НАРОДНАЯ БОРЬБА
и восстания в древней Греции

Историческая наука получила возможность составить некоторое достоверное представление о процессе возникновения классового общества в Греции, начиная со второй половины третьего тысячелетия до нашей эры, но сведения о социальной борьбе того времени скудны.

Уже в гомеровском эпосе содержатся свидетельства об отдельных выступлениях свободных рядовых воинов, разногласиях между «жирными и тучными», с одной стороны, и простыми воинами с другой.

В Древней Греции процесс становления общества и государства проходил, с одной стороны путем постепенного преобразования родовых институтов в государственные, и во-вторых, путем завоеваний, когда завоеватели полностью подчиняли себе землю и личности завоеванных.
Классическими образцами каждого из этих путей являются Афины и Спарта.

Общие закономерности и своеобразие процессов экономической и социальной дифференциации начинают проявляться уже в Архаической Греции (VIII—VI вв. до н. э.). Формы такой дифференциации были различны. Например, в Беотии существовал обычай атимии — лишения должников политических прав на какое-то время или навсегда. Должников, по свидетельству источника, приводили на городскую площадь и набрасывали на них корзину, после чего они уже не считались полноправными гражданами.

В условиях социальной дифференциации возникает в Беотии и своеобразная «идеология протеста бесправной массы против произвола знати». Отражением чаяний мелких и средних землевладельцев-производителей сохранить свою землю или даже преумножить богатство явился дидактический эпос, ярчайший образец которого — «Труды и дни» Гесиода, упоминающего о батраках, а также нищих, скитающихся по свету и просящих подаяние у богатых, которые весьма неохотно его подают.

И как в любом древнем (а возможно и не только древнем обществе) недовольство, ропот и протесты народных масс вызывают недовольство поведением народа и у представителей власти. Феогнид в своих элегиях (середина VI в. до н. э.) призывает своих собратьев-аристократов:

Твердой ногой наступи на грудь суемыслящей черни,
Бей ее медным бодцом, шею пригни под ярмо.
Нет под всевидящим солнцем, нет в мире широком народа,
Чтоб добровольно терпел крепкие вожжи господ.

Но сословные перегородки в этот период еще достаточно преодолимы, что подтверждают и факты о браках знати с богатыми представителями свободных общинников. Эти браки Феогнид осуждает:

...А замуж ничуть не колеблется лучший
Низкую женщину брать — только б с деньгами была!
Женщина также охотно выходит за низкого мужа, —
Был бы богат! Для нее это важнее всего.
Деньги в почете всеобщем.
Богатство смешало породы.

Острота классовой борьбы в Греции VII—VI вв. до н. э. проявлялась и в возникновении формы единоличного правления, основанной на политическом насилии — тирании. Тиран устанавливал свою власть, опираясь на беднейшие слои населения, боровшиеся против засилия родовой знати. Очень точно характеризует сущность такой тирании Аристотель («Политика»).

Наиболее длительной была тирания Кипселидов в Коринфе, просуществовавшая больше 70 лет (ок. 675— 580 гг. до н. э,). При тиранах Коринф стал важным экономическим центром. Здесь были изданы законы, направленные на ослабление влияния родовой знати. Тиран, по словам Геродота, проявлял жестокость к «выдающимся людям», т. е. знатным.

Однако после длительной тирании в Коринфе власть перешла к крупным купцам и землевладельцам, представлявшим олигархическую «партию».

Для борьбы свободных в Греции характерно наличие группировок, которые в исторической литературе часто называются «партиями» (демократическая, олигархическая и другие «партии»). Термин «партия» для античной истории употребляется чисто условно, так как политических партий в современном смысле слова древний мир не знал. Это были неустойчивые группировки людей, далеко не четко отграниченные одна от другой, не выдержанные строго в программно-тактическом отношении и весьма мало дисциплинированные. Их состав не был строго выдержан также в сословно-классовом отношении. Среди демократической «партии» было немало аристократов по происхождению и, наоборот, в олигархической «партии» нередко состояли люди из народа.

В малоазиатском городе Милете в начале VI в. до н. э. шла острая борьба двух «партий» — торговой и землевладельческой аристократии, с одной стороны, и ремесленников и крестьян — с другой, о которой упоминает Плутарх («Греческие вопросы»). Аристократия проводила широкую колонизацию, выселяя своих политических противников за пределы полиса, Гераклид Понтийский и Николай Дамасский сообщают о жестокостях, сопровождавших эту борьбу.

Сначала верх одержали демократы. Они прогнали «богачей», загнали их детей на гумно, где их растоптали быки.
Когда знать вновь захватила власть (в ее среде также шли раздоры), то виновники гибели ее детей вместе с их детьми были обмазаны смолою и сожжены.

Геродот сообщает, что борьба в Милете продолжалась в течение двух поколений, т.е. примерно 60 лет. Согласно Э. Мейеру, внутренние междоусобия происходили в этом городе-государстве примерно с 590 до 540 гг. до н. э. После распрей, рассказывает Геродот, установилось на какое-то время правление «выборных тиранов» из средних слоев, занимавшихся главным образом земледелием.

Противоречиво и весьма болезненно шел процесс ломки старых порядков в Аттике.

Здесь, согласно сведениям Аристотеля, конституция Тесея разделила все население на три категории: эвпатридов (благородных), геоморов (земледельцев) и демиургов (ремесленников). Такое деление на разряды уже содержит зачатки общественных групп - благородных-эксплуататоров и мелких собственников-производителей, известных под названием демос (народ).

