Когда меня поздравляли с избранием в народные депутаты от Союза театральных деятелей СССР, некоторые знакомые спрашивали — правда, без особого интереса: какая у меня программа? Я отвечал честно и прямодушно: «Программы нет. Одни намерения. Исследовать и уяснить возможную расстановку сил в будущем народном парламенте. Знать, предвидеть и влиять на обстоятельства, при которых будет проходить первый Съезд народных депутатов. Определить наличие должной депутатской энергии для непременного объединения усилий».
Трудностей здесь будет много, среди других та, о которой не раз предупреждал В. И. Ленин: чтобы объединиться, надо сперва размежеваться. Самое серьезное намерение — участвовать в объединении тех партийных и беспартийных сил, что способны нанести ряд глубоко продуманных и научно мотивированных ударов по главным бастионам военно - феодально - командно-административной системы, а также по тем объектам и субъектам, что ушли из поля зрения как бастионы и успешно окрасились в перестроечные тона.
Понимаю: не иметь народному депутату четко сформулированной программы при одних только тактических намерениях стыдно. Но и объявлять о немедленной жилищной и транспортной революциях, о многократном увеличении пенсий, пособий, окладов, о наведении всеобщего экологического процветания и товарного изобилия тоже не очень ловко. Обещать при нашей бедности бесшумные трамваи и одноразовые шприцы — стесняюсь. Промолчу. И потом, светлые программные замыслы четко сформулировали те известные народу кандидаты, которых окружные комиссии отсеяли еще на «предварительных выборах», используя во всем тактическом многообразии свое превосходство в процедурных вопросах.
Лучше других, по-моему, стратегическую программу перестройки сформулировал в предвыборные дни академик А. Д. Сахаров на страницах «подпольной» столичной газеты «Московские новости». Называю ее так потому, что эту газету выдают мне из-под полы в знак уважения к моему служебному положению, а те, кто такого положения не имеет, толпятся даже в непогоду на Пушкинской площади перед ее стендами. (Есть, правда, выход — читать «МН» в обратном переводе на русском, но для этого надо знать иностранные языки, а это не соответствует традициям современной творческой интеллигенции.)
Упомянув А. Д. Сахарова, хочу сразу же признаться еще в одном грехе. Упорно посещают нереалистические маниловские мечтания: иметь бы право обмена собственной депутатской личности на другую, лучшую, по своему субъективному выбору! В этом случае с удовольствием обменял бы свою голову на просветленный и решительный разум таких людей, как В. Селюнин, Н. Шмелев, Р. Сагдеев, О. Лацис, М. Шатров, А. Аганбегян, А. Бовин, В. Коротич, Е. Евтушенко, А. Стреляный, и еще некоторых других, кто остался за пределами нынешнего депутатского корпуса. Посему отношение к постигшему меня избранию многообразное и противоречивое. «Победой на выборах» не опьянен, понимаю: баллотируйся я не от СТД СССР, а по территориальному избирательному округу, очень возможно, остались бы от меня «рожки да ножки». Подумав, добавлю: как и от некоторых иных лиц, входящих в самые серьезные номенклатурные списки.
Эти чудовищные по своей смелости мысли посетили меня впервые, когда я в.качестве доверенного лица кинорежиссера Э. Рязанова присутствовал на выдающемся и невиданном прежде политическом спектакле — окружном предвыборном собрании Гагаринского территориального избирательного округа № 7 в городе Москве. Здесь довелось наблюдать двенадцать часов кряду, как проводились разнообразные процедурные эксперименты под руководством невидимых, а иногда и мелькавших в кулисах перепуганных «режиссеров». Их закулисная суета была видна невооруженным глазом в течение всех двенадцати часов. В переполненном зале царила бестолковость при общей и очевидной «режиссерской» топорности. Очень интересно вела себя группа лиц численностью примерно в тридцать пять - сорок человек, что сидела плотным клубком и время от времени громко выкрикивала: «Рабочий класс на это не пойдет!», «Если это будет продолжаться, рабочие покинут предвыборное собрание)», «Почему интеллигенты не интересуются мнением рабочего класса?»
Я работаю режиссером не первый год и хорошо ощущаю, когда человек действует от собственного имени, а когда участвует в хорошо срепетированном спектакле. Впрочем, спектакль, о котором идет речь, был срепетирован плохо.
