АМБИЦИИ АУТСАЙДЕРОВ
Последние, которые никогда не станут первыми
Сергей Королев
ПУТИН, Зюганов, Явлинский... Именно эта тройка и именно : в таком порядке, хотя и с зияющими разрывами между первым и вторым, вторым и третьим, фигурирует в большинстве предвыборных прогнозов. Но, помимо первой тройки, в неспешном (на сей раз) забеге в направлении Кремля участвуют еще девять политиков. Причем, по данным социологов, семь из них могут рассчитывать лишь на результаты в пределах 0,5-1,5% голосов, в лучшем случае - до 2%, в худшем - менее полупроцента. А если учесть, что эти цифры едва ли являются драматической неожиданностью для самих участников политического процесса (как у нас говорят, «за что боролись, на то и напоролись»), то естественным образом возникает вопрос - зачем? Неужели все дело лишь в мелких политических амбициях, в банальном тщеславии, неудовлетворенном честолюбии?
ПЛЮНУТЬ ВЛАСТИ В ЛИЦО
Режиссер и парламентарий Станислав Говорухин - личность яркая и незаурядная. У него за плечами - непростая жизнь (напомним, что отец его был репрессирован в 1936 г., в год его рождения). Режиссер Говорухин снял множество картин, среди которых «народный сериал» «Место встречи изменить нельзя» с Владимиром Высоцким и знаменитый документальный фильм «Так жить нельзя», демонстрация которого в дни работы 1 съезда народных депутатов России в 1990 г., согласно легенде, убедила колеблющихся и дала возможность Ельцину, с микроскопическим запасом в четыре голоса, стать председателем Верховного Совета РСФСР.
В августе 1991 г. Говорухин был среди защитников Белого дома, приветствовал запрет КПСС, но затем охладел к Ельцину и его команде и жестко критиковал власть. Кстати, осенью 1991 г. Говорухину предлагался пост министра культуры в правительстве Ивана Силаева - и он отказался. Помню рассказ Говорухина о его встрече с несостоявшимся патроном: «Чувствую, что я ему не понравился... Но главное - он мне не понравился...»
Политик Говорухин прошел через многие политструктуры: Русский национальный собор, Демократическую партию России Николая Травкина, Конгресс русских общин, Народно-патриотический союз России, в 1995 г. сам создал предвыборный «Блок Станислава Говорухина» (0,99% голосов), входил в парламентскую группу «Народовластие» Николая Рыжкова и Сергея Бабурина, поддерживал Александра Лебедя и проклинал его... Сейчас он - с лужковским «Отечеством». Бурная, полная драматических поворотов политическая биография...
Думаю, это совсем не случайно: по своему типу Говорухин - оппозиционер, пессимист и резонер, разоблачитель и обличитель: фальши, безобразий, вранья, воровства - что в советской, что в постсоветской России. То есть он - классический представитель протестного электората, причем той его части, что голосует против всех. Такому очень трудно укорениться в каком-либо из политических лагерей или найти собственную политическую нишу.
С участием Говорухина в нынешней президентской кампании все вроде бы ясно: он включился в предприятие ради того, чтобы сказать власти в лицо все, что он о ней думает. Сказать - и облегчить душу. А если представится случай, то и плюнуть в ее малосимпатичную кремлевско-белодомовскую морду.
Но нынешняя власть устроена так, что любая, даже самая разоблачительная правда-матка отскакивает от нее, как горох от стенки.
Проблема Говорухина в том, что в политике он - полупрофессионал, если не любитель. Политический лидер, тем более кандидат в президенты должен помнить о своей миссии всегда, каждый день, и так на протяжении многих лет. А Говорухин собрался было включиться в президентскую гонку осенью 1995-го - потом передумал, не стал, вошел в НПСР — и на долгие четыре года дал публике забыть, что он, Станислав Говорухин, - возможный кандидат. И теперь его шансы — до одного процента голосов.
