Николай Вениаминович Иванов - старший следователь прокуратуры СССР, работал в следственной группе, которую в СМИ обычно называли "группой Гдляна - Иванова".
Следователи в течение нескольких лет занимались расследованием фактов коррупции в Узбекистане, провели множество арестов, изъяли большое количество ценностей.
В дни работы ХIХ Всесоюзной партконференции (лето 1988 г.) вышел номер журнала "Огонек" со статьей Тельмана Гдляна "Противостояние", в которой рассказывалось о некоторых результатах работы группы.
Появились публикации и в других СМИ. Масштабы взяточничества, приписок поражали и ужасали. А следователи утверждали, что у узбекских коррупционеров были покровители в Москве.
Тельман Гдлян и Николай Иванов
Начались обвинения следователей в применении незаконных методов следствия, они же утверждали, что генеральная прокуратура не заинтересована в проведении расследования до конца, "разваливает" следствие, разгоняет следственную группу.
Гдлян и Иванов решили баллотироваться в Народные депутаты СССР. Тельман Гдлян - по подмосковному избирательному округу (Зеленоград), Н.Иванов - в Ленинграде.
Первый этап выборов в Ленинграде состоялся 26 марта - по национально-териториальному округу №19 (общегородскому) единственный баллотировавшийся кандидат избран не был и были назначены повторные выборы на 14 мая.
В них-то и участвовал Н.В.Иванов в качестве лидирующего кандидата, о них и рассказывается в этом отрывке из его книги "Следователь из провинции":
Ленинград прорывает «блокаду»
В этой обстановке и началась наша следующая избирательная кампания 1989 года. Она носила исключительно вынужденный характер. У меня имелись реальные возможности баллотироваться наряду с Т.Гдляном еще в первом туре и быть избранным. Но в интересах следствия мы решили между собой, что вполне достаточно и одного мандата, мне же целесообразнее остаться профессиональным следователем и все силы вкладывать в продолжение расследования. Поэтому на неоднократные предложения о выдвижении моей кандидатуры я отвечал отказом. И лишь когда мы окончательно убедились, что следствию пришел конец, что очередного преступного решения Политбюро нам уже не обойти и что развал «кремлевского» дела стал реальностью, мы изменили свою позицию. Заканчивалось выдвижение кандидатов в тех округах, где предстояли повторные выборы. Таких округов было немало. Только в Москве существовало четыре «свободных» округа, в том числе и по месту моего жительства в Кунцевском районе. Но мы однозначно решили, что я буду баллотироваться по Ленинградскому городскому национально-территориальному округу № 19, включающему в себя избирателей всего пятимиллионного города!
Борьба за обладание мандатом № 2, который до этого принадлежал проходившему по уголовному делу о коррупции печально известному Г.Романову, имела принципиальное значение. Через участие в избирательной кампании появлялась уникальная возможность объективно информировать ленинградцев об уничтожении последнего островка борьбы с коррупцией в высших эшелонах власти, хотя бы частично прорвав информационную блокаду. В случае поддержки нашей позиции и победы на выборах это явилось бы не менее звонкой политической пощечиной нашим противникам чем та, что прозвучала, когда москвичи вручили Б.Ельцину депутатский мандат № 1.
Меня выдвинули кандидатом в депутаты 23 организации города. Среди них Кировский завод, Ижорский завод, объединение «Светлана» и даже Кронштадский ГОВД. Однако по команде из Кремля сначала окружная, а затем и Центральная избирательная комиссии отказались зарегистрировать мое выдвижение с формулировкой - «ввиду нецелесообразности». И лишь в результате негативной ответной реакции общественности, средств информации, трудовых коллективов города, угрозы забастовок окружная комиссия была вынуждена пересмотреть свое незаконное решение. Так что с большим опозданием, но в предвыборное состязание я вступил.
