ГЮНТЕР ВАЛЬРАФ
  .
ДОПОЛНЕНИЕ:
   
   
   
   

 

 

 

"ДОТОШНЫЕ ЖУРНАЛИСТЫ"
"ПРАВО НАРОДА ЗНАТЬ"
(дополнительная информация по теме)

 

"ДОТОШНЫЕ ЖУРНАЛИСТЫ"

Стив Уайнберг

Когда Доналд Барлетт (справа) и Джеймс Стил удостоились в 1989 году второй Пулицеровской премии, имена этих журналистов были все еще практически неизвестны за пределами отдела новостей пенсильванской газеты «Филадельфия инкуайрер».

В век, когда журналист-расследователь часто становится знаменитостью, Барлетта и Стила считают сухими и скучными репортерами, и они это знают. — Нас называют серятиной в журналистике, — говорит Барлетт. На первый взгляд серия репортажей о возможностях снижения налоговой суммы, предоставляемых Конгрессом США, признанная советом Пулицера лучшей в 1989 году, казалась столь же неинтересной, как и ее авторы. Даже после двух десятков лет расследования сложных тем, за которые мало кто из журналистов решился бы взяться, Барлетт и Стил продолжают считать, что привилегии в сфере налогообложения были самой таинственной темой их журналистских расследований.

— Мы чувствовали себя египтологами, которые пытаются разгадать тайнопись,— говорит Стил.

Сочетание упорства с утонченной методикой расследования, чем оба журналиста и прославились, помогло им раскрыть секреты — не древних египтян, а современных бюрократов.

Все началось с изучения списка Финансовой комиссии Сената, где перечислялось около 650 налогоплательщиков, пользовавшихся так называемыми «переходными правилами», вплетенными в законодательные поправки к федеральному налоговому кодексу. Эти правила освобождали ряд бизнесов и лиц от требований, налагаемых законом.

Никакие другие репортеры-расследователи не старались выяснить, что скрывается за такими незнакомыми именами в списке, как, например, «Норт пир терминал». Никто не сличал список Комитета с 900-страничным законом, чтобы определить, перечислены ли там все, имеющие право на налоговые льготы.

Оказалось, что не все. Барлетт и Стил нашли тысячи богатых бизнесменов и коммерческих предприятий с широкими связями, которые могли воспользоваться скрытыми налоговыми преимуществами.

Чтобы раскрыть, кто пользовался привилегиями, журналистам пришлось разбирать юридический жаргон без всякой помощи, даже встречая откровенную враждебность со стороны комиссий Конгресса, имевших дело с налогами. Вот типичная цитата: «Поправки, упомянутые в разделе 201, не распространяются на пассажирское рейсовое судно длиной 562 фута (168 м), купленное в 1900 году с целью возврата его Соединенным Штатам, стоимость переоборудования которого составляет примерно 47 миллионов долларов».

Выяснилось, что этот параграф, включенный в налоговый кодекс одним из членов Конгресса, предоставил богатым инвеститорам парохода «Монтерей» привилегию исключить из налогового обложения 8 миллионов долларов. Сперва, конечно, Барлетт и Стил не знали, о каком судне шла речь и как его владельцы добились такой льготы.

Чтобы вскрыть эту и другие сделки, журналисты изучали документы в Комиссии США по ценным бумагам и обменам, отчеты корпораций в столицах штатов, судебные иски, протоколы банкротств, показания о финансовом состоянии членов Конгресса, компьютерные базы данных, охватывающие тысячи газет, журналов, бюллетеней и правительственных докладов. Через 15 месяцев накопилось достаточно материалов, с которыми можно было выступить в прессе.

Все эти изыскания могли бы привести к серии репортажей — важных, пространных и скучных. Но скучными они не были. Первая часть начиналась так:

«Представьте себе, что вы — высокий и лысый отец троих детей, что вы живете в одноквартирном доме в северо-восточной части Филадельфии и зарабатываете на жизнь тем, что ходите из дома в дом и продаете алюминиевые обшивки для стен. В один прекрасный день вы приходите к своему конгрессмену и просите его включить в федеральный налоговый кодекс пункт, освобождающий высоких и лысых отцов троих детей от уплаты с дохода, получаемого от такого рода коммерции. Представьте далее, что ваш конгрессмен идет вам навстречу, пишет текст соответствующего положения и включает его в законопроект, который после одобрения Конгрессом становится законом. Но такого обычно не делают для простых граждан».

Репортаж содержал портреты богатых и влиятельных получателей особых льгот. Каждое такое описание — маленький шедевр. На отдельные оттиски этой серии было подано более 50 000 заказов.

