ПЕТР ПЕРВЫЙ НА ОХОТЕ
Петр Первый много выпивал, много гулял и много работал. Он все-все сам делал и после каждой работы любил пойти поохотиться. Любил он русский народ, а солдат и странников особенно. К нему раз приходит странник, Василий Кессарийский. Это было дело в Петербурге. Пришел Василий Кессарийский к Петру Первому, он налил ему чару вина и сказал:
— Василий Кессарийской, за ваше здоровье.
— За ваше счастье.
Василий выплеснул чару за окно. Петр налил другую. Он так же поздравил царя и выплеснул за окно. Петру это не понравилось. Он говорит:
— Василий, я тебе наливаю, чтоб ты выпил, зачем ты выплескиваешь ?
А Василий отвечает:
— Ваше сиятельство, Москве жарко, город надо залить, вот видите, я выплеснул две чарочки, все и потухло.
Петр налил третью чару, он его поздравил и выпил. Поговорили кой о чем, закусили, и Василий ушел.
Петр Первый взял гусиное перо и книгу, в которой он все отмечал и записывал, правда или нет, что Москва горела такого-то числа, и послал гонца узнать. Когда гонец в Москву приехал и доложил, что приехал от царя узнать, горела ли Москва, ему сказали: горела очень жарко, дружина работала очень хорошо, и потухло сразу. Когда возвратился гонец и доложил, что правда горела Москва, Петр взял гусиное перо и записал все это в свой дневник. И еще пуще полюбил Василия.
Приходит раз Василий, а жена Петра говорит:
— Покажи (Василию) мою брошку (а она золотая, большая, с бриллиантами) —пусть он оценит.
Они как раз в ту пору обедали. Петр взял брошку, подозвал Василия.
— Василий, оцени Катину брошку, сколько она приблизительно стоит?
Василий поглядел брошку, взял хлеба с полфунта.
— Вот этот кусочек хлеба стоит, а то и вряд.
Екатерина приподнялась из-за стола и ушла. Она обиделась, что она царица и носит такие дешевые брошки. А Петр сказал Василию и моргнул на жену.
— Неправильно ты оценил.
А Василий говорит:
— Нет, правильно, Петр Алексеевич, я вот живу девятый десяток без золота, а если не дать вам три дня хлеба, и вы эту брошку на третий день за него отдадите. Вы люди зажиточные, ничему не верите, а мы люди бедные, всему верим, ведь может так случиться. Вот, например, вы богатый царь и можете забеднять, ничего не иметь и умереть без куска хлеба.
Петр этому не поверил. Поговорили кой о чем, посидели, потом Василий ушел, а Петр собрал своих всадников, сели и поехали на охоту.
Когда они въехали в лес, Петр увидел кабана дикого, прицелился и поскакал за ним. Скакал-скакал, сделалась чаща темная, и кабан исчез в чаще. Когда Петр потерял его из вида, он слез с коня и пошел разыскивать дорогу.
Ходил-ходил, дороги нет. А слышит, голос раздается, как будто песню поет. Пошел на этот голос, вышел — широкая дорога, а на этой дороге сидит солдат и поет. Петр притих и слушает, что он поет, а солдат поет:
Уж дороженька, ты дороженька широкая,
Шли по той дороженьке солдатики новобранные,
На ту ли службу, на царскую,
Да на войну на ту, на шведскую.
Уж устревали-то они врага-недруга.
Устревали его штыками-ружьями.
В ту пору конь захрапел, солдат глянул — невдалеке стоит незнакомый человек. Подходит Петр быстрым шагом к нему и спрашивает:
— Кто ты такой? Солдат отвечает:
— Как будто человек.
— А сколь далеко ты идешь, куда путь держишь?
— На службу, царю послужить да шведов побить. Вы разве не слыхали, война со шведами?
— Да слыхал что-то.
Солдат спрашивает Петра:
— А ты кто таков?
— Я царский охотник, с царем на охоту езжу, при дворце живу.
— А как тебя зовут?
— Меня зовут Григорий, а тебя?
— А меня просто солдат.
— Ну, солдат, пойдем, куда ты идешь.
— Да куда я иду, пойдешь — не найдешь, я заблудился.
Петр говорит:
— И я. Пойдем вместе дорогу искать.
— А как же так,— говорит солдат,— я пешком, а у тебя конь.
— А вот как: я поеду, а ты пойдешь, а потом ты поедешь, а я пойду, а потом коня в повод возьмем, втроем пойдем.