29 апреля мы с Гдляном прибыли в Ленинград. До выборов оставалось 16 дней. Началась беспримерная по интенсивности, накалу страстей и быстротечности избирательная компания. Редкая и по числу боровшихся за мандат кандидатов - 32 человека: Позднее политологи причислят ее к числу «феноменов» хотя ничего из ряда вон выходящего тогда не происходило, а в очередной раз проявилась характерная черта русского народа вставать на защиту гонимых и оскорбленных. И прямо пропорционально тому, как коррумпированное руководство бушевало в эфире и на страницах прессы, втаптывая нас в грязь, увеличивалось число сторонников, поддержка избирателей.
Все перипетии этой кампании достойны отдельного, обстоятельного разговора, поэтому не буду на них останавливаться. Позднее наши противники стали объяснять мою победу на выборах тем, что в числе «проходящих по делу лиц» я упомянул имена нескольких членов Политбюро ЦК КПСС, в том числе и Егора Лигачева. Эта широко распространенная фальшивка, пытающаяся представить ленинградцев в качестве простаков, примитивно обманутых людей, является своеобразным способом мести отдавшим мне свои голоса избирателям. Еще до начала теледебатов на Ленинградском телевидении, проходивших с 11 по 13 мая, все кандидаты уже знали итоги социологических опросов. Они свидетельствовали о том, что я уверенно проходил в депутаты с первого тура. (Надо сказать, что эти социологические исследования оказались достаточно точными и в целом по городу, и по отдельным его районам.) Трудно сказать, сколько избирателей привлекло или оттолкнуло упоминание в прямом эфире 12 мая фамилий некоторых лидеров КПСС в связи с делом о коррупции, но наивно думать, что эта информация могла существенно повлиять на итоги выборов. Для нас же тогда предоставлялась редкая возможность оповестить общественность, какой значимости дело подвергается разгрому. И я эту возможность использовал. 14 мая 1989 года 61% избирателей отдали мне свои голоса и вручили мандат народного депутата СССР.
Ленинград, Санкт-Петербург!.. Мало кто остается равнодушным, когда посещает этот самый европейский русский город или просто вспоминает о нем. Гордость и слава страны. Город-дворец с теми же проблемами, которые были порождены тоталитарным режимом, но не сломили ютящихся по коммуналкам блокадников. Важнейший экономический, политический, культурный центр, где остро воспринимается социальная несправедливость и закладываются основы новой жизни. Все, что тут происходит, отдается эхом по городам и весям России. С какими прекрасными людьми мне посчастливилось здесь познакомиться и подружиться. С тех пор Ленинград стал для меня родным и близким, моим домом, где дышится все свободнее. И я знаю, что это чувство уже на всю жизнь.
Победа на выборах, поддержка нашей позиции в Ленинграде еще более озлобили «архитекторов перестройки». Это я почувствовал сразу по возвращении в Москву. Прокурорское начальство предложило мне немедленно сдать личное оружие и предъявить для осмотра содержимое сейфа, на что я ответил отказом. Уже практически открыто осуществлялась слежка КГБ: автомашины с чекистами следовали за нами по пятам. С таким вот «почетным эскортом» я и прибыл 20 мая 1989 года в Зеленоград на митинг в защиту следственной группы. Приехал и Ельцин. Мы стояли в кузове грузовика, превращенного в импровизированную трибуну, а кругом раскинулось людское море. Тысячи, десятки тысяч людей. И под их одобрительный рокот и аплодисменты Борис Николаевич говорил о поддержке группы Гдляна-Иванова, о борьбе с коррупцией и привилегиями, о ближайших планах демократов. А на другой день участники полумиллионного митинга в Лужниках единогласно потребовали от Съезда народных депутатов выдвижения Бориса Ельцина Председателем Верховного Совета СССР, а Тельмана Гдляна - Генеральным прокурором страны.
Митинг в Москве в Лужниках
- май 1989 г.
на трибуне - Б.Ельцин, ..., Г.Попов, Н.Иванов, С.Станкевич, ..., Т.Гдлян
То был ответ общественности коррумпированной верхушке КПСС. За день до Съезда прошла и первая в стране политическая забастовка. И где? В Зеленограде, одном из центров военно-промышленного комплекса! Городской стачком заявил, что если Съезд лишит Гдляна и Иванова депутатских мандатов, что предполагалось в первый же день его работы, то вслед за предупредительной начнется бессрочная забастовка.
