::: АГИТКЛУБ ::: АГИТМУЗЕЙ ::: МЕМОРИАЛ ::: ПОЭЗИЯ УЗНИКОВ ГУЛАГа  

 

ЛИДИЯ ЧУКОВСКАЯ

 

***

М.

Консервы на углу давали.
Мальчишки путались в ногах.
Неправду рупоры орали.
Пыль оседала на губах.

Я шла к Неве припомнить ночи,
Проплаканные у реки.
Твоей гробнице глянуть в очи,
Измерить глубину тоски.

О, как сегодня глубока
Моя река, моя тоска! ...
Нева! Скажи в конце концов,
Куда ты дела мертвецов?

1939


* * *

Г. Е.

О прислушайся, друг мой, и ты в тишине различишь
Отдаленное уханье, грохот немой канонады.
Это немцы вступают без выстрела в падший Париж.
В черной совести нашей небывшие рвутся снаряды.

Видишь — родину родин они распинают в огне.
Слышишь — «юнкерсам» сдались небесные гордые дали,
Чтобы тех площадей, что любили мы видеть во сне,
Мы — рабы, мы — лжецы никогда наяву не видали.

Июнь 1940

* * *

М.

Быть может, эта береза
Из милого выросла тела.
Так нежно она лепетала
Над бедной моей головой.
Быть может, босая девчонка
Твоими глазами глядела,
Когда, надышавшись морем,
Я возвращалась домой.

По эту сторону смерти,
Рукою держась за сердце,
По эту сторону смерти
Я вести торжественной жду.
Я слышу памяти шорох,
Я слышу цоканье белок.
Такая бывает ясность
Сознания — только в бреду.

1940


* * *

Как странно, есть еще живые.
Руками машут, говорят.
Большие, шумные такие,
И не лежат, и не молчат.
Цел мостик, речка вольно плещет,
Туман, где хочет, там плывет.
И не от ужаса трепещет —
От ветра! — тополь у ворот.

1941


* * *

На чужой земле умереть легко.

Чужая земля не держит.

Ни в окне огоньком, ни во ржи васильком,

Ни памятью, ни надеждой.

Только жить нельзя на чужой земле.

Недаром она чужая.

Звездами, как дитя, разыгралась во мгле,

О горе твоем — не зная.

Январь 1942


В МЕТРО

Из туннеля, как дух, вырывается

Настигаемый грохотом свет.

Вот он мечется, вот растворяется,

Растворился, его уже нет.

Знаю все, знаю слово: губительно.

Но не надо меня утешать.

Только б светом, вот так же стремительно

Перед жизнью твоей пробежать.


Сентябрь 1944


* * *

Мы расскажем, мы еще расскажем,
Мы возьмем и эту высоту,
Перед тем как мы в могилу ляжем,
Обо всем, что совершилось тут.

И черный струп воспоминанья
С души без боли упадет,
И самой немоты названье,
Ликуя, рот произнесет.

1944


* * *

Слово «мир» — а на душе тревога.
Слово «радость» — на душе ни звука.
Что же ты, побойся, сердце, Бога,
Разумеешь только слово — «мука»?

Все стучишь: крута зима в Нарыме.
Бухенвальд, Тайшет, Норильск, Освенцим.
Если б можно было память вынуть,
Не рассказывать про это детям!
Но без ладанки стучится в грудь —
Память, трепет, пепел: не забудь!

Май 1945


* * *

...Опять чужая слава
Стучит в окно и манит на простор.
И затевает важный, величавый,
А в сущности базарный разговор.
Мне с вашей славой не пристало знаться,
Ее замашки мне не по нутру.
Мне б на твое молчанье отозваться,
Мой дальний брат, мой неизвестный друг.
Величественных строек коммунизма
Строитель жалкий, отщепенец, раб,
Тобою всласть натешилась отчизна, —
Мой дальний друг, мой неизвестный брат!
Я для тебя вынашиваю слово.
День ото дня седее голова.
Губами шевелю — и снова, снова
Жгут губы мне, не прозвучав, слова.

Январь 1953


* * *

М.

Куда они бросили тело твое? В люк?
Где расстреливали? В подвале?
Слышал ли ты звук
Выстрела? Нет, едва ли.
Выстрел в затылок милосерд:
Вдребезги память.
Вспомнил ли ты тот рассвет? Нет.
Торопился падать.

1956

 

ЛИДИЯ ЧУКОВСКАЯ 1907-1996

Лидия Корнеевна Чуковская родилась в 1907 году в семье писателя Корнея Ивановича Чуковского.

Совсем юной девушкой в 1925 году попала в тюрьму на Шпалерной, затем — в саратовскую ссылку. Считая себя невиновной, отказалась подавать прошение о помиловании.

Вернувшись в Ленинград, поступила литературным редактором в издательство Детгиз. В 1937 году книжную редакцию Детгиза подвергли разгрому. Среди арестованных оказался сотрудничавший с редакцией муж Чуковской, известный физик М. Бронштейн. В длинных очередях к воротам тюрьмы родилась дружба Ахматовой (у нее был арестован сын) и Чуковской, которой НКВД долго не сообщал о гибели мужа. Все это побудило Лидию Корнеевну написать повесть «Софья Петровна» (1939— 1940), посвященную трагической эпохе 1930-х. В 1940-е годы переехала в Москву, поселилась у отца. В конце 1950-х годов, в период «оттепели», публикует две книги — о «Былом и думах» Герцена и «В лаборатории редактора». Но ни «Софья Петровна», ни другая повесть — «Спуск под воду» (1957) к этому времени еще не были напечатаны. Впоследствии они вышли на Западе. В 50—70-е годы Чуковская раскрывается как талантливый публицист и авторитетный общественный деятель, выступает в защиту И. Бродского, пишет статьи — «Письмо к Шолохову» (1 966), «Не казнь, но мысль. Но слово» (1968), «Гнев народа» (1973), которые распространялись в самиздате, их передавали зарубежные радиостанции. За статью «Гнев народа» Чуковскую исключили из Союза писателей.

Наибольшую известность принесли Лидии Корнеевне ее «Записки об Анне Ахматовой» (т. 1 — 1974; т. 2 — 1980; т. 3 — 1997). В них — Ахматова со своим складом ума, гордой осанкой, завораживающей речью. В 1994 году «Записки об Анне Ахматовой» были удостоены Государственной премии России.

Замечателен и очерк «Предсмертие» (1981) — о встрече с Цветаевой в Чистополе за несколько дней до гибели поэта.

Почти 15 лет Лидия Корнеевна писала книгу «Прочерк» — о расстрелянном муже. Книга опубликована посмертно (2001).

 

 
 
 
продолжение:
Юрий Грачевский