Эвпатриды уже в это время представляли ярко выраженный класс-сословие, который был един в борьбе с демосом.
Демос же, соединявший различные сословия свободных, не представлялся единым вплоть до конца Пелопоннесской войны: его разные прослойки исходили нередко из противоположных интересов (купцы и феты). Из этого проистекала напряженность классовой и сословной борьбы в Афинском государстве.

Острая борьба демоса (земледельцев, ремесленников, торговцев) с эвпатридами длилась в течение VII—VI вв. до н. э. Родовая знать медленно отступала, идя на ряд уступок. Одной из них было согласие на первую запись правовых обычаев. Она была произведена законодателем Драконтом около 621 г. до н. э. Запись законов была призвана ограничить произвол суда, находившегося все еще в руках аристократов, которые толковали обычное право в эгоистических интересах людей своего класса.

Крупную победу в борьбе с эвпатридами одержал афинский демос в 594 г. до н. э. в результате реформ Солона. Обстановку в Аттике накануне реформ Аристотель изображает лаконично:

«...большинство народа было в порабощении у немногих, народ восстал против знатных. Смута была сильная, и долгое время одни боролись против других».

Наиболее важными из многих реформ Солона для дальнейшего общественного развития Афин были следующие:

1) отмена навсегда долговой кабалы,
2) узаконенное право купли-продажи и завещания земли и имущества (при отсутствии законных детей),
3) тимократическая реформа, по которой все граждане Аттики, независимо от их происхождения, были разделены по имущественному положению на четыре разряда (пентакосиомедимны, всадники, зевгиты и феты), в основе, которых лежат такие признаки, как в частности, размер землевладения и величина дохода.

Эти реформы (а также сисахфия — кассация долгов бедноты) наносили удар по пережиткам родового строя, господству родовой аристократии, содействовали демократизации афинского общества. Однако реформы Солона были компромиссными; как народ, так и эвпатриды были недовольны своим новым положением. Солон и его реформы подвергались нападкам прежде всего со стороны старой родовой знати, стремившейся вернуть утраченное господствующее положение в государстве. С другой стороны, масса беднейшего сельского населения, стремившаяся, как говорит Аристотель, к переделу земли, но не получавшая прибавки, также была недовольна экономическим и политическим правопорядком, созданным Солоном. Поэтому борьба продолжалась.

Упорство этой борьбы видно хотя бы из факта существования в Афинах тирании Писистрата и его сыновей во второй половине VI в. до н. э. Тирания здесь возникает именно потому, что в результате борьбы демоса и аристократии последняя была ослаблена настолько, что уже не могла вернуть свое прежнее господствующее положение, демос не мог пока окончательно подавить сопротивление знати. В результате мероприятий Писистрата, а затем реформ Клисфена, пришедшего к власти в ходе ожесточенной политической борьбы, в Афинах были окончательно ликвидированы остатки родового строя и установилась рабовладельческая демократия.

Среди демоса также выделяется зажиточная верхушка, процесс концентрации земельных участков происходит теперь вне зависимости от «благородства крови». Большая часть знати трансформируется в имущественную и земельную верхушку, но меньшая часть разоряется и беднеет. Афинская демократия ограничила аристократию и нейтрализовала тиранию.

Смысл афинской демократии в вовлечении демоса в самодеятельную политическую жизнь, в формировании гражданин, которые сами представлял бы свои собственные интересы, чего не было в странах Востока.

Такие возможности дает полисная система. Принадлежность к гражданской общине затушевывала сословно-классовые противоречия среди свободных, но борьба между классом крупных рабовладельцев и землевладельцев, представителей богатых слоев ремесленников и купечества, с одной стороны, и классом свободных производителей (крестьян, ремесленников, мелких торговцев) — с другой, несмотря на то, что все они граждане, не могла совершенно исчезнуть.

Такую борьбу мы наблюдаем и в классической Греции, например, в тех же Афинах во время греко-персидских войн и в «век Перикла». Наличие единого гражданского статуса для двух классов афинского общества усложнило социальную борьбу свободных граждан. Так, в среде сторонников Аристида в борьбе против Фемистокла мы встречаем не только рабовладельческую знать, но и отсталые сельские слои афинских граждан. Вновь сословные интересы перекрывают общие интересы класса свободных малоимущих. Это особенно хорошо проявилось в 70-е гг. V в. до н. э., когда Фемистокл был подвержен остракизму, а власть с Афинах перешла к аристократам. Однако интересы рабовладельческой, ремесленной и торговой верхушки были связаны с демократической «партией», и она вновь возобладала.

После длительной политической борьбы демократия укрепилась в Афинах в результате деятельности Перикла, который, по словам Плутарха, «интересы массы бедняков... поставил выше интересов немногих богачей, хотя его природа была менее всего демократической». Попыткой совместить интересы широких кругов свободного населения Афин — от рабовладельческой верхушки до мелких и средних торгово-ремесленных слоев — была внешняя политика Перикла, которая столкнула Афинскую державу с Пелопоннесским Союзом.

Во время Пелопоннесской войны (431—404 гг.) необычайно обострился сословно-классовый антагонизм. «...Вся Эллада, — пишет Фукидид, — можно сказать, была потрясена, потому что повсюду происходили раздоры между партиями демократической и олигархической, причем представители первой призывали афинян, представители второй — лакедемонян». Ожесточенной с обеих сторон, связанной с убийством сотен людей, была гражданская война в Коркире (на одноименном острове) в 426 г. Демократам помогали своим флотом Афины, олигархам — Спарта. Отрывок из Фукидида дает представление о накале политических страстей во время этих событий:

«В течение семи дней, пока оставался прибывший Эвримидонт (афинский стратег, отправленный с флотом на помощь коркирским демократам) с шестьюдесятью кораблями, коркиряне убивали из числа сограждан всех, казавшихся им врагами, обвиняя их в соучастии с теми, кто хотел ниспровергнуть демократию; иные, впрочем, пали жертвою личной вражды, другие убиты были должниками из-за денег, которые они были должны. Вообще смерть царила во всех видах, происходило все то, что обыкновенно бывает в подобные времена, и даже больше: отец убивал сына, молящихся отрывали от святынь, убивали подле них; некоторые были замурованы в святилище Диониса и там погибли. До такого ожесточения дошла междоусобная распря».