Конфронтация усиливалась. Размежевание между правящей кастой и народом нарастало. Вот и пришлось «верхам» снова идти на компромисс, чтобы успокоить общественные страсти. В результате появилась уже третья по счету комиссия по «делу Гдляна-Иванова», которая была сформирована Съездом народных депутатов СССР.
А вскоре после Съезда мне пришлось срочно вылететь к матери. Но встречались мы с ней не дома, а в реанимационном отделении больницы. Не выдержав переживаний за судьбу сына, она получила инфаркт и долгое время была прикована к постели. И мне до сих пор трудно свыкнуться с мыслью, что я невольно оказался причиной ее неизлечимой болезни. Как и многих невзгод, которые обрушились на семью. Согласитесь, что совсем не просто жить в квартире, насквозь прослушиваемой спецслужбами, жить постоянно с чувством опасности за близких людей, прятать детей/испытывать материальные затруднения, принимать на дому избирателей, отвечать днем и ночью на телефонные звонки, да еще и узнавать ежедневно из средств массовой информации, что глава семьи, оказывается, опаснейший преступник. Не каждому дано выдержать такое. Но мои хранительницы домашнего очага - и жена Надежда, и теща Александра Петровна - мужественно перенесли все эти лишения, обеспечили мой тыл. И я перед ними - в неоплатном долгу...
Н.Иванов
"Следователь из провинции"
Санкт-Петербург, "Шанс", 1995 г.
После опубликования в 1988 г. статьи в "Огоньке" об "узбекском" деле во многих изданиях появились публикации о работе следственной группы. В книге помещены некоторые из статей. Одну - из газеты "Правда" (органа ЦК КПСС) мы приводим:
Георгий Овчаренко
КОБРЫ НАД ЗОЛОТОМ
- Здесь, теперь точно здесь, - Саид ткнул перед очередным кустом карагача и вдруг побледнел над песком, зловеще раздувая капюшон, поднимала голову громадная кобра Ноги оказались быстрее головы в доли секунды они были на безопасном расстоянии от змеи А кобра застыла, готовясь молниеносно наказать каждого, кто сделает шаг вперед.
— Только этого не хватало, - пробормотал по-узбекски Бахтияр Абдурахимов. Досадовать было от чего Готовя операцию по изъятию ценностей бывшего первого секретаря одного из райкомов партии Кашкадарьинской области, они допустили просчет поверили заключенному, что тот скрывает у брата небольшую часть - каких-то 250 тысяч рублей (или более 500 миллионов рублей по курсу июля 1994 года) - нажитого взятками. И на изъятие отправились втроем
Брат секретаря подозрительно легко отдал деньги
- Мало, - решил взять его на «пушку» Альберт Карташян - Где остальные?
- Йок, нет - развел руками хозяин. - Приходили люди брата, унесли.
Бахтияр переглянулся с товарищами: знакомая картина - спрятанное при малейшей опасности дробится на многие части, развозится по родственникам и доверенным лицам. Ищи теперь колючку в пустыне. Оставалось только жалеть, что нет рядом криминалистов из группы В.Антонова, приборы которых ПОЗ.БО-ляют видеть буквально под землей и сквозь стены. Их было только трое, и каждая минута действительно ценилась на вес золота.
К исходу вторых суток, проведенных без сна и еды, они сумели изъять еще около миллиона. Оставался некий Саид, совсем молодой парень, который, по словам брата бывшего первого секретаря райкома, утащил тяжелую сумку.
Засаду устроили у дома Саида. На рассвете, когда уже слипались глаза, Бахтияр заметил тень, бесшумно скользившую с пригорка к дому. Это Сайд, выключив фару и.двигатель, возвращался на мотоцикле. А потом он водил их по пустыне от одного куста карагача к другому, и стало казаться, что этому не будет конца, что их просто «водят за нос». Они руками перерыли кубометры песка, прежде чем пришли к месту, которое сейчас охраняла кобра.