ЭЛЛА И ЭЛЕКТОРАТ
Элла Памфилова — постоянная участница почти всех проходящих в России выборов. У нее почти безупречная демократическая биография: профком, партком, нардеп СССР, Межрегиональная депутатская группа, комиссия Верховного Совета по льготам и привилегиям, голосование за отмену пресловутой 6-й статьи Конституции о руководящей роли КПСС на съезде народных депутатов... Затем - Министерство социальной защиты. Выпав из гайдаровского гнезда в 1994 г., вскоре после ухода самого Егора Тимуровича из правительства Черномырдина, Элла Александровна начала свое собственное политическое плавание в бурных волнах российской политики. К сожалению, это плавание все больше смещается в зону несколько маргинальную.
Последнее отчасти является следствием присущего российскому обществу скептического отношения к женщинам в политике, что, впрочем, естественно для страны, все еще остающейся в значительной степени традиционалистской. Но в значительной степени эта маргинализация является следствием действий самой Эллы Памфиловой, точнее, даже эманации ее «Я», которое и побуждает ее действовать так, а не иначе.
Политический стиль Эллы Александровны удручает своей советскостью. Он, этот стиль, - порождение страны, где на улице, в магазине, в транспорте люди обращаются друг к другу «Женщина!», «Мужчина!»... Порой кажется, что Элла Александровна неудержимо и необратимо входит в образ то ли Маргарет Тэтчер, то ли Александры Коллонтай, словом, «железных леди», — только это Тэтчер и Коллонтай, мечтающие о дне 8 Марта со всеми полагающимися подарками и комплиментами - и с застольем с участием сослуживцев в конторе советского завода или в ведомственном НИИ.
Она с удовольствием рассуждает на тему — что было бы, если бы мужчины сделали ей подарок ко дню 8 Марта и синхронно отказались от участия в президентских выборах: «Я бы с Путиным сотрудничала, в премьеры его взяла».
Содержанием своих речей Памфилова всячески педалирует свою политическую полноценность и самостоятельность, а интонацией - напротив, слабость, женскую, «белую и пушистую» натуру, взыскующую мужского покровительства. Постоянно слышатся умилительные традиционалистские интонации - мол, женщины мягче, миролюбивее: «Мужская политика себя дискредитировала, и с этим надо что-то делать». «Мы, женщины, должны...» Слабая, но амбициозная женщина, провоцирующая мужское сочувствие, — такой типаж в жестокой российской политике лишь ограниченно конкурентоспособен.
При этом Элла Александровна говорит в общем-то правильные вещи, но все это тем не менее производит впечатление некой имитации. Вообще нашей «женской политике» присуще некоторое эпигонство. Да, обучаемы, да, адекватно воспроизводят усвоенные словесные конструкции, но вот идеи генерируются с величайшим трудом... Подчас кажется, что прилежание - их главный талант. «Один, но стоит ваших всех».
Памфиловой недостает политической индивидуальности. Тем не менее у нее, по всей видимости, есть пусть небольшой, но свой электорат, 1-1,5% от принимающих участие в голосовании, и этот электорат относится к ней — пусть это не покажется странным — почти как к харизматическому лидеру либо симпатизирует ей просто как порядочному человеку. И Элла Александровна за этот электорат держится, делиться им ни с кем не собирается.
Говорят, у каждого актера есть свой зритель - это родственники со стороны жены. Конечно, политическая аудитория Эллы Памфиловой несколько шире, чем круг ее родственников и знакомых, но все равно - это некое периферийное, с точки зрения большой российской политики, образование. И оно останется таковым, пока Памфилова не изменит алгоритм своего политического действия, цель которого - скромнейшая и тишайшая, и не политическая, а скорее социальная: доказать всем, что «мы, женщины, тоже можем...»