Может быть, все это закономерно. Мучительно постигаем основы демократического мышления и встречаем бешеное процедурно-процессуальное сопротивление тех, кто не на шутку встревожился. Есть от чего. Вычеркнуть единственного кандидата в одном из одномандатных ленинградских округов — сюрприз неожиданной и особой ценности, который преподнесла нам ожившая «колыбель революции». Хочется остановиться и перевести дух. Мое уважение к населению, которому принадлежу, заметно возросло. Может быть, и я сам не так уж плох, как себе кажусь. Это лирическое отступление.
Любопытно, что люди, руководившие в Гагаринском избирательном округе выбиванием из кандидатских списков особо ненавистных им лиц, совершенно не владели искусством воздействия на аудиторию. Настойчивая, плохо мотивированная и грубо исполненная компрометация таких кандидатов, как Б. Н. Ельцин и Ю. Д. Черниченко, привела как раз к обратному результату. Незнакомые люди неожиданно объединились в своих эмоциях, я бы сказал, по законам чисто «спортивной» симпатии к тем, кто подвергался массированным и некорректным атакам превосходящих сил.
Данное обстоятельство послужило поводом к еще одному серьезному депутатскому намерению. В течение многих лет мы клялись интересами пролетариата, и все правительственные распоряжения делались у нас исключительно от имени рабочего класса. Печально, но некоторые рабочие искренне верили, что всеми делами в государстве руководят именно они.
Меня всегда занимала философская «проблема границы». Например: я — рабочий, пользуюсь определенным узаконенным социальным доверием, однако, неожиданно оканчиваю вуз и становлюсь, к примеру, инженером. Спрашивается: в какой момент я лишаюсь своего рабочего самосознания? Когда мне вручают диплом или когда только сдаю свою первую сессию? А может, когда получаю первые знания или первую пониженную зарплату? Когда у меня возникают социальные преимущества: когда я не имею дополнительных знаний или когда мой интеллект ими обогащается?
А может быть, в правовом государстве, уничтожившем феодальные законы и сословные предрассудки, вовсе не имеет значения, кем родился и на кого учился талантливый парламентарий? Он может быть даже артистом (куда уж хуже?), как Р. Рейган, или юристом по образованию, как М. Горбачев (и, кстати, В. Ленин). Какая, в сущности, разница? И кто эту разницу должен определить?
В 1918 году особое собрание моряков Красного Флота приняло решение, которое процитировал М. Горький в своих «Несвоевременных мыслях»: «Мы, моряки, решили: если убийства наших лучших товарищей будут продолжаться — мы выступим с оружием в руках и за каждого нашего убитого товарища будем отвечать смертью сотен и тысяч богачей».
Интересно, с помощью каких тестов определялась при «красном терроре» граница между богатыми людьми, которых надо убивать, и людьми среднего достатка, которые имеют право жить дальше? Где она, эта эфемерная, загадочная по своим правовым признакам граница? Каким образом она разделила потом российских середняков, кулаков и подкулачников?
Может быть, пора узаконить выстраданную нами идею бесклассового общества во всем ее общенародном объеме и не проводить далее чисто социальную расфасовку населения?..
Тот партработник, который во всеуслышание коснулся на XIX партконференции персональной ответственности членов Политбюро, не побоявшись назвать отдельные фамилии, дороже мне самых близких и дорогих моих коллег. Подозреваю, что я на его месте не решился бы на подобную дерзость. Здесь требуется особая гражданская отвага. Честь и слава ему за конфликтный характер. Последнее качество кажется мне сегодня особенно ценным. Мой любимый философ Н. Бердяев рассуждал на эту тему круто: «Я никогда — ни в своей философии, ни в своей жизни — не хотел подчиниться власти общего, общеобязательного, обращающего индивидуально-личное, неповторимое а свое средство и орудие. Я всегда был за исключение, против правила. В этом проблематика Достоевского, Ибсена была моей нравственной проблематикой... У меня всегда была вражда к монизму, к рационализму, к подавлению индивидуального общим, к господству универсального духа и разума, к гладкому и благополучному оптимизму. Моя философия всегда была философией конфликта».