- Клянусь хлебом, не было ее, - уверял Саид. - Видно, к золоту пришла.
Кое-как отогнали змею. В сумке оказалось ценностей еще на триста тысяч рублей. Ребята в машине сразу уснули, а Бахтияр вспоминал народные легенды. Они гласили, что золото притягивает змей и людей - жадных, коварных, которые по своим повадкам хуже кобры Так оно и есть, подумал, засыпая, Абдурахимов.
Летом 1983 года следователю по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР Т Гдляну было поручено собрать группу и вылететь в Бухару. Тельману Хореновичу и его коллегам предстояла не простая, но все же обычная для них работа, следственным путем определить преступные связи взяточников, раскрыть механизм образования утаенных от государства средств, систематизировать доказательства, квалифицирующие вину каждого обвиняемого, и передать дело в суд. Никто тогда не предполагал, что все гораздо сложнее, что нити из Бухары потянутся по всему Узбекистану, в его столицу В те времена Узбекская ССР гремела в прессе и на телевидении сотнями тысяч тонн сверхпланового хлопка, руководители республики не успевали прокалывать дырки в пиджаках для все новых и новых наград
Хлопковая афера в Узбекистане лопнула неожиданно и звучно, как гром среди ясного неба Газеты запестрели разоблачительными статьями: государство платило Узбекистану за хлопок, которого не было Ежегодно почти миллион тонн его приписывали Стал объясним парадокс: урожаи хлопка растут, а производство тканей уменьшается. Потом был громкий судебный процесс, завершившийся исключительной мерой наказания для бывшего министра хлопковой промышленности республики и других организаторов аферы, а всего по делу к ответственности привлекли сотни людей. Гдлян следил за процессом и злился:
- Неужели никто в республике, кроме организаторов аферы, не видел приписок? Ни партийные работники, ни советские, ни правоохранительные органы? И зачем привлекать столько людей? Для цифры? Ведь ясно, что большинство из них было поставлено в безвыходные условия! И главное: где деньги, ценности? Наворованы миллиарды, а возвращены крохи. Это же база для новых преступлений!
- Думаю, что на эти вопросы придется отвечать нашей группе, - спокойно сказал Николай Иванов, заместитель Гдляна по бухарскому расследованию.
Николай Вениаминович только что вернулся с задержания бывшего первого секретаря Бухарского обкома Компартии Узбекистана Каримова. Уже будучи заместителем министра мелиорации и водного хозяйства республики, тот не изменил своим привычкам. Первый же день командировки в Карши отметил в загородном «гостевом» домике министерства крупной пьянкой и принятием подарков. Опергруппа выждала, пока разъедутся гости. В шесть утра позвонили в сторожку.
- Личный пакет для Каримова, - сказал Иванов. Сторож, привыкший к гостям в любое время, пропустил его.
Дверь открыл полупьяный Каримов, протянул руки за пакетом и почувствовал, как запястья охватили браслеты наручников.
- За что?
- Вы же сами знаете, за что, - укоризненно сказал Иванов.
- А, ну понятно, понятно, - сник Каримов. За первым же поворотом оперативники
сменили номера на машине. И не зря. Сторож, удивленный столь ранним уходом хозяина, объявил тревогу: украли Каримова! Он же сообщил в ГАИ номер машины, на которой Иванов увез бывшего секретаря обкома. Трудно сказать, чем бы закончилось дело, догони приспешники Каримова машину с ним.
Это не просто слова. Реальная обстановка тех лет в Узбекистане была таковой, что можно, не преувеличивая, говорить об отходе областных и республиканских «вождей», этих эмиров сегодняшнего дня, от социализма, о попрании ими всех норм закона и морали. В погоне за золотым тельцом, потеряв авторитет у народа, они удерживались у кормушки власти, приносящей личный доход, только за счет беззакония. Разлагая экономику и мораль, они привели республику в состояние медленного и мучительного гниения, когда нормой стали вымогательство и взяточничество, сращивание большой части работников правоохранительных, партийных и советских органов с преступным миром.
