в Обществе. Они получили награды, и царь велел присоединить к имени Шервуда прозвище «Верного». Шервуд принужден был покинуть Гвардейский драгунский полк, так как офицеры не приняли его в товарищи. Майборода также прозябал, презираемый всеми порядочными людьми. Это были те два лица, которые передали Александру список членов Тайного общества, найденный в Таганроге после его смерти.
Ставший вакантным трон, отречение Константина, принесение двух различных присяг и отчасти плохое мнение, которое имели о великом князе Николае, вызвали день 14 декабря и восстание на юге.

Грубое обращение великого князя Николая сделало его ненавистным среди солдат, так как случалось, он бил их собственными руками. Он восстановил также офицеров дерзостями и злопамятным характером. Его воспитание велось очень небрежно. На собраниях 12 и 13 декабря 1825 года члены Тайного общества, находившиеся в Петербурге, предвидели неудачу дня 14 декабря. Ростовцев, один из членов, отправился предупредить из личных соображений великого князя Николая о готовящемся в день 14 декабря. Мы знали это. Но давно уже члены Тайного общества в сердце своем принесли жизнь свою в жертву отечеству. В чаянии верной погибели имелось в виду произвести лишь торжественное выступление против самодержавия и указать нации, что в течение десяти лет мы беспрерывно имели одну только мысль, одно желание — свободу страны!

14 декабря 1825 года, утром, в день восшествия на престол Николая, три полка гвардии в сопровождении значительной толпы народа отправляются на Сенатскую площадь. Акт протеста совершен. Отзвук этого протеста слышен еще до сих пор. Ибо таков порядок вещей: свобода рождается среди бурь, она устанавливается с трудом, одно только время выявляет ее благодеяние.
Слишком преувеличили хвалу спокойствию и хладнокровию, выказанным будто бы Николаем в этот день. Часто он терял голову, и чрезвычайная бледность его лица выдавала душевное волнение. Он обязан этой репутацией малому согласию в повстанческих действиях и в особенности картечи и ружейной стрельбе, которые он не поколебался употребить против своих подданных.

Вследствие доноса Ростовцева учинили присягу в гвардейских полках порознь и в различные часы, что уничтожило единодушие в восстании. 15 декабря 1825 года начались аресты. Какими красками описать отвратительный вид, который представлял царь и его дворец в эти часы, посвященные мести?! Можно было видеть офицеров в полной форме с связанными за спиной руками, с оковами на ногах, являвшихся так перед новым императором! А он, с угрозами и проклятиями на устах, допрашивал их, даруя прощение, которое не выполнил. Толпа царедворцев рукоплескала словам своего господина: «Вы подлецы, бездельники...». Он находил в своем окружении прекрасную помощь своим мстительным инстинктам. Очень немногие из придворных сохранили достоинство. Среди них, однако, был один, который осмелился подойти к арестованным с той симпатией, какую несчастие внушает отважному сердцу: это был флигель-адъютант императора граф Самойлов.

Мой арест

19 декабря, в субботу вечером, я был арестован в доме матери, в возрасте 22 лет, командиром Кавалергардского полка графом Степаном Апраксиным25. С большим трудом получил я разрешение сказать доброй матушке:«Прости навек!».

Из записок
А.М.Муравьева


Пояснение:

В 1809 году Александр I поручил Аракчееву составить план устройства военных поселений. В связи с начавшейся войной эта идея была оставлена на время и в 1816 году военные поселения стали создаваться вновь. Было решено все коренное население обращать в военных поселян, а к ним поселять солдат. И поселяне, и солдаты должны были одновременно заниматься и земледелием, и военной службой. Мальчиков с 7-летнего возраста одевали в военную форму и обучали военному делу.
К 1825 году на положение военных поселян было переведено 375 тысяч душ мужского пола государственных крестьян и казаков.
В 1817 году началось сопротивление крестьян и казаков введению военных поселений.
Первые восстания произошли в Высоцкой и Холынской волостях Новгородской губернии. На подавление был послан батальон Перновского полка с артиллерией, которая была пущена в дело.

