В ОСОБОМ ОТДЕЛЕ
Тверда, жестка моя постель.
Лежу на нарах (только боком!),
В английского сукна шинель
Завернутый. Как будто кокон.
Никто моих не видит слез —
Тюрьма слезам, увы, не верит.
Ножом по сердцу скрежет двери:
«Морозов, быстро на допрос!»
Иду по коридорам длинным,
Конвой отстал на полшага,
И затаивший смерть наган
Меня подталкивает в спину.
И снова — мрачный кабинет,
И следователь вероломный,
И на стене такой знакомый
(И страшный) Берии портрет.
Здесь добиваются признанья
Уже седьмую ночь подряд.
Я говорю: «Не виноват...
Я не разбрасывал воззванья...»
«Не лги! — меня сбивают с ног, —
Ты после Октября родился.
В советской школе ты учился —
Ты сам додуматься не мог!
Рассказывай кому-то байки —
Ложь видим на твоем лице!
Кто состоял еще в Крутце
В антисоветской вашей шайке?»
Я что-то бормочу... «Не лги!
Чистосердечное признанье
Тебе облегчит наказанье!» —
И бьют под ребра сапоги...
...По коридорам узким, длинным
Я снова в камеру иду.
Но пусть не ждут — я на безвинных
Напраслину не возведу!
* * * * *
Когда наш мудрый вождь умрет,
В Москву я тотчас поспешу
И стих надгробный — этот вот —
На мавзолее напишу:
«Проклятье вечное ему!
Не жизнь нам — каторгу создал.
Он миллион загнал в тюрьму,
Десятки тысяч расстрелял.
Рабами сделал остальных,
Иванами, что без родства...
О Боже, как же слаб мой стих,
Как немощны мои слова!..
Лагерь Верхний Дебин
1946
ПИСЬМО ЗЭКА
Ты знаешь, что это такое —
Работать столько лет в забое
Без праздников, без выходных,
Без близких, без родного неба,
С одной лишь думою о хлебе
Да лишней миске щей пустых?
Лопата, тачка и кайло —
Они вытягивают жилы.
Я доходил, терял я силы...
А ведь простое ремесло:
Кайлом взрыхли у ног породу,
Лопатой в тачку погрузи
И — словно делал это сроду —
Берись за ручки и вези.
Вези по узенькому трапу,
Сгорбившись так, чтобы «закол»
Тебе хребет не поцарапал,
И помни: штрек — не гладкий пол:
Подъемы могут быть и спуски.
Коль тачка с трапа упадет,
Пугни ты в бога-мать по-русски,
И сердце малость отойдет.
О, тачка, — горькая подруга!
Что ты наделала со мной?..
В головушке идет все кругом,
Собачий холод за спиной...
И тачка — будто в ней полтонны —
Куда-то тянет, тянет вбок,
И, словно пулею сраженный,
Валюсь на грунт с ослабших ног...
Валюсь и вижу — самородок!
Ишь, притаился, гад, примолк!..
Металл прекрасный, благородный —
Зачем он мне? Какой в нем толк?
Вот если бы буханка хлеба!
Но хлеб — не золото,
Он не валяется под ногами...
А мне бы хоть маленький кусочек,
Чтобы погас сноп искр в глазах
И перестала кружиться шахта...
Лагерь Верхний Дебин
Март 1947
«ДАЛЬСТРОЙ»
В угрюмых трюмах пароход «Дальстрой»
Нас, узников Советского Союза,
Через пролив японский Лаперуза
Вез к берегам планеты золотой.
А море разъяренное рычало,
Бросая вал за валом в облака.
Казалось, внутренности вырывало
С блевотиною вместе у зэка.
Капусты кислой маленькая миска —
Спастись от качки пробовали мы.
Дыхание далекой Колымы
Коснулось нас. Она была уж близко.
Что знали мы о Колыме тогда?
Да ничего. А знай мы хоть немного,
То пали б ниц и попросили б Бога,
Чтоб в наши трюмы хлынула вода!..
А.Морозов