Сегодня доказано, что хлопковые магнаты украли у государства больше четырех миллиардов рублей, половину из которых рассовали по своим карманам. Но если учесть и многомиллионные хищения в сфере республиканской торговли, бытового обслуживания и шелкового производства, на которые вместе с сотрудниками органов внутренних дел вышла следственная группа Гдляна, станет ясно, что речь идет о хорошо отлаженной системе организованной преступности, когда каждый похищенный рубль имеет свое дальнейшее предназначение. Большая часть их идет на подкуп должностных лиц, другая - на расширение преступного промысла: год от года, словно раковые метастазы, растет число так называемых цеховиков, владеющих подпольными частнопредпринимательскими фирмами, остальные деньги - на «красивую» жизнь и пополнение тайников золотом.
Появился в республике и рэкет - крупный шантаж, вымогательство, осуществляемые, как гласит энциклопедический словарь, путем угроз и насилия. Рэкетиры трясли подпольных миллионеров, как орехи осенью, в конце концов те стали принимать бандитов в свой «теневой» бизнес, формировали из них личную охрану. Наемные убийцы в Узбекистане не были вымыслом. И рука их поднималась прежде всего на тех, кто пытался разорвать круг коррупции. Сегодня, например, достоверно известно, что один из высокопоставленных работников готовил покушение на Гдляна. Но не успел. Предупрежденный покровителями об аресте, он покончил жизнь самоубийством. Так что предосторожности, с которыми на Каримова надевали стальные браслеты, были не лишними.
Только первые месяцы следственная группа Прокуратуры СССР работала в более или менее нормальных условиях. Ей шли навстречу, пока она не стала трогать «крестных отцов» мафии. Те внимательно следили за ходом расследования, не укрывали, как говорится, мелкую сошку. Даже кипели показным негодованием, когда, например, узнавали, что тот же Музаффаров, начальник ОБХСС, лично охранял работников Бухарского горпромторга, ведущих на рынке распродажу товаров по завышенным ценам. Или что первый секретарь одного из райкомов партии, понуждая председателей колхозов на приписки, взятки, заставлял их держать над головой тяжести, пока человек либо уступал, либо падал от усталости. Или как Кудратов, начальник Бухарского горпромторга, избивал подчиненных, осмелившихся возражать, когда он нагло отбирал дневную выручку в магазине.
Обстановка резко изменилась после ареста Каримова. Стало ясно: группа Гдляна пойдет до конца. Неоднократные попытки подкупить следователей - «дам миллион, только чтобы мое дело рассматривал узбекский суд» - результатов не принесли. Запугивание физической расправой - тоже. За пять лет под стражу был взят ряд руководящих работников, включая бывших секретарей ЦК Компартии Узбекистана, первых секретарей обкомов, горкомов и райкомов партии, Председателя Совмина республики, заместителя Председателя Президиума Верховного Совета Узбекистана, управляющего делами ЦК партии, первого заместителя министра МВД СССР, министра внутренних дел Узбекистана и трех его заместителей, начальников областных УВД, советских и хозяйственных работников.
Казалось бы, организованной преступности в Узбекистане нанесен сокрушительный удар. Тем более что с самой высокой трибуны республики была осуждена рашидовщина и заявлено, что бюро ЦК находилось, можно сказать, под гипнозом, не могло противостоять беззакониям, злоупотреблениям и нарушениям социалистической морали. Теперь, мол, всему этому будет положен решительный конец.
Но расследование, которое вели Гдлян, Иванов и их товарищи под руководством начальника следственной части Г.Каракозова и заместителя Генерального прокурора А.Катусева, показывало, что ситуация в республике мало меняется. По-прежнему большие трудности вызывал даже допрос того или иного должностного лица, прикрывающегося, как щитом от правосудия, депутатской неприкосновенностью, по-прежнему безнаказанно чувствовали себя взяточники и расхитители. Доходило до того, что некоторые из них, выходя после допроса, буквально через десять минут брали новую взятку. Но главное - началось иезуитское давление на свидетелей, которые до этого добровольно давали показания, как у них вымогали взятки, как заставляли делать приписки, прятать награбленное другими. Несмотря на то, что Прокуратура СССР освободила этих людей от уголовной ответственности и просила учесть этот факт при партийном и административном наказании, в Бухарской области их начали исключать из партии, освобождать от работы. Зато те, кто не давал показаний следствию, оставались в благополучном спокойствии. Гдлян, другие работники группы метались по республике, убеждали, что явка с повинной снижает меру наказания - а на деле все выходило иначе...