Важной особенностью гражданской войны на Коркире является обращение обеих враждующих «партий» за помощью к рабам: «...Обе стороны посылали на окрестные поля вестников, призывая на свою сторону рабов обещанием свободы. Большинство рабов примкнуло к демократам, а к противникам их явилось на помощь восемьсот человек с материка» (Фукидид). Под «олигархами» Фукидида следует понимать не только родовую знать, но и богачей из демоса: ростовщиков, крупных судо-, земле- и рабовладельцев. Эксплуатируемая свободная беднота сводила счеты со своими угнетателями. Большинство рабов примкнуло к демократам потому, что большая часть рабовладельцев входила в состав олигархической группировки. А кто же те восемьсот человек, которые прибыли с материка на помощь олигархам? Возможно, это были свободные, входящие в олигархические группировки в своих полисах.

Во время так называемой Декелейской войны в 412 г, до н. э., использовав заход нескольких афинских триер, демократы о. Самоса подняли восстание, убили около двухсот знатных граждан, четыреста олигархов приговорили к изгнанию, конфисковав их землю и дома. После этого афиняне даровали самосцам автономию в своем союзе. Геоморы (крупные земельные собственники) были полностью лишены политических прав и даже права эпигамии (заключения браков) с демосом (об этом пишет Фукидид).
Это редчайший случай в истории античного мира, когда победивший демос прибегает к лишению своих врагов политических прав.

Аристотель приводит клятву, дававшуюся во многих полисах олигархами: «Клянусь, что я буду вечным врагом народа и сделаю ему столько зла, сколько буду в состоянии».
Надгробная надпись, сочиненная олигархами для главы «тирании тридцати» в Афинах Крития и его сподвижников, гласила: «Это надгробный памятник смелым людям, которые короткое время противились проклятому афинскому демосу».

В том же 421 г. до н. э. обострилась борьба между олигархами и демократами на о. Хиос, который был самым значительным из государств Афинского морского союза.
Правившие одноименным городом олигархи вели секретные переговоры со Спартой с целью выхода из Афинского союза. Спартанцы, высадившиеся по их требованию на острове; казнили главу демократов Тидея имеете с его ближайшими соратниками.

Характерными для того ожесточения, с которым велась классовая борьба в Греции, являются также события в Коринфе в 392 г., переросшие в настоящую гражданскую войну. Для установления дружеских отношений со Спартой местные олигархи составили заговор и захватили акрополь (Акрокоринф), но были выбиты оттуда и бежали к спартанцам в Сикион. Вслед за этим в городе началась жестокая резня всех «знатных» л «лучших». Уцелевшие олигархи открыли спартанцам и бежавшим ранее олигархам городские ворота. Произошла ожесточенная битва. На помощь демократам подоспели аргосцы и афиняне. Победившая демократия Коринфа вступила после этого в тесную связь с Аргосом, были сняты пограничные камни и даже установлены общие государственные органы. Об этих событиях с некоторым пристрастием рассказывает сторонник олигархии Ксенофонт в своей «Греческой истории».

Несколько раньше, в 395 г. до н. э., на о. Родос также была свергнута олигархия.
Демократы ворвались в здание, где заседали олигархи, возглавляемые неким Диагором, и перебили их. Затем «устроившие избиение созвали народное собрание, отменили действовавшее государственное устройство и учредили демократию, отправив в изгнание немногих из граждан» (Оксиринхская «Греческая история»). Родос стал союзником Афин. Спустя некоторое время олигархи добились временного успеха и отправили послов в Спарту. Но раньше, чем подоспела оттуда помощь, «демократия вновь захватила на Родосе всю власть в свои руки и одержала победу па суше и на море». Им прислали помощь афиняне.

Подобную картину резких социальных, противоречий источники рисуют также в Аргосе (370 г. до н. э.). Здесь бедняки, вооружившись дубинками («скиталами»), напали на богатых граждан и перебили 1200 человек из них, а их имущество разделили между собой.

«Народ в Аргосе, — пишет Исократ, — истребляет наиболее знатных и богатых граждан и при этом веселится так, как другие не веселятся, убивая своих врагов». Афинский оратор рассказывает далее, что подобное творится во всем Пелопоннесе. Единодушия нет ни в одном городе, и своих сограждан опасаются больше, чем внешних врагов. Взаимная рознь такова, что богатые предпочли бы бросить в море свое имущество, чем поделиться им с неимущими, а бедные только и помышляют о том, как бы завладеть состоянием благоденствующих. У алтарей закалывают не жертвенных животных, а избивают друг друга люди. У иного города теперь больше изгнанников, чем прежде было во всем Пелопоннесе».