В отличие от большинства расследовательских журналистских работ репортажи Барлетта и Стала вызвали большой резонанс. Бюллетень бухгалтерской фирмы «Артур Андерсон энд компани» заметил, что когда комиссии Конгресса по разработке налоговых законов подумывали о включении в законопроект налоговых льгот, они вспоминали о расследовательской дотошности Барлетта и Стила. В результате ни одной заранее подготовленной оговорки такого рода не было включено в следующий законопроект.

Эта серия репортажей — образец расследовательской журналистики. Для Барлетта и Стила характерны следующие особенности.

Углубленная трактовка сложных тем.

В эру лаконичных репортажей, в которых за деревьями редко виден лес, они никогда не писали коротко.

— Я не стану читать скучный репортаж, даже короткий, — говорит Барлетт. — Но интересный репортаж я дочитаю до конца, даже если он будет длиной в несколько страниц. Если читатель заинтересован, он прочтет все.

Уверенность в том, что следы сохранились.

— Все эти долгие годы, — отмечает Стил, — мы не переставали удивляться, как много информации заключено в документах, как много остается неизвестным и сколько интересного можно разыскать. Надо только уметь почуять, где искать информацию.

Стил называет это «документным настроем ума».

Раннее использование компьютеров.

Барлетт и Стил начали пользоваться компьютером для сбора и анализа информации еще в 1972 году, то есть на десять лет раньше других журналистов-расследователей .

Обращение к независимым экспертам.

Конечно, показания людей «изнутри» очень важны для расследования дел, подобных Уотергейтскому, которое привело к уходу Президента Ричарда Никсона со своего поста. Но их показания менее ценны, когда речь идет о широкой проблеме. Внутренние источники часто дают лишь отдельные фрагменты информации. Барлетт и Стил подобрали авторитетных экспертов по многим предметам: юристов, экономистов, врачей, статистиков, физиков, даже докеров.

 

Сейчас, 21 год спустя после начала их необычного сотрудничества в отделе новостей «Инкуайрера», Стил говорит, что их альянс длится «дольше, чем большинство браков в этой стране». И действительно, многие журналисты называют этот дуэт репортеров «БарлеттСтил» в одно слово.

С виду у них мало общего, но их объединяет возмущение несправедливостью, столь необходимое для длительных журналистских расследований. Барлетт говорит, что они работают в стиле «старомодного идеализма». Они верят, что в жизни должен быть выдержан принцип равенства, что «игровое поле должно быть ровным», что правительство не должно благоприятствовать одной группе по сравнению с остальными.

Сотрудничество очень важно для такого рода журналистики. Барлетт рассказывает:

— Мы обычно набрасываем схему репортажа, затем пишем текст и отправляем его редакторам. Они решают, какой вид придать статье. Иногда они просят другой вариант. Часто приходится много переписывать. Редактировали нас очень хорошо. Газета выделяет ведущего редактора для работы с репортажами на месяц и дольше, а также литературного редактора для правки рукописи на три-четыре недели.

Вся эта трудоемкая работа обернулась большой журналистской удачей, и не только для Барлетта и Стила.

— Наша газета посвятила немало энергии и времени таким репортажам, — говорит Стил, — поэтому нам было легче работать, чем журналистам, не имеющим достаточного опыта.

Основой успеха был глубокий интерес Барлетта и Стала к тому, как функционируют социальные институты — на благо или во вред обществу.

Стил, которому сейчас 49 лет, и Барлетт, которому 56, начали работу в «Инкуайрере» в один и тот же день в сентябре 1970 года. Газету только что приобрел концерн «Найт ньюспейперс». Джон Макмуллен, редактор флоридской газеты «Майами геральд», получил задание уволить некомпетентных сотрудников редакции новостей. Он же взял на работу Стила и Барлетта по рекомендации других газет.

Стил начал работать журналистом в газете «Канзас-Сити тайме», еще когда учился в колледже. Он вспоминает, как газета обучала своих молодых репортеров с азов. Если они проявляли способности и интерес и неплохо писали коротенькие некрологи, их примерно через год переводили в репортеры на полную ставку.

— Хотя я, как и все другие, не любил писать некрологи, надо признать, что они были важной частью моей подготовки, — говорит Стил. — Работая над ними, я научился, как проверять информацию, даже, казалось бы, не нуждавшуюся в проверке. В конце концов я увидел, для чего все это нужно. К тому времени я уже понимал, что даже фамилию Смит можно написать по-разному.