Тем временем из ЦК Компартии Узбекистана стали раздаваться голоса: чем это пять лет занимается группа? Не пора ли ей завершать свои дела? Достаточно, мол, «терроризировать народ». Тельман Хоренович устал доказывать: обстановку, нравственный микроклимат в республике можно выправить, если срывать не ботву преступности, а извлекать ее корнеплоды. Неизвестно, чем бы кончилось это противоборство, если бы позицию следственной группы не поддержали в ЦК КПСС. Сегодня расследование движется к концу, хотя дел у группы впереди немало.
Надо объяснить, выявить причины того, как кучка отщепенцев смогла править свой неправедный бал, разрушать экономику республики, издеваться над людьми. А что это было именно так, не отрицают и преступники. Вот о чем они говорили на следствии:
«В Узбекистане такие преступления, как взяточничество, приписки, хищения, стали нормой. Не было и реальной борьбы с ними. Более того, все это оправдывалось, маскировалось традиционным гостеприимством, необходимостью выполнения плана. Этим занимались руководители не только областей, но и республики».
«Ни один вопрос без взятки не решался. Кто давал взятку, тому давали все. Вопрос ставился так: или уходи с поста, или живи по законам преступников. Никакой объективности, партийности, порядочности во взаимоотношениях, производственных делах не было».
«Развилась алчность, злоупотребление служебным положением в корыстных целях, бесконтрольность и аморальность, круговая порука и подкуп, беспринципность, землячество и семейственность, подавление подчиненных и подхалимство перед высшим руководством».
«Мафия ничем не брезговала, вплоть до молчаливого согласия на активизацию ислама, проповедующего, как известно, покорность и непротивление старшему по чину и возрасту».
Разумеется, искренность эта рождена страхом перед расплатой за содеянное. Когда на жизнь они смотрели не из-за решетки, помыслы их были о другом. И образ действий и мышления - тоже. Как любой вор и мошенник, заботились только о наживе. Да еще о власти. Поскольку власть для них - прежде всего средство обогащения. И в этом стремлении доходили до крайних степеней унижения. Один их бывших секретарей ЦК Компартии Узбекистана, например, превращал подарки в деньги, сбывая подношения через магазин Совмина республики: сдал туда на четырнадцать тысяч рублей водки, халатов, меховых шапок.
Сегодня преступники обращаются к родственникам, доверенным лицам, умоляя вернуть государству припрятанные у тех деньги и ценности. Надеются откупиться. Что ж, явка с повинной, добровольное возмещение материального ущерба, конечно, может повлиять на приговор суда. Но как быть с другим - с экономикой республики, нарушенной у людей верой в социальную справедливость?
Неделю я работал как член следственной группы. Вместе с В.Кравченко, И.Ибрагимовым, О.Литваком, Л.Пантелеевой, Ю.Власовым и другими следователями участвовал в допросах, ездил на изъятия нажитого взятками, приписками, вымогательством. И, наверное, никогда не смогу забыть одного эпизода.
Ночью мы выехали в деревню, остановились у недостроенного дома, разбудили хозяев - молодого парня, его беременную жену. На жалком подобии самодельной кровати спали трое малолетних детей. Холодина в доме, бедность. Лепешки и вода - вот чем перебивается семья, поскольку расходы большие: второй год строят этот дом, в котором и живут, а заработки в колхозе невелики. Стало даже не по себе: зачем сюда-то приехали, какое здесь богатство? И хозяин затравленно повторяет:
- Йок! Ничего нет, йок... Но из какой-то каморки появились на свет два опечатанных сундука. А в них - десятки кожаных пальто с мехом и без, рулоны импортных тканей, свертки с кольцами, деньгами, драгоценностями. У жены глаза стали круглыми: такого она никогда не видела. Но самое страшное для меня было не это удивление богатству, тому, что кто-то может позволить гноить его, а рабский испуг в глазах этих молодых узбеков: как они теперь отчитаются перед «хозяином»? Это было похоже на страх кролика, которого заглатывает удав. И за этот страх нет никакого оправдания тем, кто его сознательно породил и воспитал
Коррупция, беззаконие, рожденные ими организованные ряды профессиональных преступников... Они смотрят на нас безжалостными глазами кобры, взметнувшей свою ядовитую голову над закрытым от государства золотом. Сделай шаг - и..
