афиша фильма

"Уинстенли"

с эпиграфом
"Так начиналась революция..."

   
   
   
   
 

Глава VII

ДЖЕРАРД УИНСТЭНЛИ И ДИГГЕРЫ *

* Диггеры — в буквальном переводе с англ. яз. "копатели"; называли себя также "истинными левеллерами". В качестве практического осуществления своей программы установления "всеобщего равенства" они истово вскапывали пустоши и невозделанные земли общин. Это нередко вызывало энергичный протест со стороны сельского населения, считавшего, что диггеры хотят захватить их земли. — Прим. перев.

С тех пор как Джон Болл выступил со своей знаменитой проповедью в Блэкхите, Англия никогда не испытывала недостатка в пророках и теоретиках коммунизма, однако первым, кто начал осуществлять эти идеи на практике, стал Джерард УИНСТЭНЛИ*.

* Попытки практического осуществления идеи общности имуществ (условно их можно назвать раннекоммунистическими) делались в Европе и до Уинстэнли, в частности сектой беггардов во Фландрии в XIII в., сектой хилиастов во главе с Мартином Гуской (1419-1421 гг.) и его последователями, адамитами,в Чехии и т.д. Прим. ред.

В апреле 1649 г ., спустя два месяца после казни Карла I, жители прихода Уолтон-на-Темзе в графстве Суррей с удивлением увидели небольшую группу простолюдинов (около десятка семей), разбивших лагерь на пустыре у холма св. Георгия. Они соорудили несколько грубо сколоченных жилищ, загон для скота и начали вспахивать землю — причем все это принародно утром воскресного дня! На вопрос, кто, собственно говоря, они такие и чем здесь занимаются, один из них спокойно объяснил, что они — диггеры, или истинные левеллеры, создающие народную коммуну. По его словам, диггеры стремились избавиться от нормандского ярма и вернуть народу землю, которая раньше принадлежала всем, но затем была у них украдена. В их намерения совершенно не входило посягать на чью-либо собственность или владения, единственное, чего они добивались, — это справедливого использования общих, невозделываемых земель без какого-либо принуждения или насилия, а исключительно силой братской любви, убеждения и личного примера. Любой человек, говорили они, может присоединиться к коммуне, разделив с ее членами хлеб и все имеющееся в их распоряжении имущество.

Так появилось первое документально зафиксированное коммунистическое поселение в Англии, бесспорным лидером, глашатаем и идейным вдохновителем которого стал Джерард Уинстэнли.

О деталях биографии Уинстэнли известно совсем немного. Сын торговца из городка Уиган (графство Ланкашир), родившийся, по неподтвержденным данным, в 1609 г ., он перебрался в Лондон с целью приобщиться к торговому делу и со временем открыть собственный мануфактурный цех. Однако к 1643 г . коммерческие устремления Уинстэнли потерпели фиаско, и ему пришлось зарабатывать себе на жизнь, нанявшись пастухом в графстве Суррей.

Похоже, что он еще в ранней юности попал под влияние баптистов, поскольку впоследствии полностью разделял неприятие ими идеи организованной общенациональной веры, которую людям навязывают с младенчества (баптисты отвергали крещение детей, признавая только добровольное присоединение к вере взрослых людей). Уже в зрелом возрасте Уинстэнли написал серию религиозных памфлетов, в которых развивал идею своеобразного рационального гуманизма, но без персонифицированного бога и спасителя, без рая и ада. Воспринимая бога как "разум в самом себе", он тем не менее не отрицал "озарения свыше" или "внутреннего голоса", звучавшего для любого, кто искренне желал его услышать.