Со временем Стил стал вполне опытным журналистом на полной ставке. Одновременно он готовился к получению ученой степени по английскому языку, на что ушло шесть лет. Когда он раздумывал над приглашениями от нескольких газет, ему предложили работу в Международном профсоюзе чернорабочих в Вашингтоне. Он согласился. Ему захотелось увидеть могущественную организацию изнутри.

К газетной работе Стил вернулся через два года. Его ранние репортажи до «Инкуайрера» были неплохи, но он оставался в тени и мало занимался расследовательской журналистикой. Его первые задания в «Инкуайрере» состояли из коротких репортажей и описания отдельных жилых районов.

Барлетт подвизался в журналистике дольше и часто переходил с одной работы на другую. Он дебютировал в газете «Рединг тайме» в своем родном штате Пенсильвания, потом три года служил в армии, затем стал сотрудником газеты «Эйкрон бикон джорнал» в штате Огайо. Ему хотелось «копать поглубже», но для этого было мало возможностей.

— Трудность, — вспоминает Барлетт, — состояла в том, что расследовательские репортажи вызывали у редактора нервный тик. Но он обещал печатать их время от времени среди обычных материалов, то есть изредка.

Барлетт стремился к более интересной работе. В 1965 году началась его журналистская одиссея: «Кливленд плейн дилер», штат Огайо, опять газета «Рединг тайме», «Чикаго дейли ньюс», штат Иллинойс, снова Кливленд и наконец Филадельфия. В «Инкуайрере» он начал с репортажей о банковских банкротствах и контрабанде наркотиков.

Совместная работа Барлетта и Стила началась с задания проверить, верны ли слухи о злоупотреблениях при осуществлении программы Федерального жилищного управления (ФЖУ) по ремонту домов для семей с низкими доходами.

Со стороны казалось, что эта пара совершенно не подходит для сотрудничества. Стил, житель Среднего Запада, выглядел по-городскому, он окончил колледж, говорил тихо, манеры имел приятные, отличался общительностью. Барлетт, пенсильванец, никаких колледжей не кончал. Он бросил Университет штата Пенсильвания через год, «не выдержав скуки». Он вел себя зачастую высокомерно, был нелюдим, говорил пронзительным голосом, которого не могли забыть все, кто его раз слышал.

Так или иначе, журналисты сработались и отлично ужились друг с другом. Через четыре года Барлетт и Стил получили первую премию Пулицера, а потом и другие престижные отличия за расследовательскую журналистику: от «Сигма-дельта-хи» до награды Заграничного пресс-клуба и медали, присуждаемой журналистам и редакторам. В отделе новостей «Инкуайрера» у обоих репортеров сложилась репутация хороших парней, которые всегда находили время, чтобы помочь коллегам.

 

Расследование деятельности Федерального жилищного управления не только разоблачило мошенничество в Филадельфии, но привело и к расследованию судебной практики. Во время изучения материалов о жульничестве в ФЖУ Барлетт и Стил услыхали о судьях, снисходительных к растратчикам, и решили ознакомиться с тем, как выносятся судебные постановления.

Но после бесед с редакторами «Инкуайрера» Барлетт и Стил сузили сферу расследования и сконцентрировали свое внимание на делах о преступлениях с применением насилия.

— Тогда в Филадельфии немало спорили об уголовных преступлениях и правосудии, — отмечает Стил. — Как действовала судебная система в конкретных случаях?

В алькове под одним из куполов филадельфийской городской ратуши, построенной в викторианском стиле, журналисты обнаружили отчеты об уголовных преступлениях за четверть века. Дела были сложены на пыльных металлических полках высотой 2,4 м. Целое жаркое лето Барлетт и Стил провели в помещении без кондиционера воздуха, просматривая тысячи жалоб в полицию, ордеров на обыск, протоколов ареста, заявлений об освобождении под залог, обвинительных актов, записей судебных заседаний, заключений психиатров, решений об условном освобождении. Из этой массы документов они отобрали 1034 дела об убийствах, изнасилованиях, грабежах, вооруженных нападениях. По каждому делу была собрана подробная информация, включая сведения о расовой принадлежности, уголовном прошлом и сроках наказания осужденных.

Журналисты закодировали информацию на карточках ИБМ и пропустили их через компьютер. Это не практиковалось в американских редакциях в начале 70-х годов. Инструктором по компьютерным делам был журналист Филип Мейер из концерна «Найт ньюспейперс», который изучал возможности применения ЭВМ, когда был стипендиатом фонда Нимана в Гарвардском университете (см. «Америка» № 410, январь 1991).