Но сделать этот шаг и раздавить кобру - необходимо.
(«Правда»)
Примечание. В разделе "Горбачев. Перестройка" редакция сайта предполагает разместить отрывки из книги "Следователь из провинции" о самом ходе расследования и некоторые другие публикации о коррупции и теневой экономике в СССР"
Выступление Н.В.Иванова 30 октября 1989 года
на митинге в Ленинграде (День политзаключенного)
ВЕДУЩИЙ /СОШНИКОВ/: - Следующий выступающий - Николай Вениаминович Иванов /возгласы: "Ура!", бурные аплодисменты/.
ИВАНОВ: - Добрый вечер, дорогие ленинградцы? Я буду говорить" как представитель коммунистической номенклатуры /смех/, поскольку до сегодняшнего дня являюсь членом партии. И, тем не менее, ситуация, которая назрела в стране, вызывает очень серьезные беспокойства /возгласы: "Уберите флаг, не видно Иванова!"/. И поэтому очень приятно, что вы, несмотря на холод и ветер, собрались. Значит, здесь собрались неравнодушные люди. Сегодня мне пришлось прочитать газету "Кировец" за 30 октября, где заведующий идеологическим отделом ОК партии Воронцов сообщил читателям следующее: "Ни один буржуазный центр не приносит такого ущерба нашей идеологии, как Гдлян и Иванов" /возмущенные возгласы и смех/. В связи с этим, пользуясь тем, что товарищ Воронцов присутствует сегодня здесь /гул неодобрения, свист/, я передаю ему предложение выступить в открытой дискуссии по всем тем проблемам и претензиям, которые у него имеются /аплодисменты/. Более того, есть предложение, что если мы причиняем такой большой ущерб, товарищу Воронцову был бы смысл включить нас в свой штаб идеологического отдела ОК партии /аплодисменты, возгласы: "Правильно"/.
Теперь, товарищи, конкретно о ситуации в стране. Я не хочу говорить о тех конкретных мелочных укусах, которые происходят вокруг нашего дела. Вы, наверное, видели, что вчера 4 центральных газеты дали один и тот же текст. Рука одна, и все здесь понятно. Речь идет о другом. Сейчас уже совершенно ясно, что нам отпущен очень небольшой лимит времени. Движение вправо ощущается все в большей и большей степени. Вы, наверное, уже знаете о том, что была предпринята попытка навязать Верховному Совету Постановление о чрезвычайных мерах в стране. И если тогда этот вопрос решен не был, но было принято промежуточное решение: к 1 ноября правительство должно представить новый проект о чрезвычайных мерах в стране. На сегодняшний день, все явственнее и явственнее, что те элементы дестабилизации и пустые прилавки, и нежелание разгружать продовольствие, множество других ситуаций нагнетаются искусственно; нежелание в течение полутора месяцев применить закон и решить вопрос о снятии блокады с Армении - это один из примеров, в данном случае очень характерный. И таких примеров множество, потому что на сегодняшний день правящая партийная элита имеет только один выход. Удержать власть, личную власть на сегодняшний день можно только силой. Именно поэтому все те депутаты и демократически настроенные лица, насколько бы они сегодня радикально не выступали, крайне заинтересованы в том, чтобы развитие страны шло нормальным демократическим путем, без кровопролития. И если лигачевы и иже с ними заинтересованы в обратном, то мы должны сделать все возможное и невозможное для того, чтобы лозунг "Вся власть Советам!" стал реальностью мирным путем. Именно поэтому мы должны сейчас сконцентрировать свое внимание в двух направлениях. Сегодня как никогда должна идти консолидация всех демократических сил. Мы должны быть терпимы даже в тех случаях, когда мы с чем-то несогласны. Да, действительно, не имеют права на существование фашизм, расизм, национализм. Все остальные течения имеют право на существование. И мы должны относиться к этому терпимо. И мы должны принимать все меры, чтобы консолидировать усилия для того, чтобы не допустить правого переворота. Это одна ситуация.