Попытки рационалистически осмыслить происходящее неизбежно привели Уинстэнли к анализу человеческих взаимоотношений и проблем политического развития. Для него суть вопроса заключалась отнюдь не в праве каждого избирать и быть избранным в те или иные органы власти, на что претендовали левеллеры. Нет, утверждал он, ведь и в этом случае богатые будут по-прежнему владеть землей и ее плодами, а бедные будут вынуждены гнуть на них спину. Каким бы добрым ни был закон, что бы он ни гласил, но между теми, кто использует чужой труд в целях собственной наживы, и теми, кто вынужден продавать свой труд, чтобы не умереть от голода, нет и не может быть истинного равенства. Главным препятствием для правления, основанного на справедливости и братской любви, был и остается извечный конфликт интересов, порождаемый наличием или отсутствием собственности. Земля не принадлежит никому в отдельности, она — наследие всех людей, которого большинство из них были лишены силой или обманом: "Беднейший из бедняков обладает точно таким же правом на землю, как и богатейший из богачей". Неимущему любая политическая свобода сама по себе мало что дает. "Истинная свобода кроется в том, откуда человек добывает себе пропитание... т.е. в пользовании землей. Человеку лучше вообще не иметь тела, чем быть не в состоянии это тело прокормить".

По мнению Уинстэнли, в Англии имелось вполне достаточно земли (если, конечно, разумно ее возделывать), чтобы обеспечить изобилие для всех граждан страны, но в отличие от большинства аграрных реформаторов тех времен он возражал против распределения экспроприированных земельных участков между отдельными крестьянскими хозяйствами. Это, утверждал Уинстэнли, только увеличит зло собственности, в которой он видел первопричину угнетения и социального конфликта. Он мечтал о бесклассовом обществе, где все люди будут сообща трудиться на общей земле, где система справедливого (натурального) обмена сделает ненужными и деньги, и весь процесс торговли: люди будут приносить продукты своего труда в большие коммунальные магазины-склады и в обмен на них брать все то, в чем у них есть нужда. Органы власти там будут выборными, а наказания — мягкими и носящими чисто воспитательный характер. "Нужны ли нам тюрьмы и репрессивные законы, если они ставят одних в рабскую зависимость по отношению к другим?"

Общество будущего, допускал Уинстэнли, еще будет нуждаться в народной милиции для поддержания порядка и в целях самообороны, но в остальном для него будут характерны такие черты, как, например, избирательное право для всех мужчин, ежегодно сменяемый парламент, ничем не ограничиваемая свобода вероисповедания, право всех детей (и мальчиков, и девочек) на образование и профессиональную подготовку, всемерное поощрение научных исследований и изобретательства.

Не считая Библию "абсолютной истиной", Уинстэнли тем не менее широко цитировал ее в поддержку собственных взглядов и рассматривал явление нового общества как "сбывшееся пророчество о втором пришествии Христа", которого он нередко называл "главным левеллером".

Но каким образом воплотить все эти великие преобразования в жизнь? Ведь им противостояли могущественные силы — вооруженная армия государства, богатство и власть землевладельцев, вековые устои церкви, а философское кредо диггеров основывалось, в частности, на пацифизме и ненасильственных действиях! Каким образом? Только силой примера! Для начала, предлагал Уинстэнли, давайте создадим небольшую, символическую коммуну, и скоро многие тысячи, убедившись в ее явных преимуществах, откажутся от собственности и присоединятся к нашему движению. Кроме того, в Англии достаточно безземельных и бедных людей, чтобы в любом случае гарантировать успех этого начинания.

Как ни странно, но большинство левеллеров восприняли в штыки идеи Уинстэнли, развитые им в целом ряде небольших по объему книг. В частности, Лильберн осудил "ошибочные догматы бедных диггеров на холме св. Георгия" и заявил, говоря о целях движения в целом, что "наша главнейшая задача заключается в создании таких условий... когда каждому человеку предоставлены максимальные возможности пользоваться своей собственностью".

По утверждению самого Уинстэнли, решение о создании народной коммуны пришло к нему после того, как во время его размышлений "внутренний голос" трижды повторил ему: "Вместе трудитесь, вместе делите хлеб и несите эту весть всем, через все рубежи..." Поначалу появление коммуны на холме св. Георгия было встречено прихожанами мирно и вполне благожелательно, кое-кто даже принял приглашение ее членов присоединиться к ним, чтобы "сделать землю общим источником существования для всего человечества". Уже через несколько недель численность коммуны выросла приблизительно до 100 человек (документально известны имена 73 из них).