Таким образом у Барлетта и Стила собралось 4000 страниц материалов. Кроме того, они посещали судебные заседания, брали интервью у жертв преступлений, обвинителей, подсудимых, адвокатов и судей. Все это дало им основания писать, что уголовные суды постоянно нарушают принципы правосудия.

В серии статей на эту тему журналисты рассказали, например, о четырех случаях избиения детей до смерти и о том, что произошло с убийцами. Вот абзац из репортажа:

«Убийство четырех детей. Три человека были осуждены в филадельфийском суде общегражданских исков. Самый суровый приговор — три года. Что это значит? Это значит, что родитель, убивший своего ребенка, возможно, будет просто отпущен на поруки. Взрослый, лишивший жизни чужого ребенка, будет, вероятно, посажен в тюрьму, но ненадолго. Родитель, убивший по меньшей мере двоих из своих детей, сядет, видимо, на более долгий срок, чем убийца одного ребенка. Однако его наказание может оказаться мягче, чем наказание вооруженного грабителя, совершившего ряд ограблений, при которых никто не пострадал».

Этими репортажами и ролью компьютера в них заинтересовались многие журналисты-расследователи. Филип Мейер разрекламировал репортаж Барлетта и Стила в нашумевшей книге 1973 года «Достоверная журналистика: репортеры применяют методику общественных наук».

Редактор Макмуллен ушел из «Инкуайрера», и Юджина Робертса переманили на его место из газеты «Нью-Йорк тайме», чтобы сделать из «Инкуайрера» образцовую газету.

Серия репортажей о суде, запланированная на конец 1972 года, попала на стол главного редактора Робертса в октябре. Но он не отправил ее тут же в печать, чтобы можно было уделить больше внимания иллюстративному материалу и редактуре.

Это было начало процесса, который Роберте совершенствовал годами.

— Джин считает, что все должно быть сделано тщательно, — говорит Стил. — Таким образом работа замедляется. Это верно и в отношении графических материалов. Все основано на теории, что люди будут читать и длинные статьи, если они достаточно ясны.

С приходом Робертса также начался сдвиг к темам, представлявшим общенациональный интерес. Первой темой стала нефть, что было естественно в период нефтяного дефицита.

В ходе предварительного изучения проблемы Барлетт и Стил обратили внимание на заграничную экспансию мульти-национальных нефтяных компаний.

— Читая годовой отчет какой-либо компании, например, «Мобил», узнаешь не слишком много, отмечает Стил. — Но если извлечь статистику из предыдущих девяти отчетов, разворачивается интересная картина. В начале 60-х годов большая часть операций компании «Мобил» осуществлялась в Соединенных Штатах. К 1972 году компания очищала и продавала за границей больше нефти, чем в США.

Барлетт и Стил изучили материалы о морских перевозках в лондонском отделении «Ллойда» и нашли, что во время действия эмбарго на нефть, наложенного в 1973 году ее экспортерами, рейсы танкеров из ближневосточных портов на Запад участились. Журналисты сравнили объявления нефтяных компаний в США и в иностранных газетах, чтобы документировать различный подход фирм к разным клиентам.

Из серии их репортажей следовал парадоксальный вывод: «нефтяной кризис» был результатом скорее манипуляций нефтяных компаний, чем эмбарго стран-экспортеров. Барлетта и Сти-ла стали цитировать и члены Конгресса, и другие государственные деятели.

Следующий проект журналистов касался одного из самых могущественных федеральных агентств — Налогового управления, которое собирает федеральные налоги. Еще работая над нефтяными репортажами, Барлетт и Стил заинтересовались, почему это агентство, имея большие претензии к крупным корпорациям, удовлетворялось относительно небольшими суммами.

Расследования Барлетта и Стила обрели новый аспект, потому что они приняли хронологический метод изучения материалов в качестве стандартной процедуры. Для свода информации из разных источников хронология очень удобна: она позволяет видеть картину в целом. Этого невозможно добиться, пользуясь отрывочными сведениями.

В репортажах о Налоговом управлении одной из ключевых фигур был банкрот из Чикаго. Казалось бы, у него ничего не осталось, что могло бы представлять интерес для властей. Однако за день до объявления банкротства он купил за 200 000 долларов дом в пригороде Вашингтона. Журналисты обнаружили эту небезынтересную деталь благодаря хронологическому изучению его деятельности.

Работа Барлетта и Стила заслужила премию Пулицера 1975 года за репортажи общенационального интереса. В комментарии к награде было подчеркнуто, что журналисты «разоблачили практику неравного применения федеральных налоговых законов».