Резкие социальные противоречия возникают в начале IV в. до н. э. и в консервативной Спарте, причем внутри господствующего класса-сословия спартиатов, где также происходит имущественное расслоение на слишком богатых и очень бедных. В 399 г. до н. э. составляется заговор, направленный против земельной аристократии. Его участниками были «опустившиеся» спартиаты (гипомейоны), утратившие по разным причинам свои земельные наделы. Эфорам удалось раскрыть заговор и вожди заговорщиков (Кинадон и другие) были замучены до смерти (397 г. до н. э.). Важным обстоятельством в этом деле является указание Ксенофонта, что по словам Кинадона, «замыслы заговорщиков совпадают со стремлениями всех илотов, пеодамодов (вольноотпущенников), гипомейонов и периэков», на основании чего можно предположить участие в заговоре людей из перечисленных слоев населения. Если допустить эту возможность, то мы имели бы весьма редкий случай объединения всех угнетенных для совместной борьбы. Рассказывая об этом заговоре, Ксенофонт в «Греческой истории») замечает, что когда среди названных угнетенных сословий «заходит разговор о спартиатах (богатых), то никто не может скрыть, что он с удовольствием съел бы их живьем».

В III в. до н. э. концентрация земельной собственности усиливается, чуть не вся земля сосредоточилась в руках одной сотни семей спартиатов. Остальные владели парцеллами или были вовсе безземельными, они мечтали о переделе земель и других богатств, а также о кассации долгов. Изменений в своем положении требовали также периэки и илоты. Необходимость каких-то изменений осознавала также часть спартанской знати, ищущая выхода из создавшейся ситуации.

Царям Агису IV (245—241 гг. до н. э.) и особенно Клеомену III (235—221 гг. до н. э.) удалось провести ряд радикальных реформ. Были ликвидированы эфорат и фактически герусия, которые являлись оплотом олигархии и консерватизма, отменены долги, произведено наделение землей гипомейонов и периэков, причем последним дарованы гражданские права, а илотам разрешено выкупаться из неволи, Вести об этих мерах вызвали рост движения низов в Пелопоннесе, создалась угроза рабовладельческой олигархии, господствовавшей в Ахейском союзе. Поэтому его глава Арат, резко из¬менив политическую ориентацию, добился путем уступок военной помощи у македонского царя Антигона Досона. Армия Клеомена III погибла в битве при Селассин , (221 г. до н. э.). Агис и Клеомен пытались восстановить порядки древней Спарты, «общину равных», поэтому их реформы вряд ли были прогрессивными, однако они резко оживили классовую борьбу не только в Спарте, но и во всем Пелопоннесе.

Тиран Набис (207—192 гг. до н. э.) в отличие от царей-реформаторов стремился опереться даже на илотов. Он отменил долги, разделил земли, в том числе среди илотов, отменил вообще илотию как систему, освободил многих рабов. Под влиянием его нововведений произошел демократический переворот в Аргосе, а затем последовал передел земли. Ливии сообщает об этом: «...Созвав собрание (в Аргосе), Набис обнародовал два предложения: одно о новых долговых книгах, другое - о разделе полей поголовно. В руках людей, стремящихся к перевороту, это были два средства разжечь чернь против знати».

В это время развертывается борьба между беднотой и богатыми рабовладельцами в Этолии, Беотии, в полисах Причерноморья.

Полибий так описывает эти события:

«...Кинефяне, аркадяне по происхождению, с давних пор обуреваемы были непрестанными жестокими распрями, в которых многие были умерщвлены или изгнаны, сверх того имущество расхищалось, производились все новые переделы земли, пока, наконец, не восторжествовали и не завладели городом сторонники ахеян; после этого они призвали (в 220 г. до н. э.) гарнизон для своих укреплений и правителя города из Ахайи». Полибий также сообщает, что в Мессении уже после 420 г. до н. э. «водворилась демократия и знатные граждане находились в изгнании, так как управление государством перешло к людям, которым достались по жребию участки земли изгнанной знати».

Набис, который проводил политику в пользу народа, опирался на поддержку не только разорившихся спартиатов, но и неодамодов, и илотов. При нем была соз¬дана 6-я фила, получившая название «филы новых граждан». Основной причиной гибели Набиса (в 192 г. до н. э.) и ликвидации его новшеств было военное противодействие олигархического Ахейского союза. Ненависть олигархов к реформатору выразил Полиций в таких словах о Набисе: «...он собрал в Спарте множество преступного народа».

Борющиеся «партии» принимали нередко решитель¬ные меры против возможного установления враждебного им режима.
Так, в Новом Илионе в 270 г. до н. э. был издан закон, направленный против возможного возникновения тирании или олигархии. Дошедшая надпись гласит:

«...Кто убьет тирана или вождя олигархии, или того, кто ниспровергнет демократию, получит, если он гражданин, от города талант серебра в тот же день или на следующий, а народ должен поставить его бронзовую статую; он получает также пожизненное довольствие в пританее и право занимать место в первом ряду на состязаниях, причем имя его возглашается глашатаем; сверх того следует давать ему пожизненно по две драхмы ежедневно. ...Если убившим будет раб, он по¬лучит, в знак оказываемого ему почета, права гражданства по закону и тридцать мин от города в тот же день или на следующий и пожизненно драхму в день».

Таким образом, со времен Пелопоннесской войны в борьбу свободных постоянно втягивались и рабы. До этого времени они «не осознавали еще себя как единую социальную величину и не могли в качестве таковой действовать на исторической арене». Но в V в. до н. э. мы уже наблюдаем участие их в той или иной форме в политической борьбе.

Постепенно в социальную борьбу оказались втянутыми также варвары, подвергающиеся эксплуатации со стороны греческих колонистов, торговцев и ростовщиков. Около 109 г. до н. э. разразилось мощное восстание скифов на Боспоре под руководством Савмака. В исторической литературе долго шла полемика о характере восстания и социальном составе восставших. Трудность определения состава восставших объясняется тем, что античные авторы ничего о нем не сообщают, весьма скудные сведения содержатся лишь в открытом в 1878 г. херсонесском декрете в честь Диофанта, полководца царя Понта Мигридата VI. Из него мы узнаем, что скифы во главе с Савмаком убили Перисада V (125— 109 гг. до н. э.). Какие скифы — не указано.