Мое намерение: определить и почувствовать эти качества среди народных депутатов, независимо от их национального и социального происхождения и не во имя разного рода анархических перехлестов и демагогических заявлений, но во имя смелого поиска радикальных средств нашего правового и экономического перестроения, во имя самых существенных и определяющих нашу будущую жизнь проблем собственности. И что не менее важно — их правовой защиты.
Сегодняшний день — последний исторический срок для радикальных экономических преобразований. Их смелость не должна уступать смелости наших товарищей из бывшей царской окраины, пьющей Чухони — нынешней Финляндской Республики. Там все наше: болота, дурной климат, отсутствие промышленных традиций. Один и тот же, в сущности, народ по обе стороны границы существует, будто две различные цивилизации из научно-фантастического романа.
В порывах крайнего и дурного пессимизма могу подчас согласиться, что я глупее немца, англичанина, даже бельгийца... Но чухонцы же наши, свои, братья! Вот что обидно.
Это лирическое отступление, а намерение другое. Чтобы сделать первые решительные шаги в иную экономически развитую фазу нашей истории, в Верховном Совете СССР должны работать упакованные компьютерами и референтами парламентарии с просветленным разумом и высочайшей гражданской ответственностью. Решение — постоянно пропускать в течение пяти лет через первый Народный Парламент СССР всех выбранных депутатов — не кажется мне удачным. Боюсь, что произойдет некоторое размывание персональной ответственности. Слишком много ответственных лиц на слишком короткий срок. Здесь начинают действовать плохо изученные в нашей социальной психологии дурные рефлексы, граничащие с массовой подсознательной безответственностью. Выборы в будущий Верховный Совет — особая святая процедура: самый тщательный и неторопливый отбор. Всенародная присяга и — убежден — обязательная профессионализация на пятилетний срок. Убедить тех, кто побоится бросить свою основную работу, — а это мне кажется непременным условием, — убедить их щедрой материальной компенсацией за профессиональный риск и особой, не имеющей аналогов моральной поддержкой народа. И еще: тщательно изучить зарубежный парламентский опыт, где никто ничего и никого сразу не одобряет. Разобрать по косточкам все сталинские процедурные уловки, капканы, ловушки и приемы, которые сейчас с новой силой обрушит на нас потрясенный результатами выборов брежневский партаппарат. Я ожидаю сильных ответных акций, когда письмо Н. Андреевой может показаться милой рождественской шуткой.
Как сложатся атмосфера и динамика Съезда народных депутатов? Уравнение со многими неизвестными! Какие силы атакуют наших лидеров ныне под видом дружеских бесед, какую информацию получают они по тем или иным вопросам? Их аргументация и авторитет — величины наисерьезнейшие, во многом определяющие нашу будущую работу. Но ведь они тоже живые люди, на которых при желании можно оказать сильное и разнообразное эмоциональное воздействие, как это случилось в вопросе с кооперативом «Техника»...
Несколько намерений по поводу небезызвестного А. Тарасова, который сумел генерировать интеллектуальную энергию и творческий дар многих высококлассных специалистов и буквально на пустом месте организовать серьезное и плодоносящее делопроизводство. Честно говоря, я относил появление подобного рода предприимчивых людей в СССР на более поздний срок, к началу будущего столетия. Мы все-таки не Венгрия, где уже сегодня могут возникать яркие дарования в области бизнеса, например, уважаемый государством миллионер Рубик. Ему, конечно, повезло, что он родился не у нас, а в Венгрии. Когда наши люди и наш Минфин узнали бы, что его глупая и раздражающая многих честных людей игрушка-безделушка принесла автору умопомрачительный доход, а само изобретение далось, по всей видимости, легко, как Пушкину давались подчас гениальные строки,— негодование масс не знало бы предела... Человеку с феодальным, общинно-уравнительным сознанием отнестись с пониманием к Рубику и его кубику невозможно. А. Тарасов, к сожалению, родился не в Венгрии, а у нас, и будущее его печально.
Думаю, что, несмотря на отчаянные усилия некоторых здравомыслящих ученых и симпатизирующих А. Тарасову молодых людей из телепрограммы «Взгляд», дни советского миллионера Артема Тарасова сочтены. Тактический просчет — появление на телеэкране. Слишком грамотная и четкая речь. Повышенная информационная насыщенность на единицу времени. Отсутствие общих фраз. На его фоне можно сильно потускнеть и обнаружить не только собственное косноязычие, но и слабые по сегодняшнему дню научно-технические и организационные познания.