После серии репортажей о налогах Барлетт и Стил публиковали крупные журналистские расследования каждые два года; две их работы стали книгами. Их темы: расточительство и махинации в американской программе помощи зарубежным странам; завышение стоимости контрактов, выполненных для федерального правительства миллиардером Хауардом Хьюзом; чрезмерные правительственные расходы на производство синтетического топлива; опасности радиоактивных отходов.

Каждая серия репортажей, каждая книга вызывала поток похвальных отзывов. Не обошлось и без критики: некоторые считали, что Барлетт и Стил представляют все в слишком мрачном свете. Но ни сами они, ни их редактор Стив Лавледи не помнят ни одного случая опровержения.

За эти годы Барлетт и Стил прекрасно организовали свою работу.

— Мы всегда стараемся делить все поровну: и расследования, и описания результатов, — отмечает Стил.

Барлетт добавляет:

— Очень важно иметь партнера, чтобы обмениваться мыслями в ходе работы над долгосрочным проектом. Другое преимущество совместной работы выявляется, когда приходится иметь дело с несговорчивыми бюрократами или представителями частных фирм. Если в поисках каких-то данных я захожу в тупик, подключается Джим и начинает розыск с другой стороны.

Редактор Стив Лавледи, работающий с Барлеттом и Стилом уже почти два десятка лет, надеется, что их сотрудничество продлится долго. Он восхищается их неутомимостью, их пониманием того, что до истины путь долгий, их всесторонним знанием предмета, по которому они берут интервью.

— Как хорошие юристы, — говорит Лавледи, — Дон и Джим придерживаются принципа: «Никогда не задавай вопроса, на который не знаешь ответа».

За эти годы метод Барлетта и Стила доказал свою эффективность и получил признание. Они влияют на общественное мнение. И, что, может быть, самое важное, они берут читателей за живое, по выражению Джона Харви, редактора новостей портлендской газеты «Орегониан». Барлетту и Стилу он писал: «Ваши серии вызвали самый живой отклик из всего того, что я когда-либо помещал в «Орегониан». Наши читатели были возмущены. Если бы кто-нибудь из сенаторов баллотировался тогда на выборах, я сомневаюсь, что его бы переизбрали. Поздравляю вас с первоклассной журналистской работой».

Из журнала "Америка" № 425, апрель 1992 г.


ПРАВО НАРОДА ЗНАТЬ

Ричард А. Бамстед


Свобода слова, защищенная Конституцией. Свобода печати. Они отражают, как однажды отметил бывший член Верховного Суда США Уильям Бреннан, «глубокую национальную приверженность к принципу, что обсуждение общественных проблем должно быть совершенно свободным, прямым и открытым, что оно может содержать резкие, язвительные, а иногда и весьма острые нападки на правительство и должностных лиц».

Но чего-то здесь не хватает. Как можно вести смелое и толковое обсуждение общественных проблем, особенно тех, которые ставят должностных лиц в неловкое положение, если общественность не знает, что на самом деле происходит, если правительство окружает свою деятельность тайной и уклоняется от объяснений? История свидетельствует, что в то или иное время правительство на всех уровнях — на федеральном, штатном и местном — бывало в этом повинно.

Американская печать взяла на себя функцию информировать общество о деятельности правительства, порождая тем самым дебаты. Журналисты постоянно ищут сюжеты, которые подойдут для первых страниц газет: истории о подкупных правительственных чиновниках или о ведомствах, которые не выполняют того, что требуется от них законом, или о неправильно проводимой государственной политике. Правительство почти не помогает прессе, его чиновники предпочитают предоставлять информацию, которая благоприятно отражает их деятельность, и уходят от неприятных вопросов. Взаимоотношения между правительством и печатью по своей сути враждебны, и большинство журналистов предпочитает, чтобы так это и оставалось.

За многие годы журналисты выработали разные способы выявления истины. Они изучают документы, предназначенные для общественности, такие, например, как отчеты Конгресса или стенограммы заседаний руководителей государственных учреждений. Они сами создают источники информации в правительственных учреждениях и находят должностных лиц, которым они доверяют, готовых неофициально сообщать о том, что действительно происходит. Они используют утечку информации, которую им предоставляют недовольные государственные служащие, желающие привлечь внимание общественности к той или иной незаконной деятельности. Они строят свои репортажи, интервьюируя множество людей, которые не знают подлинной цели задаваемых им вопросов.