Декрет не содержит ничего, что бы подтверждало рабскую принадлежность восставших и самого Савмака. Савмак в результате восстания стал царем Боспорского царства и был им, кажется, около года. Ничего не известно и о порядках, установившихся после восстания в Боспорском государстве. Восстание Саймака представляет интерес еще и потому, что оно было одним из первых восстаний на территории СССР.

Другая линия социальной борьбы в Древней Греции — между рабовладельцами (или просто всеми свободными гражданами), с одной стороны, и рабами, с другой.
Примеры мы имеем в истории Спарты.

Спартиаты и илоты представляли из себя два типичных класса-сословия Спартанского общества, имевшие ярко выраженные различия как в экономическом, так и в правовом отношениях. В экономическом плане члены спартанской общины равных — коллективные собственники земли и илотов, эксплуатирующие последних, но не участвующие в производительном труде, т. е. это эксплуатирующий класс. Илоты не имеют в собственности основное средство производства — землю; и у них насильственно изымается львиная доля продуктов их труда, т. е. они являются эксплуатируемым классом. В правовом отношении: спартиаты участвовали в государственном управлении, владели землей, были воинами; илоты работали на земле, отдавали половину урожая спартиатам, не были собственниками земли и не участвовали в государственных делах. Такое положение сложилось в результате завоевания.

Местное население Мессении ко времени вторжения спартанцев в Пелопоннес было сильно смешанным: пеласги (догреческий элемент), ахейцы, а также дорийцы, переселившиеся сюда в XII, и, вероятно, в IX вв. до н, э. Мессенцы выступили с оружием в руках против завоевателей-спартанцев во второй половине VIII в. до н. э., но последним в результате 20-летней войны удалось захватить восточную часть и южное побережье Мессении и подчинить местное население, которое было обложено тяжелым налогом, составлявшим половину урожая. В стихе Тиртея сказано о мессенцах: «Как ослы, согнувшиеся под тяжкой ношей, несут они господам от своей тяжкой нужды половину всех плодов, которые дарит земля». Предводителем спартанцев в этой Первой мессенской войне был царь Полидор. Значительно более грозным было второе восстание (война) мессенцев (во второй половине VII в. до н. э.), которое грозило смести «общину равных». Спарта была ослаблена внутренними смутами, а мессенцев поддержали города Орхомен и Писа. Вначале союзники одержали несколько побед под руководством мессенского полководца Аристомена. Но затем дисциплинированное войско спартанцев, сломив сопротивление, взяло последний оплот восставших — город Эйру. Мессения вновь была подчинена, а население долин превращено в бесправных илотов. А жителям горных районов с целью разобщения Спарта дала права периэков. Сюда же выводятся колонии периэков. Не вполне достоверные, порой легендарные сведения о первых двух войнах сохранились в отрывках песен поэта Тиртея (VII в. до н. э.) и в 4-й книге «Описания Эллады» Павсания.

Статус илотов и аналогичного населения других областей Греции, Иллирии, Крита до сих пор дебатируется в научной литературе. Одни ученые считают илотию «крепостничеством завоевательного типа», «примитивно-крепостническими отношениями даннического типа». Другие исследователи причисляют илотию к рабовладельческим отношениям, считая ее «примитивной формой рабства». Наконец, третьи не относят илотию ни к рабовладельческим, ни к крепостническим отношениям и считают ее одной из степеней того состояния несвободы, которые возможны между свободой и рабством, но не совпадают ни с последним, ни с крепостной зависимостью.

Можно рассматривать илотию как особую форму эксплуатации рабов, в чем-то напоминающая крепостничество.

Античная традиция считает илотов рабами. Страбон: «Спартанцы имели в лице илотов род общественных рабов...». Плутарх: «...те, которые говорят, что в Спарте свободный наиболее свободен, а раб наиболее порабощен, верно подметили ее характерную особенность». Фукидид сообщает нам, что афиняне считали спартанских илотов рабами.

Илоты были полностью лишены основного средства производства — земли. Она находилась в собственности спартиатов. Основная часть продуктов изначально была предназначена спартиатам. Не приходится говорить и о какой-либо личной свободе илотов: они были в абсолютной зависимости от «общины (равных». Наконец, илотия — ярко выраженная форма внеэкономического принуждения, основанного на завоевании.
Имеются и некоторые черты, характерные скорее для крепостной зависимости: илоты живут отдельными селениями, у них есть некоторые орудия труда, они имеют свое хозяйство и семью, даже могут получать некоторый достаток при удачном урожае. Однако эти черты меркнут перед характерными чертами рабского состояния илотов.

Наконец, своеобразие илотии как формы эксплуатации рабов определяется и заведомым стремлением свободных спартиатов сохранить равенство в своей среде, ярко выраженные пережитки военной демократии, искусственно поддерживавшиеся в Спарте. Отсюда и прикрепление илотов к клерам, и факт владения ими только всеми членами «общины равных», и запрещение их продажи.

Единство спартиатам было необходимо перед лицом илотов, со стороны которых всегда исходила опасность, для предотвращения которой существовала своеобразная форма классового террора — криптия. О ней рассказывает Плутарх:

«... время от времени руководители государства рассылали по стране юношей из числа наиболее сообразительных, которые имели при себе только кинжалы и самый необходимый запас продуктов. Днем они отдыхали, прячась в укромных местах, ночью же, покинув свои убежища, хватали илотов на дорогах и убивали их. Они также часто нападали на сельские местности и убивали самых сильных и мужественных илотов... Аристотель рассказывает, что эфоры, вступая в должность, первым делом объявляли войну илотам...».