Однако на практике это впечатление благожелательности оказалось весьма поверхностным, ибо основная часть местного населения, и прежде всего свободные землевладельцы — фригольдеры и духовенство, — восприняли появление диггеров с подозрительностью и враждебностью. Наиболее явными врагами новой коммуны с самого начала были приходский священник Парсон Платт и лорд манора мистер Дрейк. Именно они, скорее всего, стали организаторами и вдохновителями первого нападения на "пришельцев", когда около 100 местных жителей, внезапно ворвавшись в поселение, сожгли несколько строений, вытоптали засеянные участки, переломали инвентарь, избили и уволокли с собой нескольких диггеров. Причем интересно отметить, что, верные своим пацифистским взглядам, диггеры не оказали физического сопротивления, а только пытались убедить погромщиков в неправоте их действий.

Известие об этом инциденте вскоре достигло Государственного совета, но его члены, целиком поглощенные до предела обострившимися взаимоотношениями между армией, левеллерами и роялистами, передали дело на рассмотрение генерала Фэрфакса, который в свою очередь поручил разбирательство некоему капитану Глэдмену. Тот, побывав на месте происшествия и опросив участников конфликта, пришел к выводу, что решать тут, собственно говоря, нечего, поскольку вся проблема возникла из-за небольшой группы безземельных фанатиков и носит чисто местный характер. В подтверждение своих выводов он доставил в столицу Уинстэнли и Эверарда, чтобы они сами разъяснили генералу цели и пацифистскую направленность этого движения. Фэрфакс, умевший в любых ситуациях оставаться благовоспитанным джентльменом, спокойно выслушал вождей диггеров, демонстративно не снявших шляп, и... вежливо попрощавшись, отпустил. По-видимому, он был согласен с мнением капитана Глэдмена.

Положение диггеров, несмотря на то что беседа с Фэрфаксом послужила своеобразной рекламой их деятельности, казалось безнадежным: ущерб, нанесенный коммуне разъяренной толпой, был огромен, враждебность местного населения не ослабевала, а ожидаемые диггерами "десятки тысяч" новых сторонников не спешили расстаться с собственностью и присоединиться к движению. И тем не менее убежденные в правоте своего дела поселенцы уже через несколько дней вернулись на холм св. Георгия. Они терпеливо, подбадривая друг друга песнями и шутками, снова и снова восстанавливали свой лагерь после очередного погрома, снова и снова отправляли своих активистов по стране для сбора средств и организации новых поселений. Но только отчасти их усилия увенчались успехом: аналогичные коммуны диггеров появились лишь в шести провинциальных центрах Англии.

В июне — вот уже в который раз! - на лагерь диггеров на холме св. Георгия напала группа вооруженных солдат: они сожгли жилое строение и серьезно ранили работавших на поле мужчину и юношу. Уинстэнли обратился с письмом протеста к генералу Фэрфаксу, однако ответа не получил, а тем временем жертвой разбойного нападения стали еще четыре диггера, причем один из них был убит. Кроме того, местное духовенство запретило своей пастве производить с "пришельцами" торговый обмен, предоставлять им кров и вообще иметь какие-либо дела с "этими упрямыми еретиками", объявив им бойкот.

Затем по жалобе мистера Дрейка кингстонский суд, не предъявив колонистам письменного обвинения, не дав им возможности защищаться и отвергнув их письменные объяснения, признал диггеров виновными в нарушении границ чужих владений и приговорил каждого из них к штрафу в 10 фунтов плюс судебные издержки. Но суд отлично понимал, что оплатить эту сумму диггеры были просто не в состоянии. В их лагерь явился судебный пристав и увел четырех оставшихся коров (впрочем, через некоторое время неизвестные благожелатели их выкрали и вернули прежним владельцам). А еще через несколько дней действовавшие по прямому приказу Дрейка солдаты сожгли дотла лагерные постройки и переломали или унесли все, что представляло хоть какую-нибудь ценность. Как отмечал в своих записях Уинстэнли, делали они это с большой неохотой и извинениями, а один из них даже оставил небольшую денежную компенсацию.