В 1966 году, когда Конгресс США принял Закон о свободе информации, журналисты получили новый источник информации о правительственной деятельности. По этому закону они теперь могли требовать для просмотра правительственные официальные документы. Не только те, которые традиционно были открыты для общественности, но все документы, связанные с правительственными операциями (за некоторыми очевидными исключениями).

Какие же это документы? На федеральном уровне это, скажем, исследование, проведенное по поручению Комиссии по атомной энергии, о заболеваемости раком среди 30 000 рабочих предприятия, производящего атомное оружие; акты федеральной проверки космической программы, проведенной за два месяца до катастрофы шаттла «Челлен-джер» в 1986 году и вскрывшей недостаточное внимание к дефектам оборудования в Космическом центре имени Маршалла; федеральные акты проверки оборонных подрядчиков, которым за счет налогоплательщиков организовывались путешествия и развлечения.

До Закона о свободе информации (ЗСИ) такие документы никогда не становились достоянием общественности. Существовавшие законы защищали право правительства решать, кому дозволяется изучать его документы и снимать с них копии. В 1789 году, когда впервые было учреждено Федеральное правительство, на главы ведомств была возложена ответственность за содержание и хранение документов, а следовательно, и за их использование. Вначале государственные чиновники полагались на практику общего права, открывая документы лишь тем, кому это было необходимо; такая практика обычно называется правом «знать кому следует». Правительства штатов и местные власти также следовали этому правилу общего права.

С годами право властей на штатном и местном уровнях отказывать в допуске к документам было ограничено законодательством и судебными решениями, породившими такую путаницу, что в ней могли разобраться лишь немногие журналисты. К тому же они часто обнаруживали, что у них нет законного права на определенную информацию. На федеральном уровне Конгресс предпринял попытку либерализовать правила допуска к федеральным документам в 1946 году. Закон об административной процедуре того года подтверждал, что официальные документы должны быть доступны общественности, с оговоркой, что ведомства могут ограничить допуск к своим документам, «если имеют на то веские основания», а также «в общественных интересах». Доктрина «знать кому следует» все еще жила.

Как этот принцип действовал на практике? Правительственный чиновник выносил свое суждение о том, следует ли данному лицу знать содержание документа в зависимости от его положения, должности или намерения использовать эту информацию. Отказ нельзя было обжаловать.

Журналист — или вообще гражданин — попадал в зависимость от милости и немилости любого клерка. Вот пример из моего собственного опыта. В начале 70-х годов я работал внештатным журналистом в Массачусетсе и собирался написать статью о стоимости содержания колледжей этого штата. Я подозревал, что некоторые штатные колледжи получали непропорциональную долю бюджетных средств за счет других колледжей. Если бы это оказалось правдой, то мог бы получиться хороший репортаж. Я хотел сравнить расходы колледжей, чтобы увидеть, оказывалось ли некоторым из них предпочтение.

Я пришел туда, где хранились эти цифры, — в Совет по высшему образованию штата Массачусетс в Бостоне.

— Мне хотелось бы посмотреть бюджеты колледжей за прошлый год, — вежливо говорил я каждому очередному чиновнику, к которому меня посылали. Мне неизменно задавали два вопроса:

— Кого вы представляете? Зачем вам нужна эта информация?

Я честно отвечал, что представляю самого себя, а зачем мне все это — зависит от того, что я там найду. Эти ответы никого не удовлетворяли. В конце концов один из чиновников посоветовал мне обратиться с письменной просьбой к самому председателю Совета. Это была классическая форма отказа.

Я и раньше получал такого рода ответы и научился себя сдерживать. Кого я представлял и что собирался делать с информацией, не имело никакого отношения к моей просьбе. Новый массачусетсский закон дал мне — «любому лицу» — право ознакомиться с любом документом, составленным правительством штата в ходе своей работы, и скопировать его.

Я написал письмо председателю Совета и, сославшись на этот закон, попросил, чтобы мне показали документы через две недели. В назначенный день клерк ввел меня в комнату для заседаний и без всяких вопросов вручил мне документы, с которыми я хотел ознакомиться. Это было, как я полагаю, первое соприкосновение скромного штатного ведомства с массачусетсским законом о свободе информации. С тех пор в Массачусетсе больше ни от кого не требовали доказать, что ему «следует» знать содержание документов. Он имел право знать.

Сегодня во всех штатах есть законы о праве знать. Они включают три основных элемента: 1) презумпцию права общественности на доступ к правительственным документам с возложением бремени доказательств на правительственных чиновников, отказывающих в выдаче информации; 2) обеспечение этого права в судебном порядке; 3) предусмотренные законом исключения из раскрытия информации, например, налоговые декларации.