Если илоты переходили надлежащую норму физической силы, которая подобает рабу, их наказывали смертью и на их хозяев налагали штраф за то, что они не сумели задержать физическое развитие илотов. О фессалийских пенестах Афиней пишет: «Фессалийцы говорят, что пенесты рабы не по рождению, но покорены посредством войны». Он же приводит даже свидетельство, что многие из пенестов были богаче своих господ. Аристотель упоминает о восстаниях пенестов: «Существующий в Фессалии класс пенестов нередко поднимал бунты против фессалийцев, точно так же, как и илоты против спартанцев. Они только и живут, подстерегая беды лаконцев». Система террора не могла подавить в илотах дух сопротивления, не могла запугать их и заставить смириться со своей долей рабочего скота.

Поводом к Третьей Мессенской войне послужило сильнейшее землетрясение, которое разрушило почти все общественные и частные здания в Спарте и похоронило под развалинами значительную часть населения. Этим бедствием решили воспользоваться илоты, к которым присоединилась часть периэков. Случилось это, согласно данным Павсания, в 464—463 гг. до н. э. Самые надежные сведения об этой войне содержатся у Фукидида и Геродота (IX, 64). Мессения вся, как один человек, поднялась против спартанского владычества.

Илоты навязали спартанцам несколько кровопролитных битв, затем заняли город Итому, который, подобно крепости, возвышается в центре Мессении. Сопротивление восставших длилось целых 10 лет и гордые спартанцы вынуждены были унизиться до того, что запросили помощь не только у Эгины, Платей, Мантинеи, но даже у своего врага Афин.

Известно, что несмотря на решительный протест демократов (Эфиальта) против помощи Спарте, народное собрание Афин под давлением Кимона все же решило помочь. И здесь следует подчеркнуть, что (решение это в значительной степени определялось классовой солидарностью рабовладельцев: спартанцы боролись не с каким-либо греческим полисом, а с восстав¬шими илотами, которые опустошали территории спартанцев. Даже на исходе восстания силы повстанцев были настолько еще значительными, что спартанцы вынуждены были выпустить их из Мессении, после чего илоты поселились с разрешения афинян в городе Навпакте (гавань в Коринфском заливе).

Даже враждующие постоянно полисы объединяли свои усилия в борьбе с рабами. Так, в мирном договоре 421 г. до н. э. между Афинами и Спартой сказано: «Если восстанут рабы, афиняне обязуются помогать лакедемонянам всеми силами по мере возможности».

Откровенный и давний антагонизм илотов и спартиатов дал примеры активной борьбы — восстаний или так называемых Мессенских войн. Другие рабские восстания никогда не поднимались до уровня «рабских войн» в Риме. Причиной этого вероятно было состояние греческого ремесленного производства, которое было относительно мелким, с небольшим количеством рабов, а также сельского хозяйства, где не было крупных латифундий с рабским трудом. Вторую причину составляли относительно «сносный» жизненный уровень греческих рабов и элементарная «гуманность» греков (кроме спартанцев) по отношению к рабам. Поэтому антагонизм между рабами и рабовладельцами в Греции не достиг такой силы, чтобы вылиться в бурную массовую борьбу.

Пассивные формы борьбы рабов.

Наиболее распространенной из них был побег. Бегство рабов происходило как в мирное время, так и во время войн. Это приводило обычно к серьезным конфликтам между греческими полисами. Так, например, в 433— 432 гг. до н. э. Мегары дали приют беглым афинским рабам, что привело к конфликту с Афинами и послужило одним из поводов к Пелопоннесской войне, как об этом сообщает Фукидид. Во время военной экспедиции Афин в Сицилию рабы-гребцы в 414 г. до н. э. дезертировали, воспользовавшись затруднительным положением, в какое попали афиняне при осаде Сиракуз. Побеги рабов играли важную роль, поскольку вносили дезорганизацию в рабовладельческое хозяйство, особенно во время войн.

В 413 г., после занятия спартанцами по совету Алкивиада важного аттического дема Декелеи «более двадцати тысяч рабов перебежало к неприятелю, в том числе большая часть ремесленников». Этот побег свидетельствует прежде всего о резком ухудшении положения рабов, в частности их питания, так как в начале войны, несмотря на ежегодные вторжения спартанцев в Аттику, афинские рабы не перебегали на сторону неприятеля. Во время же Декелейской войны условия жизни рабов ухудшились из-за блокады, что привело к столь массовому побегу. Дело в том, что захват врагом Декелей в значительной мере лишил афинян возможности заниматься земледелием. Почти все продовольствие теперь ввозилось извне через Пирей. Для Афин и их хозяйства побег рабов оказался тяжелым ударом, вызвавшим не только хозяйственный, но и политический кризис, который наряду с другими причинами привел к олигархическому перевороту в 411 г. до н. э.

Побеги рабов из одного лагеря в другой наносили весьма серьезный урон своему полису и поэтому учитывались даже при заключении межполисных договоров. Так, во время перемирия в Пелопоннесской войне в 422 г. до н. э. в договор был включен пункт, согласно которому ни та, ни другая из сторон не должна была принимать чужих рабов.

В V в. до н. э. мы находим и примеры более активных действий.

Восстание рабов в Аргосе в 494 г. до н. э. было связано с поражением аргосских войск в войне со Спартой, чем воспользовались рабы, захватив город и организовав там свое управление, длившееся до тех пор, по словам Геродота, «пока не возмужали сыновья погибших (граждан). Тогда они вновь отвоевали Аргос и изгнали рабов. Изгнанные же рабы силой оружия овладели Тиринфом. Некоторое тремя у аргосцев с изгнанниками-рабами были дружественные отношения, затем к рабам пришел прорицатель Клеандр, родом из Фигалии в Аркадии; он убедил рабов напасть на своих господ. С тех пор началась у них продолжительная война, пока, наконец, аргосцы с трудом не одолели врага».