Особенно упорное сопротивление введению военных поселений оказало украинское казачество. Когда генерал-майор И. О. Вин приступил к устройству военных поселений в Херсонской губернии но р. Бугу, то восстали все казачьи станицы, предназначенные под военне поселения. В восстании, начавшемся в июне 1817 г., участвовали даже женщины и дети. На подавление его было послано два полка; главные «зачинщики» (93 человека) были преданы военному суду. 74 из них приговорены к смертной казни, замененной наказанием «сквозь строй». Осенью 1817 г. значительные выступления против введения военных поселений происходили среди казаков и крестьян Змиевского и Волчанского уездов Слободско-Украинской губернии. Волнения продолжались до весны 1818 г., когда к ним присоединились крестьяне Изюмского уезда той же губернии.
(см.: Федоров В. А. Борьба :ьян России против военных поселений (1810—1818).— «Вопросы истории», 1952. , <:. 116—120).
Очевидцы этих событий оставили описание потрясающих сцен отчаянного сопротивления украинских казаков обращению их в военных поселян и жестокой расправы, учиненной карателями. По свидетельству декабриста А. П. Арбузова, «одна малороссиянка» бросила под орудийные колеса своего ребенка, чтобы ему впоследствии не служить в военных поселениях.
(Восстание декабристов. Материалы, т. II. М,—Л., с. 267).
«Можно было видеть, — писал декабрист Н. И. Тургенев,— старых солдат, покрытых ранами во время службы, которые упорно сопротивлялись, умирая под пытками, просили их сыновей, свидетелей их агонии, сопротивляться, когда до них дойдет очередь пострадать; можно было видеть матерей, бросающих своих грудных детей под ноги кавалерии, предназначенной для усмирения, крича, что пусть лучше им быть раздавленными, чем страдать в этом новом рабстве». (Тургенев Н. И. Россия и русские, кн. 1. Г.пб., 1908, с. -239).

Летом 1819 г. вспыхнуло крупное восстание военных поселян в Чугуеве. До образования военных поселений здесь проживали казаки Чугуевского уланского полка, основанного в 1749 г. Они получили особые права и привилегии: свои полковые земли, казенный паек, освобождение от податей. При образовании здесь в 1817 г. военных поселений и обращении казаков в военных поселян, все эти права и привилегии были у них отняты, а пользование землей сильно урезано. Сверх того, казачество попало в тяжелейшие условия аракчеевских военных поселений. Непосредственным поводом к восстанию явилось требование начальства заготовить для казенных лошадей 103 тыс. пудов сена, однако само выступление готовилось уже заранее: поселяне собирали сходки, составляли «приговоры письменные» о нежелании быть военными поселянами. Восстание началось 27 июня 1819 г. и в течение последующих 5-ти дней охватило весь округ Чугуевского военного поселения. 2 августа 1819 г. восстание перекинулось в соседний округ Таганрогского уланского полка, где восставшие предъявили начальству требование, что «хотят быть на прежнем положении, как до поселения было». 11 августа на подавление восстания в Харьков прибыл сам Аракчеев. С помощью двух дивизий карательных войск и артиллерии к середине августа 1819 г. восстание чугуевских военных поселян было подавлено. 363 человека были преданы военному суду, который приговорил 273 человека к смертной казни (после замененной наказанием «сквозь строй»), остальных к различным телесным наказаниям. Кровавая расправа продолжалась с 18 до 28 августа 1819 г. Половина наказанных была забита насмерть. За участие в восстании были высечены розгами 29 женщин. Ссылке в Сибирь, разжалованию в солдаты, с последующим полицейским надзором, подверглись 69 офицеров Чугуевского полка, обвиненных в причастности к восстанию или просто в «попустительстве». Карательные войска оставались здесь вплоть до ноября 1819 г.
(см.: Федоров В. А. Восстание военных поселян в Чугуеве в 1819 «Историчсчкис записки», т. 52. М., 1955).
Жестокая расправа над Чугуевскими военными поселянами вызвала взрыв негодования у всех передовых людей России. «В 1819-м году и в 1820-м много говорили, и не одни мы, о жестоком усмирении чугуевцев».— показывал на следствии декабрист Л. В. Поджио.
(Восстание декабристов. Документы, г. XI. М., 1951).