— Ну, тогда, ладно, пойдем.
Петр спрашивает:
— Ты в первый раз на войну?
— Да нет, я уже семь годов воюю, за хорошую службу в отпуск отпущен, а теперь иду опять шведов убивать.
— А царя ты видал?
— А вот царя-то я ни разу не видал. Говорят, лют? Никого не милует, сам генералам скулы набок сворачивает.
Петр отвечает:
— Да, это у него такая ухватка есть. Ну, а как, служивый, на войне страшно?
— Эх, дружище, плохо на войне, например, осенью: ночи темные, как сукно черное, дождь моросит, все сырое, а ты лежишь в окопах, прислушиваешься, как бы шведы не подкрались, и слышишь, кто что говорит. Вот солдаты и говорят: побили бы шведов, да скорей бы к отцу с матерью, а другие говорят: скорей бы к детям своим, а кто говорит: повоевал бы Петр сам, скорей бы мир сделал. А другие говорят: он сам и воюет, мы его на позиции видали. Ну, а я не видал, а охота поглядеть. Ему служим-служим, а видеть не видим.
— Как, ему служим? Мы служим своему народу, свою землю охраняем, а что ему служить!
— Ну как же, я бы согласился еще семь лет служить, сорок шведов убить, да во дворце побывать, царя поглядеть.
Идут они, а уже дело к вечеру. Петр говорит:
— Слушай, служивый, лезь на дерево, погляди, нет ли где огонька. Мы, должно, совсем с дороги сбились.
— О, — говорит солдат, — это я мастер, враз влезу. Влез солдат на высокое дерево:
— Эй, Григорий, близко огонек.
— Примечай получше!
— У меня глаз такой: как гляну, так уж помню. Тут совсем близко, шагов на пятьдесят в лес.
Слез солдат, прошли они в лес, прошли немного — дом стоит. Кругом обгорожен забором. Тускло огонек горит. Постучали — огонь погас, ни слуху, ни духу, а собаки во дворе так и рвутся. Солдат брякал-брякал — не открывают. Он, не долго думая, прыгнул через забор во двор и собакам всем головы поотрубал. Отворил засов.
— Пожалуйста, Григорий, заходи.
Ввел коня, выходит старая старуха и спрашивает:
— Что вам угодно?
— Переночевать надо.
Старуха их пустила. Солдат и спрашивает:
— Старуха, не будет ли чего поесть? Есть хочется.
— Нет ничего.
— А что в шкафе?
— Да ключи от шкафа потеряла.
Солдат размахнулся, вышиб замок, берет жареного гуся, подвигает скамейку.
— Садись, Григорий, давай ужинать. Выпили, закусили. Солдат говорит:
— Открой избушку.
— Ключей нет.
Солдат опять разбил дверь в другую избу, а там полно кинжалов окровавленных, сапоги, седла. Оказывается, они к разбойникам попали. Солдат все это смекнул.
— Где же нам ночевать? — спрашивает старуху.
— Хотите тут, а хотите — на сеннике. А Петр сидит, ничего не видит.
— Пойдем, Григорий, на сенник. Приходят на сенник, дали коню сена.
— Григорий, полезем на чердак.
— Полезли.
Петр, как уморился, и заснул сразу, а солдат снял с коня аркан, вбил три гвоздочка в окно чердачное и привязал аркан. Слышит — гудят, визжат, скачут (разбойники). Ворота на размах, ни одной собаки нет. Взошли в избу.
— Старуха, руки мыть!
Бабка на стол собирает и рассказывает.
— Ничего, сейчас мы с ними управимся. Один разбойник говорит:
— Зачем всем, я сейчас один с ним сделаюсь.
Один разбойник полез на сенник. Только на жердь головой, а он (солдат) — цап, голова отлетела. Закопал его. Они (разбойники) ждут:
— Что он там с ними завозился?
— Дай, — говорит другой, — я пойду.
Идет другой. Пошел. Только туда голову, а солдат — цоп, голову бух, и этого прибрал. Эти (разбойники) говорят:
— Что это они двое с ними возятся? Один полез, другой за ним пошел — и нету их.
Пошел третий, четвертый. Солдат всех их перебил.
— Григорий,— кричит, — вставай, посмотри, сколько я голов нарубил, пойдем. Смотрят — старший (разбойник) сидит пьяный. Он (солдат) и его, и бабку прирубил. Стали с девкой разговаривать (девка там была), а у нее и языка нет, они (разбойники) ей отрезали. Девка повела их. Смотрят — там девушка лежит без памяти. Петр взял, облил ее, потер, привел в чувство. Служанка повела их во двор, указала на середке двора чугунную доску, показывает, чтоб они ее открыли. Солдат стал открывать, никак не поднимет.