Выступление рабов более активное, с элементами организованности, произошло в Сиракузах в 414 г. до н. э. Во главе рабов стоял некий Сосистрат. Когда стало известно о предстоящем мятеже рабов, к ним был направлен для переговоров начальник конницы Диамах, находившийся в близких отношениях с вождем рабов. По поручению правительства полиса Диамах вместе со стратегом Гермократом начал переговоры с Сосистратом в присутствии двадцати рабов. Гермократ, имея при себе отряд в 600 гоплитов, выступил с речью и дал обещание отпустить рабов на волю, а Сосистрата сделать соправителем Сиракуз. Рабы поверили этим обещаниям, но были жестоко обмануты: руководители движения были схвачены .и казнены, многие рабы возвращены их господам; часть рабов (300 человек) перебежала к афинянам, флот которых вел в это время осаду Сиракуз. Рассказ об этом движении содержится в «Стратегемах» Полиена.

Когда член Афинского морского союза о. Хиос восстал против гегемона в 412 г. до н. э., то местные рабы перебежали, покинув своих господ к афинянам. Фукидид объясняет это тем, что у хиосских олигархов «было множество рабов, больше, нежели в ка¬ком бы то ни было другом государстве, кроме Лакедемона, которые, вследствие их многочисленности, подвергались за всякую вину слишком жестоким наказаниям». По словам Афинея, ссылающегося на XVII книгу «Историй» Феопомпа, «хиосцы первые из греков после фессалийцев и лакедемонян начали использовать труд рабов...». Но в отличие от Спарты и Фессалии, рабы на Хиосе были главным образом покупные. Перебежав, рабы «благодаря знанию местности, причиняли стране величайшие бедствия... важнейший из союзных городов в Ионии (т. е. Хиос) ...с суши подвергается разбойническим нападениям».

Второе восстание рабов на Хиосе не имеет точной датировки. Предполагают, что оно произошло в IV или III в. до н. э. Рассказ об этом движении содержится у Афинея, использовавшего данные Нимфодора Сиракузского. В этом рассказе много легендарного, в нем нелегко определить границы вымысла и правды. «Рабы хиосцев убегают от них в горы и, собравшись в большом числе, опустошают сельские местности». Этих беглых рабов объединил выделившийся из их среды вождь Дримак. Рабовладельцы, понеся ряд поражений, вынуждены были заключить с ним договор. Дримак дал обещание прекратить грабежи имений, а брать из них лишь крайне необходимое, кроме того учредил суд для рассмотрения причин бегства рабов. Обращаясь к рабовладельцам, он говорил: «Когда от вас сбегут рабы, я расследую дело, и если окажется, что они бежали от невыносимых условий жизни, я оставлю их у себя; если же их жалобы будут признаны неосновательными, я отошлю их обратно к господину».

Нимфодор сообщает, что после этого между хиосскими рабами и господами установились мирные отношения: в одной части Хиоса возникла община рабов во главе с Дримаком, в другой продолжало существовать государство рабовладельцев, недостаточно сильное, чтобы ликвидировать общину рабов. В последней власть вождя была деспотической.
«Беглые же рабы, бывшие с ним, боялись его гораздо больше, чем раньше своих господ, и делали все, что ему было угодно, повинуясь Дримаку, как начальнику».

Об элементах государственной организации в общине рабов в рассказе Нимфодора свидетельствует тот факт, что Дримак «изготовил собственные меры, весы и печать… наказывал нарушающих дисциплину и никому не позволял без своего разрешения грабить поля или причинять какой-нибудь другой вред». После смерти Дримака, уснащенной легендарными фактами, созданное им государственное образование |рабов распалось. Выступления рабов стали настолько активными, что господам пришлось даже вспомнить, что при Дримаке им жилось лучше. И умершему вождю рабов был даже поставлен памятник как благородному герою. Миф о благородном герое, приводимый в рассказе Нимфодора-Афинея, как бы подчеркивал вред восстания, желательность для враждующих сторон договориться, следовательно, авторы преследовали цель удержать рабов от мятежей. Самым уязвимым и, по-видимому, недостоверным местом в приведенном рассказе является упоминание о договоре восставших с рабовладельцами, положившем начало идиллическим отношениям между рабами и их бывшими хозяевами.

Под влиянием Первого восстания рабов в Сицилии, взбунтовались рабы в Аттике, в рудниках Лавриона, затем на о. Делосе, который был одним из крупнейших рынков работорговли. Новый мятеж рабов в копях Лавриона был откликом на Второе сицилийское восстание. На этот раз он принял довольно значительные размеры.

Афиней сообщает: «Многие мириады аттических рабов работали в рудниках в оковах... Восставши, они перебили приставленную к рудникам стражу, овладели Сунийским акрополем и долгое время опустошали Аттику».

Таким образом, для периода эллинизма характерно нарастание классовой и сословной борьбы.

В результате экономического и социального кризиса, охватившего в IV в. до и. э. полисную организацию и повлекшего образование системы эллинистических государств в Средиземноморье, усилилось обнищание свободных производителей и эксплуатация рабов. Поэтому оба эксплуатируемых класса ведут ожесточенную борьбу, выступая часто в этой борьбе «единым фронтом». Правда, этот «единый фронт» можно рассматривать зачастую лишь как случайное совпадение выступлений свободных и рабов. Однако объективно эти выступления были именно «единым фронтом» в борьбе против рабовладельческой знати.