ИНЕРЦИЯ ЗАБЛУЖДЕНИЯ
Очень своеобразна (странна по стандартам мировой политики и обычна по меркам России) ситуация, в которой оказался самарский губернатор Константин Титов. Блок, с которым он шел на парламентские выборы, СПС, однозначно и прямо его не поддержал. Да и то - стоит ли из-за двух-трех лишних процентов самарского губернатора ссориться с Путиным? И в этой ситуации самовыдвижение Титова приобрело оттенок политической самодеятельности, что переводит его как политика на уровень идейных, но внепартийных Эллы Памфиловой или Юрия Скуратова.
Участие Титова именно в этой кампании носит, похоже, несколько инерционный характер. Как говаривал вождь: сегодня рано, послезавтра поздно... Вполне вероятно, что еще полгода-год назад, в эпоху «до Путина», все это имело бы серьезный политический смысл. Сегодня же личный выбор губернатора Титова воспринимается как инерция, неспособность перестроиться и, возможно, остановиться, оглянуться...
Что касается методов ведения кампании, то они удручают и разочаровывают. Несмолкающие призывы к Явлинскому устраниться от выборов, сняв свою кандидатуру и передав свои, «яблочные» голоса ему, Титову, увы, заставляют вспомнить привычные вопли губернаторов о финансовой помощи из федерального бюджета... Явлинский, говорит Титов, имел время, возможности, но не смог, не сумел, оказался неспособен, а он, Константин Титов, как и Путин, - новое лицо в российской политике и, кроме того, за ним - успехи Самарской области...
Но чтобы просить кого-то отдать тебе голоса, надо сначала доказать, что у тебя самого имеется какой-то электоральный потенциал. В случае с Титовым этих доказательств пока не предъявлено: замеры служб общественного мнения сулят самарскому губернатору жесточайшее разочарование.
Несомненно, что в случае с Титовым мы сталкиваемся с нереализованным честолюбием. Выплески этого честолюбия мы время от времени наблюдали на протяжении последних лет. Вспомним известные наскоки на Черномырдина, мелкие политические стычки времен НДР. Кажется, именно тогда Виктор Степанович обнародовал свою знаменитую версию о появлении у него залысин: кто-то очень долго их лизал...
Но ситуацию Титова ни в коем случае нельзя сводить только к гипертрофированному честолюбию и болезненным амбициям провинциального лидера. Своим участием в нынешних выборах Титов обозначил то, что действительно необходимо стране и российской политике, - альтернативу Путину справа, некий более либеральный набор программных принципов, чем тот, исполнения которого можно ожидать от нынешнего и.о. (если от того вообще можно ожидать обращения к либеральным ценностям). Независимо от зигзагов политической истории России последнего десятилетия либерализм остается одной из базисных, глобальных идеологий, поскольку выражает весьма глубинные тенденции мирового развития. И очень печально, что раздрай и деморализация в рядах российских либералов привели к тому, что либеральная альтернатива оказалась практически утраченной, ибо явление Титова лишь весьма условно можно считать либеральной альтернативой кремлевской партии власти, отстаивающей конгломерат бюрократических и олигархических интересов.
Но страна к тому же не готова эту альтернативу поддержать. Как принято сегодня говорить, на это нет запроса - и в этом историческая, если хотите, драма самарского губернатора. Хотя, если бы общество проявило хотя бы некоторую готовность рассмотреть такую альтернативу, а СПС рискнул бы выдвинуть своего собственного кандидата, весьма вероятно, что это был бы совсем не Титов...
МОНАРХИСТ, ПРОКУРОР... ДАЛЕЕ ВЕЗДЕ
Участие в президентских выборах Алексея Подберезкина могло бы рассматриваться как некий знаковый акт, так как, сколько можно судить, Алексей Иванович является единственным среди кандидатов приверженцем монархической идеи. А монархическая идея в России на протяжении веков была одним из архетипов национального сознания и фундаментом «национальной идеи»; за ней - сотни лет развития российской государственности, мощная властная традиция. Это - символический идейный и политический полюс, хотя сегодня, сквозь череду российских коммунистическо-посткоммунистических катаклизмов, едва видимый.
Правда, в последнее время монархические воззрения излагаются Подберезкиным с некоторой долей стеснительности, больше говорится об идее империи, о Русском Пути, даже об аристократической демократии, но бывших монархистов, как и бывших офицеров, как известно, не бывает...