— Григорий, помоги мне.
Вдвоем с Петром подняли. А там золото, деньги. Солдат стал брать, а Петр стоит.
— Ты чего не берешь?
— У нас там денег вволю, мне не нужно. Подставляй карманы, я тебе насыплю.
Солдат насыпал полные карманы, рубашку насыпал — и пошли. Вышли на дорогу уже к обеду, немного прошли. Вот тебе и город Петербург. Петр говорит:
— Ты иди на постоялый двор с девушкой, а я пойду царю объявлю. После обеда приходи во дворец, спроси царского охотника.
После обеда солдат приходит во дворец. Только подходит, часовые спрашивают:
— По какому делу?
— Як Григорию, цареву охотнику.
Они ему отдали честь и ведут его. Выходит Петр и весь в царском уборе. Он так и упал, забоялся: он ведь и ругался черными словами, и людей убивал, и в сумочке харчи все приел.
Петр говорит:
— Не бойся.
Дал ему обмундирование новое, все царские вещи, повел его государыне показывать. Наградил и отпустил домой. Говорят, царь этого солдата женил. И были у него все дети боевые, и правнуки были, не одному чужому козлу хвост накрутили.
ПЕТР ПЕРВЫЙ НА ПРОГУЛКЕ
Петр Первый любил пойти на охоту или на прогулку.
А на прогулке всегда все наблюдал, дальнозоркий был. Далеко видел и слышал все. Шел по улице один раз, видит - из продмага идет солдат выпимши, идет и разговаривает. Петр Первый пошел следом и слушает. Солдат говорит: «Есть же люди: ума нету, а денег много, а у меня ума много, а денег нету. А деньги - они не бог, а милуют».
Петр поравнялся с ним.
— Здорово, служивый. Здорово.
— Ты меня узнал?
— Нет.
— Ну как же, в одном полку с тобой служили, пятьдесят девятом пехотном.
— Что ж, может быть.
— С кем ты разговаривал?
— Да сам с собой.
— Что ж ты говорил?
— Я говорил - ума у меня много, да денег нету.
— А на что же тебе деньги?
— Да выпить охота горел очки. А Петр говорит:
— И у меня денег нету. Пошарил по карманам
— Эх, — говорит, — забыл на квартире. Давай, — говорит, — заложим твою шашку.
А солдат говорит:
— Да по уставу не положено.
— Ну, подумаешь, устав, никто не узнает.
— Боязно как-то. Если царь Петр узнает, будет трамтарарам.
— Ну, да как он узнает, кто это ему донесет? Завтра утром выручим.
— Ну, ладно, пойдем.
Заходят в чайную, спрашивают у целовальника:
— Дайте штоф водки под заклад солдатской шашки. Ну им подали, они закусили, выпили и пошли. Петр к себе, а он к себе. Петр вернулся, отдал целовальнику деньги, а шашку взял себе. Наутро солдат проснулся, добыл деньги, приходит в чайную, спрашивает у трактирщика свою шашку.
— Да твой товарищ вчера еще выручил ее.
Что теперь делать? Приходит в казармы, а там шумят: «Смотр через два часа». Солдат побежал к столяру и заказал шашку деревянную. Он ее в ножны воткнул и думает: ладно. Начинается смотр. Глядь — вот он и царь Петр. Прошел по ряду, угадал того солдата, командует ему:
— Выходи два шага вперед!
Вызывает второго солдата, и опять командует:
— Руби этому голову! Солдат говорит:
— Как же я буду рубить — может быть, он невиновен?
— С царем не спорят, приказ рубить.
Солдат вскинул глаза на небо:
— Господи, если этот человек невиновен, сделай шашку из стальной деревянной.
Взмахнул, а она деревянная. Солдат и говорит:
— Ваше сиятельство, бог сотворил чудеса — значит, он невиновен. Шашка стала деревянной.
Петр говорит:
— Пойди за мной, на тебе деньги, правду ты говорил. И больше устава не нарушай, шашку не продавай, рюмку не допивай — пьяный не будешь. Тайну никому не говори — виноват не будешь.
И отпустил Петр солдата со службы домой. Солдат Петра за деньги и за науку поблагодарил. На этом сказка кончается, устав никогда по закону не нарушается.