Наконец после 11 месяцев упорного труда и непрестанной борьбы голодные, ограбленные и вконец запуганные террором диггеры были вынуждены окончательно оставить свой разоренный лагерь на холме св. Георгия и переселиться на расположенную неподалеку пустошь Кобхэм, где они сразу же приступили к удобрению и возделыванию земли. Однако местные жители, подстрекаемые духовенством и землевладельцами, не оставили их в покое и там. И на новом месте отряд солдат под предводительством священника Парсона Платта уничтожил все, что попалось им под руку. Более того, вокруг пустоши Кобхэм была выставлена круглосуточная охрана из вооруженных прихожан, поклявшихся убить любого колониста, который вознамерится вернуться туда. Этот эпизод, судя по всему, подвел финальную черту под мужественной, но обреченной на поражение попыткой диггеров сбросить нормандское ярмо и установить в Англии первую народную коммуну.

Не менее плачевной была участь коммун и в остальных графствах: все они распались в результате жестоких гонений, инспирированных духовенством и местными землевладельцами при содействии либо невмешательстве официальных властей. О дальнейшей судьбе диггеров достоверных записей не сохранилось. Известно только, что Уинстэнли и небольшая группа его последователей нашли временный приют и работу у леди Элеоноры Дэвис — религиозной и сочувствующей движению диггеров владелицы манора в Пиртоне (графство Хертфордшир), которая считала себя чем-то вроде пророчицы, вдохновленной свыше.

В 1652 г . Уинстэнли опубликовал свою новую работу "Закон свободы". В ней он, наученный горьким опытом 1649—1650 гг., уже, судя по всему, полагал, что жизнеспособная коммуна может быть создана не столько силой примера, сколько решением сильной, обладающей властью личности. Мечтая, подобно большинству ранних философов и реформаторов, о такой сильной личности, о таком могущественном патроне, который мог бы претворить этот идеал в жизнь, он посвятил свой труд герою тех времен Оливеру Кромвелю, одновременно обращаясь к нему с призывом-предостережением заслужить себе вечную славу, возглавив движение за освобождение от нормандского ярма, дабы не войти навсегда в историю как деспот и тиран, не пожелавший освободить свой народ: "Не утеряй своей короны. Воздень ее высоко и носи... В твоих руках и власть, и сила действовать ради общей свободы. У меня же нет никакой власти". Ответа от Кромвеля на этот страстный призыв не последовало.

После описанных выше событий диггеры приблизительно на два столетия пропадают из вида в бурном водовороте исторических перемен, чтобы вновь появиться, правда уже в трансформированном виде, как неотъемлемая часть "научного социализма".


Разумеется, слово "диггер" известно у нас многим, особенно после появления книги "Байки кремлевского диггера" - автору удалось "накопать" много интересного.

А мы предлагаем прежде чем знакомиться с восстанием Монмаута почитать некоторые документы левеллеров и памфлеты диггеров:

"СВЕТ, СИЯЮЩИЙ В БЕКИНГЕЙМШИРЕ, ИЛИ РАСКРЫТИЕ ВЕЛИКОЙ ГЛАВНОЙ ПРИЧИНЫ ВСЯКОГО РАБСТВА ВО ВСЕМ МИРЕ И ОСОБЕННО В АНГЛИИ, ИЗЛОЖЕННОЕ В ФОРМЕ ДЕКЛАРАЦИИ МНОГИХ БЛАГОНАМЕРЕННЫХ ЛЮДЕЙ СТРАНЫ КО ВСЕМ БЕДНЫМ И УГНЕТЕННЫМ СЕЛЬСКИМ ЖИТЕЛЯМ АНГЛИИ...",
а также

"Новый закон справедливости, открывшийся для того, чтобы восстановить всю вселенную от рабства и проклятия"