Факт участия монархиста в президентских выборах уже сам по себе несколько курьезен. А то, что идея представлена человеком, который еще вчера (по меркам политической истории — действительно вчера) был членом коммунистической фракции в Думе и вместе с лидерами КПРФ сотворил такое весьма левое образование, как НПСР, - курьезно вдвойне. Что, конечно, не умаляет личных достоинств, интеллекта и эрудиции самого Алексея Ивановича. Но, черт возьми, - все тот же вопрос: зачем?
Ответ особенно актуален в свете того, что возглавляемое Подберезкиным движение «Духовное наследие», перерезав пуповину, соединяющую его с КПРФ, на последних думских выборах собрало всего 0,1% голосов...
Что касается Юрия Скуратова, то политика вообще и нынешняя кампания в частности стали для него естественным способом выживания — политического, морального, а весьма возможно, даже и физического. Поскольку генеральному прокурору грозит не только погружение в политическое небытие, как многим прочим, а пресловутый казенный дом: власть, поднатужившись, выявила склонность Юрия Ильича не только к запретным сексуальным утехам (что уголовно ненаказуемо), но и к сшитым за чужой счет дорогим костюмам.
А новейшая история России свидетельствует, что только массовая политическая поддержка, глас и воля народа гарантируют если не от сумы, то от тюрьмы во всяком случае. Правда, рейтинг Скуратова показывает, что электорат, в массе своей люто ненавидящий коррупцию, его как непримиримого борца с этим злом не воспринимает. И что приснопамятная эпоха Гдляна и Иванова, райское время для ораторствующих прокуроров и следователей, канула в Лету безвозвратно, вместе со всем присущим ей энтузиастическим легковерием...
Для Евгения Савостьянова грядущие выборы, напротив, — отчаянная попытка выйти из политического небытия... С «Отечеством» возвращения в большую политику не получилось.
Савостьянов решил вернуться, идентифицировав себя как демократа первой волны. Но, не говоря уже о том, что общество сегодня совсем не готово вернуться на круги своя и начать новую демократическую революцию, Савостьянов для многих людей с демократическими взглядами - «гебист», коллега Путина, бывший шеф управления КГБ/МБР/ФСК по Москве, в скандальной истории столкновения между Службой безопасности президента и охранными структурами группы МОСТ занявший сторону последних... То есть человек, ангажированный как спецслужбами, так и известными олигархическими кланами.
И сегодня Савостьянов может восприниматься лишь как некая пародия на Путина: человек из органов на пути в Кремль. Только совсем-совсем другой человек, с совсем другой судьбой...
А вот Умар Джабраилов, очень богатый чеченский бизнесмен с внешностью диск-жокея, в отличие от некоторых участников президентской гонки, похоже, очень хорошо знает, зачем ему все это нужно, и весьма отчетливо представляет, каким образом можно будет конвертировать преференции, полученные в ходе президентской кампании, в нечто более осязаемое... В конце концов, перед глазами пример Брынцалова и некоторых иных.
Таким образом, примитивная картина мелких индивидуальных амбиций, корыстей и честолюбий отчасти разрушается, отчасти конкретизируется. У каждого - своя цель, часто весьма возвышенная, и своя правда. Большинство так называемых «аутсайдеров» -достаточно яркие и своеобразные фигуры, а если не столь яркие, то достойные или хотя бы достойные внимания... Но, право, какое все это имеет отношение к настоящей, большой, не игрушечной политике?!
К большой политике имеет отношение скорее неучастие в президентских выборах таких политических тяжеловесов, как Евгений Примаков, Юрий Лужков, как достаточно популярный в недавнем прошлом премьер Сергей Степашин. Это — действительно факт политики, а прочее - забавные и часто симптоматичные (но не более того) гримасы плюрализма в стране с неустоявшейся партийной системой и всесильной политической верхушкой, у которой всегда все «схвачено».