Намерение естественное: заступиться за А. Тарасова. Но вот успею ли? Смогу ли?.. Увы, значительное количество советских людей полагает, что мы очень богаты, средства в закромах имеются — надо лишь навести порядок. Безжалостно. Железной рукой. При слове «порядок» всегда вздрагиваю. Вожди и фюреры издавна и до самозабвения любили это слово, особенно с эпитетом «новый». Свою любовь они завещали нам, и она оказалась поразительно живучей.
Сумеем ли мы защитить талантливых творцов в области управления и организации новых промышленных структур, в современном бизнесе, в деле создания мощных капиталов без предварительных благоприятных предпосылок — для меня ключевой вопрос перестройки. И еще одно твердое намерение: защитить не отдельных, возможно, в чем-то ошибающихся людей, но всю генерацию Артема Тарасова — тех сорокалетних интеллектуалов, кто обязан превратить нашу многострадальную державу в богатое государство, не беднее нашей бывшей окраины.
Наши социалистические намерения останутся декларациями, если мы не будем обладать обширным товарно-денежным потенциалом. Если не по Энгельсу, а по мне: социализм — это государство, успешно проводящее смелые и сильные социально-правовые программы, одновременно стимулирующие население к деловому дерзанию и защищающие его от невзгод современного экономического состязания.
Бедное государство может вывесить портреты Маркса и Энгельса, призвать всех пролетариев к объединению, но сильные социальные программы помощи инвалидам, вдовам, сиротам и престарелым провести не может. Не может даже починить проезжую часть на улицах собственной столицы. Чтобы реализовать хотя бы частицу предвыборных программ некоторых наших депутатов, надо срочно разбогатеть, залатать те дыры в экономике, производстве, ценообразовании, что принуждают нас к постыдным пособиям, окладам и последнему нововведению: распределению моющих средств по талонам.
Мое намерение — способствовать обсуждению альтернативных проектов нашего радикального экономического перестроения, в том числе, превозмогая «соблазн равенства», способствовать созданию свободных экономических зон на территории страны. Освободить «запудренные» мозги усталого народа от разного рода догм. Убедить себя и свое будущее, избранное советским парламентом, правительство, что в принципе мы не глупее соседей. Давайте только трудиться не с желанием каждый раз побеждать во взаимном и бесконечном соцсоревновании, а жить в соответствии с реальными экономическими законами земной цивилизации и тем государственным регулированием, над которым ломали головы выдающиеся социальные реформаторы мира: В. Ленин и Ф. Рузвельт.
После отчаянных намерений возникает также решимость по линии будущих депутатских запросов.
Сколько оружия на продажу произвели мы в последние десятилетия и сколько производим сейчас? Известно, что не только на Ближнем Востоке, но и среди африканских племен, а также небольших государств потребность в вооружении возрастает. Отсталые народы часто ссорятся, и им постоянно требуется оружие для взаимного уничтожения. Мы продаем его с удовольствием или без удовольствия? И в каких количествах?
Есть еще ряд немаловажных намерений, в том числе главное: выполнить хотя бы частично тот наказ, который я получил как депутат от творческого союза. Мое основное стремление: развивать и усиливать роль театрального искусства в общекультурном созидании хотя бы во имя смягчения нравов, во имя содействия медленному восстановлению поруганных исторических и религиозных ценностей нашего многонационального Отечества.
Мы должны заново оценить свое соответствие общечеловеческим ценностям, нравственным истокам великой христианской культуры. Оглянуться и почувствовать, в чем и где мы еще язычники, отступники, предавшие заветы праотцев.
Полагаю, что могильный хаос у Кремлевской стены должен быть упорядочен, прах усопших бережно перемещен на одно из исторически сложившихся московских кладбищ. Не удержусь и добавлю: великие соборы Московского Кремля рано или поздно обязаны воскреснуть, обрести свое попранное соборное великолепие и ту естественную жизнь, что имеют храмы Рима, Парижа, Мадрида и других цивилизованных городов. Намерение: всячески способствовать скорейшему расставанию с дохристианским варварством, бережно укреплять ростки духовного возрождения.
Таковы некоторые депутатские планы. О других скажу позднее, если предоставят слово на Съезде народных депутатов, на что, впрочем, не очень надеюсь.
«Огонек» № 16, апрель 1989 г .