Другая ситуация заключается в том, чтобы произошло размежевание в рядах правящей партии, Я не приветствую те лозунги, которые говорят о том, что ее надо вообще ликвидировать. Давайте будем реалистами. На сегодняшний день это главная опора, главный столп государства. Но на сегодняшний день партия не является монолитом, как ее пытается представить Лигачев и другие сближающиеся товарищи. На сегодняшний день достаточно резкое размежевание произошло в ее рядах. И если правящую партийную элиту поддерживает меньшинство, то большинство - это, в конце концов, мы с вами. Именно поэтому достаточно резко вновь встает вопрос о том, чтобы уже в ноябре месяце в Ленинграде была проведена отчетно-выборная партийная конференция. Эта конференция должна выдвигать делегатов, вернее, делегаты должны выдвигаться напрямую от парторганизаций. В этом случае там будет такой же расклад, как и на Съезде, может быть даже более благоприятный. Мы на сегодняшний день обязаны узаконить ту ненормальную ситуацию, которая сложилась, т.е. право на платформы внутри партии, право на фракции вплоть до разделения партии на различные другие структуры. Может быть, даже на две партии, как угодно, но в этом виде, в каком она сегодня существует, она существовать практически не может. Тот реверанс, который мы сделали совсем недавно, когда на три месяца раньше срока нам предложили Съезд партии, недопустим. Идет оттяжка времени для того, чтобы решить возникающие проблемы путем силы. Для того чтобы не допустить этих ситуаций, мы должны быть предельно бдительны и мы должны конкретными: поступками и действиями выражать свой протест и показать, что мы действительно монолитная сила. 7-го октября, в День конституции в Москве была проведена цепочка от Зеленограда до Кремля, потом по улице Горького прошла демонстрация с требованиями прекратить шельмование народных депутатов, прежде всего активистов межрегиональной депутатской группы. Сегодня это стало фактом, идет травля Афанасьева - одного из сопредседателей. Сами видите, что происходит вокруг Ельцина и вокруг так называемого дела Гдляна - Иванова, сколько происходит самых разных известных и неизвестных ситуаций. Московские избиратели приняли решение о проведении 7 ноября смотра демократических сил и пройти с самостоятельной колонной под лозунгами: "За правовое государство", "За отмену 6-й статьи Конституции СССР" и множеством других радикальных предложений /аплодисменты/. Они обратились к своим народным депутатам. И значительная часть депутатов от Москвы дала свое согласие участвовать в этой манифестации. Мне известно, что такие же процессы происходят сегодня и в Ленинграде. И в Ленинграде тоже пройдет самостоятельная колонна. И поэтому когда к нам, депутатам, обратились с вопросом о нашем участии в этой демонстрации, то уже целый ряд наших депутатов сказали однозначно: "Да, и только да!' /аплодисменты/. Я предлагаю всем трудовым коллективам, коммунистам и беспартийным, представителям любых партий, общественных организаций /и мы должны привыкнуть к тому, что партий у нас должно быть несколько, любое количество, ибо монополия на мысли уже привела к очень серьезным последствиям/, всем честным прогрессивным людям, всем, кто поддерживает устремления по пути к демократии, пришли сегодня сюда /аплодисменты, возгласы: "Воронцова подать сюда!", "Воронцова!", "Воронцов, Воронцов, выходи сюда!"/.
Текст приводится по публикации в журнале "Февраль"
(№11, ноябрь 1989 г.), издававшемся
Анархо-Синдикалистской Свободной Ассоциацией (АССА)