Преамбула калифорнийского закона о праве знать отражает демократический дух, лежащий в основе такого законодательства:

«Принимая этот закон, легислатура заявляет, что штатные комиссии, правления, советы и другие ведомства существуют для того, чтобы помогать ведению дел народа. Цель закона состоит в том, чтобы их действия предпринимались открыто и чтобы их совещания проводились открыто.

Народ штата не уступает своего суверенитета ведомствам, которые ему служат. Делегируя полномочия, народ ие дает должностным лицам права решать, что полезно народу знать, а что вредно. Народ должен быть информированным, чтобы сохранять контроль над правительственным аппаратом, который он создал».

Законы о праве знать, принятые законодательными органами штатов, сопровождались другими законами, которые намного облегчали контроль над правительственной деятельностью, — законами об открытых совещаниях. Эти законы требуют, чтобы любое правительственное ведомство уведомляло общественность о том, где и когда его комиссии собираются на заседания, которые должны быть всегда открыты для публики, и не вело бы своих дел вне этих заседаний.

Законы об открытых документах и открытых совещаниях поразительно изменили деятельность журналистов и штатных и государственных должностных лиц, говорит редактор газеты «Литтл-Рокк газетт» в штате Арканзас:

— Изменилась позиция не только журналистов, но и должностных лиц. Школьные советы, на совещания которых раньше репортеры не допускались, теперь не только уведомляют о своих заседаниях, но и ставят стол и стулья для прессы. Как большие, так и небольшие города открывают свои совещания прессе, некоторые даже до того, как их об этом попросят. Многие репортеры сняли копии этого закона и носят их в бумажнике. Они намного воинственнее, чем прежде. Когда Совет по алкогольным напиткам штата вместо того, чтобы провести свое заседание в здании Капитолия, попытался укрыться в частном офисе одного из своих членов в центре города, представители прессы проникли в этот офис и потребовали, чтобы их допустили на совещание. На прошлой неделе комиссия штата по недвижимости и частный совет по недвижимости попытались провести закрытое совместное совещание, объясняя это тем, что штатная комиссия была всего лишь гостем этой частной группы, но репортеры настояли на своем и были допущены на совещание.

Федеральное правительство не избежало влияния общенационального движения за открытые правительственные документы и совещания. Под давлением газет и групп вроде Американского союза борьбы за гражданские свободы Конгресс на протяжении 11 лет провел несколько слушаний в своих комиссиях по этому вопросу. Ни один представитель исполнительной власти не выступил в пользу предложенного законодательства о праве знать, рассматривая его как угрозу прерогативам исполнительной власти. Тем не менее, в июле 1966 года Конгресс принял Закон о свободе информации (ЗСИ). Он применил принцип права знать к федеральным документам. Говорят, Президент Линдон Джонсон весьма неохотно подписал этот законопроект. В 1976 году Президент Джеральд Форд утвердил федеральный эквивалент штатных законов об открытых совещаниях.

Закон о свободе информации постановил, что каждый человек имеет обеспечиваемое судебным порядком право на доступ к документам ведомств исполнительной ветви Федерального правительства. Он не распространяется лишь на документы Конгресса США, федеральной судебной системы и аппарата Белого Дома. Доступ к ним определяется другими правилами.

Чтобы получить информацию от Федерального правительства по ЗСИ, «любой человек» — журналист, простой гражданин, даже иностранец — составляет письменный запрос, описывающий информацию, которую он хочет получить, и направляет его уполномоченному по ЗСИ того ведомства, которое хранит данный документ. Можно запросить документы для просмотра или заказать с них копии. Ведомство может назначить умеренную плату за поиск документов и изготовление копий и в течение десяти дней либо представить искомые документы, либо заявить, что эта информация подпадает под предусмотренные ЗСИ исключения, что дает основания отказать в ее выдаче.

Обычно не выдается информация, подпадающая под следующие категории: национальная безопасность, торговые секреты, конфиденциальная коммерческая информация, внутренние распоряжения в ведомствах и министерствах, документы, нарушающие право неприкосновенности частной сферы, следственные данные полиции и правоохранительных органов и информация, исключенная предыдущими законами (например, налоговые декларации).

Если на запрос получен отказ, это решение может быть обжаловано сначала в самом ведомстве, путем повторного рассмотрения запроса, а затем в федеральном суде. Правительственное учреждение должно представить доказательства того, что запрашиваемая информация не подлежит выдаче.