Для эллинистического Востока характерно сочетание классовой борьбы с освободительной борьбой народов, завоеванных ведущими эллинистическими монархиями. Именно такое сочетание привело буржуазную историографию (например, Буше-Леклерка) к оценке многочисленных восстаний в Птолемеевском Египте, начиная с конца III в. до н. э. как «национальных» с ведущей ролью местного жречества. Однако современные данные, новые источники убедительно показывают, что речь должна идти о восстаниях народных масс, направленных в том числе и против такой привилегированной прослойки рабовладельческого общества как жречество.

Тяжелое экономическое и политическое положение в эллинистическом Египте, развитие частнособственнических отношений при сокращении царского хозяйства — все это ясно проступает при внимательном чтении «Декретов человеколюбия царя Птолемея (VII) и двух цариц Клеопатры II и Клеопатры III» (11-8 г. до н. э.). Из этого документа можно также усмотреть методы проведения внутренней политики Птолемеев. Как правило, сначала применялась грубая сила, жестокие репрессии, а затем, после неудачи этих мер и еще большего запустения страны, оглашались «декреты человеколюбия», т. с. амнистия восставшим, снятие недоимок, которые правительство фактически вес равно не могло получить, жалобы и угрозы по адресу злоупотреблявших чиновников, призывы к крестьянам и ремесленникам вернуться к .исполнению своих повинностей:

«(Царь) Птолемей и царица Клеопатра, сестра, (и царица) Клеопатра, жена, провозглашают амнистию всем их (подданным) за заблуждения, преступления, (а также по) обвинению, приговорам и искам всех видов... И они постановили, чтобы люди, которые ушли в анахоресис ввиду того, что они повинны в воровстве или совершили другие преступления, вернулись к себе домой и возобновили свои прежние занятия, а оставшееся их имущество не должно быть продано. И (они освобождают) всех (подданных) от (уплат) недоимок... в отношении как арендной платы зерном, так и (денежных) платежей... Равным образом (они освобождают) должников от уплаты недоимок в отношении... и налога двух артаб, и налога для содержания полиции, и налога, заменяющего личное участие в строительных работах...».

В этом документе упоминается анахоресис, т. е. форма пассивной классовой борьбы, выражавшаяся в бегстве с места жительства или работы с целью уклонения от выполнения повинностей и уплаты налогов в пользу казны. Из источников известно, что бежали и рабы, иногда похитив у господ деньги или какое-нибудь имущество. Один из документов эллинистического Египта, относящийся к III в. до н. э., сообщает о побеге раба-повара, который унес с собой 80 медных драхм, данных ему на покупку корма для лошадей. Раб скрывался в лагере каппадокийских солдат, а господин раба организовал розыски его39. Об аналогичных фактах рассказывает другой документ с берегов Нила (II в. до.н. э.). Некий раб Гермон, принадлежавший послу в Александрии, «сбежал с монетами чеканного золота в три мины и с десятью жемчужинами»; вместе с ним сбежал другой раб, Бион, принадлежавший придворному Калликрату. Раб ушел «с пелериной, рабским плащом и женским флаконом, стоящим шесть талантов, и с пятью тысячами медных драхм».

В истории Пергама мы встречаем редкий пример восстания рабов и бедноты, направленного против установления иноземного господства в Пергаме, царь которого Аттал III Филометор, умирая, завещал в 133 г. до н. э. свое царство Риму в уплату за долги. Против этого завещания восстал брат (по отцу) умершего царя Аристоник, сын рабыни-наложницы. Аристоника поддержали восставшие рабы и свободная, главным образом, сельская беднота. По словам Страбона, Аристоник «быстро собрал большое количество неимущих людей и рабов, которых он призвал к свободе» (Страбон),

Движение было направлено не только против алчных римских дельцов, ростовщиков и торговцев, но также против местной знати. Своих сторонников вождь называл «гелиополитами», т. е. «гражданами государства Солнца». Возможно, Аристоник заимствовал гелиополитическую идею из романа Ямбула, описавшего сказочное государство Солнца, в котором все равны и свободны. В основе этой утопии лежала идеализация далекого прошлого человечества, когда на земле царил, по мнению поэтов, «золотой век». Не исключено, что Аристоник стремился захватить власть в Пергамском царстве, чтобы использовать ее для широких реформ общественного строя в духе указанной утопии. Приезд к нему философа-стоика Блоссия, друга и единомышленника Тиберия Гракха, говорит в пользу этого предположения.

Повстанцы нанесли несколько поражений римским войскам и даже взяли в плен консула Публия Лициния Красса. Восстание продолжалось несколько лет (132—129 гг. до н. э.), несмотря на помощь римлянам царей Вифинии, Понта, Капподокии, Пафлагонии. Однако в 129 г. до н. э. римляне под командой консула Марка Перперны разгромили войско восставших, Аристоника взяли в плен (после осады г. Стратоникеи) и казнили в Риме.

Опираясь на местную знать, Рим присоединил Пергамское царство к своим владениям, превратив его в провинцию под названием «Азия». Устройством провинции и подавлением последних очагов восстания занимался консул Маний Аквилий. Позже, в 88—85 гг. до н. э. а этой провинции полыхало новое большое антиримское восстание.

В Греции, да и в эллинистических государствах, не было столь крупных восстаний, как в Риме. Можно отметить две линии борьбы: борьба свободного населения и борьба рабов шли параллельно, даже иногда взаимно проникая друг в друга, однако, никогда не приводили к сознательному объединению беднейших масс свободных с рабами.

Источник:
А.М.Малеванный, Е.А.Чиглинцев, А.С.Шофман
Классовая борьба в Древнем мире,
Казань, 1987

текст главы 2 (в сокращении)