Однако за 26-летнюю историю ЗСИ многие государственные чиновники старались толковать этот закон как можно более узко, вынуждая просителей обращаться в суд за разъяснением. Многочисленные судебные дела велись из-за споров об оплате поиска и копирования документов. В 1990 году журналистке из газеты «Рокки-Маунтин ньюс» в Денвере, штат Колорадо, Министерство энергетики заявило, что ее газета должна заплатить миллион долларов за поиск и копирование материалов о поездках бывшего министра энергетики. Зачастую ведомство, ссылаясь на объем запросов по Закону о свободе информации, не соблюдает требования о 10-дневном сроке ответов на запросы, а суды не особенно настаивают на соблюдении этого требования.

В дополнение к делам о процедурных препонах рассматривается множество дел по существу вопроса. Что именно считается официальным документом, к которому публика не должна иметь свободный доступ? В чем заключаются противоречия между Законом об охране частной сферы от 1974 года, который не допускает разглашения информации, касающейся личной жизни граждан, и Законом о свободе информации? Что должно превалировать: президентская классификация документов, связанных с национальной безопасностью, как «секретных» или «сверхсекретных», или Закон о свободе информации? Такие вопросы породили целую юридическую отрасль. Каждый год Министерство юстиции США публикует список судебных дел для адвокатов — специалистов по ЗСИ. Самый последний содержит 370 страниц прецедентов плюс 260 страниц аннотированного руководства по юридической истории ЗСИ.

В результате многие журналисты избегают пользоваться процедурой ЗСИ. Один журналист-расследователь из газеты «Фресно би» в Калифорнии говорит:

— Обычно я всеми силами избегаю ЗСИ. Жизнь слишком коротка, чтобы ждать информации, поступающей по этому каналу.

Любой репортер, который считает, что его запрос по Закону о свободе информации не удовлетворяется надлежащим образом, может обратиться за помощью в Центр обслуживания ЗСИ в Вашингтоне. Один из аспектов работы Комитета журналистов за свободу печати — контролировать соблюдение правительственными организациями закона об информации и обучать журналистов процедурам, связанным с этим законом. Ассоциации печати в каждом штате также контролируют соблюдение местными властями законов об открытых документах и открытых совещаниях.

— Люди не используют ЗСИ так часто, как бы следовало, потому что считают, что это слишком обременительно

и отнимает слишком много времени, — говорит Ребекка Доэрти, директор Центра обслуживания ЗСИ. — И это очень жаль. При использовании Закона о свободе информации созданы очень сильные репортажи. И мы знаем, что много других материалов ждут того, чтобы их предали гласности.

Один такой репортаж был напечатан в 1989 году в газете «Атланта конститюшн» в штате Джорджия. Было подозрение, что многие местные банки не предоставляли неграм на справедливой основе займов на покупку домов в черных районах, что является формой дискриминации, запрещенной федеральным законом. Но как это доказать? Опрос банковских служащих дал бы уклончивые и дипломатичные ответы, что-нибудь вроде того, что «я уверен, что предоставление кредитов нашим банком полностью соответствует закону». И действительно, документация не была организована таким образом, чтобы получить готовый ответ, даже в том случае, если бы служащие банка сами' захотели исследовать этот вопрос.

Но был один неиспользованный источник. По закону банки обязаны сообщать о каждой ссуде на покупку дома в Федеральный совет по проверке финансовых учреждений. Здесь содержались записи предоставления банковских ссуд на покупку домов в Атланте, и к ним обеспечивался доступ по Закону о свободе информации.

«Атланта конститюшн» составила запрос об этих данных и получила семь компьютерных лент, содержащих перечень 109 000 займов на покупку недвижимости в Атланте, предоставленных за последние шесть лет. Затем газета заказала одному компьютерному центру сопоставить эти данные с переписью населения, которая показывает расовый состав жителей. Результаты встревожили Атланту, которая гордилась своими межрасовыми отношениями: белые получили в пять раз больше ссуд в банках Атланты на покупку домов, чем черные с такими же доходами.

— Цифры, которыми вы располагаете, убийственны, — сказал председатель правления одного из ведущих банков Атланты. — Эти цифры ужасны, потому что показывают, как атлантские банкиры дискриминируют жителей негритянских районов нашего города. Но это сделано непреднамеренно.

После многих месяцев «свободных, прямых и открытых» общественных дебатов банки Атланты пересмотрели свою практику предоставления ссуд и выделили миллионы долларов на процентные ссуды для покупки домов в черных районах. А газета «Атланта конститюшн» получила Пулицеровскую премию, высшую награду в области журналистики, за умелое использование закона о праве знать.

Из журнала "Америка" № 425, апрель 1992 г.