ЧАСТЬ I.
(VIII. Еврейский вопрос в России)
VIII. Еврейский вопрос в России.
Многие, и совсем не «нигилисты», говорили, что прозвище «гонитель» гораздо более пристало Александру III, чем «миротворец». Сохранение мира было скорее счастливой случайностью которою воспользовался бы каждый в его положении, между тем как гонение было добровольной деятельностью, наиболее характерной для Александра III, как для человека и царя.
Кого только не преследовали в его царствование. Поляки, финны, немцы, все они могут рассказать печальную повесть воздвигнутых на них гонений, даже раскольники, хотя им обещали свободу за их декоративную службу во время коронации, и штундисты, хотя они были самыми покорными и мирными из подданных Александра III. Но крестовый поход против евреев есть, конечно, самый яркий и самый печальный из подвигов этого рода. В то же время для иностранцев поход против евреев менее всего понятен.
Допуская близорукость и деспотические замашки нашего правительства, мы можем понять преследование штундистов. Община сектантов, не признающая царской власти в духовных делах, может, и мы надеемся, будет когда-нибудь подвергать сомнению и его светскую власть. Распространяясь как лесной пожар, штундизм представляет действительную опасность для нынешнего русского правительства, которое питает нелепую надежду уничтожить сектантов грубою силой.
Можно объяснить себе варварство, как бы оно ни было возмутительно, по отношению к политическим заключенным и ссыльным. Деспотические правительства, будучи напуганы, могут дойти до последних пределов жестокости. Но в еврейском вопросе мы имеем дело с целым народом, миллионами душ, которые никогда не восставали против правительства, подчинялись всем его распоряжениям, платили налоги, взятки и все, что от них требовали. Почему же, в таком случае, их преследуют? Действительно ли они так плохи, как старается их выставить русское правительство? Где тут причина — религиозный фанатизм или слепая племенная ненависть? Действительно ли правительство ответственно за воздвигнутое против евреев гонение или его принудили к этому антиеврейские чувства народа? Все эти вопросы достаточно интересны, чтобы их обсудить совершенно объективно.
Русское правительство, конечно, нельзя винить, по крайней мере нынешнее правительство, за существующие на юге и юго-западе России очень ненормальные отношения между евреями и христианским населением, которые создали в этих местах так называемый еврейский вопрос. Вопрос этот имеет отношение ко всей нашей истории и представляет одну из могучих национальных, даже международных проблем, с которою каждая страна принуждена считаться или считалась. В России проблема эта еще более трудна и сложна, вследствие большей массы еврейского населения и общей отсталости страны.
В России всего пять миллионов евреев, из которых один миллион в Польше. Из этого числа только три четверти миллиона разбросаны по всей империи, остальные сдавлены в юго-западном углу Европейской России в обширном гетто, называемом чертою оседлости. Они образуют здесь одну расу внутри другой расы, живущую отдельно от остальных, и здесь заметна враждебность к ним со стороны русского народа. Эта враждебность имеет несомненно религиозную основу. Но мне кажется ошибочным считать, как думают многие, анти-еврейское движение в России проявлением религиозной нетерпимости. В темной массе религиозная вражда к евреям несомненно существует в скрытом состоянии и возбуждается намеренно теми, кому это выгодно. Но классы, стоящие во главе русского анти-еврейского движения, давно уже пережили период религиозного фанатизма. У них вражда к евреям явление чисто расовое. У масс расовая антипатия к евреям является также гораздо более сильной причиной антиеврейских чувств, чем религия. Таким образом мы можем правильно определить анти-еврейское движение, как расовое.
Мне едва ли нужно говорить, что евреи, как раса, ничуть не хуже других. Всякий раз, что я слышу праздную, огульную характеристику евреев, как расы ростовщиков, мошенников и тому подобное, я вспоминаю Давида Филипсона из Цинциннати, автора книги: «Евреи в английской беллетристике». Филипсон заметил, что процесс, по которому христиане образуют свои мнения о евреях, неизменно таков: пороки, преступления и ошибки отдельных евреев, как бы ни было ограничено их число, приписываются всей расе, между тем как проявления всех остальных качеств, как бы ни были они поразительны или часты, рассматриваются, как личные исключения, а потому и не принимаются в расчет. Я прибавлю, что мне кажется, что тот же самый прием практикуется всеми расами в их взаимных оценках. Между отдельными расами и племенами нигде нет взаимной любви, каждая считает себя единственно хорошей и достойной любви. В странах, где различные народности перемешались и имеют много возможностей оскорблять одна другую своими племенными различиями, их антагонизм делается столь глубоким и столь несоответствующим действительным несогласиям между ними, что становится совершенно непонятным для постороннего наблюдателя. Среди балканских славян или смешанного населения юго-восточной Австрии можно наблюдать поразительные проявления такой нравственной ограниченности.
Русские евреи в течение столетий жили жизнью полного отдаления от массы населения, оставаясь нацией внутри нации. Только в течение последних тридцати или сорока лет они начали читать русские книги, посещать русские школы и интересоваться искусством, науками и политикою России. Тем не менее они выставили уже много людей, имена которых составляют гордость России. В музыке, в которой эта талантливая раса стоит так высоко, мы имеем много выдающихся артистов, из которых я отмечу особенно известных заграницей. Это два брата Рубинштейны, Антон и Николай, Владимир Пахман и удивительный мальчик-пианист, восходящая звезда русской музыки и наследник всей ее славы, молодой Марк Гамбург, который произвел такую сенсацию в Лондоне четыре года тому назад. Антокольский, великий скульптор нашего века, о котором так восторженно говорил Тургенев, виленскнй еврей. Еврейская раса не произвела ни одного русского Гейне или Берне; но настоящее литературное поколение, которое является первым или самое большее вторым поколением русских евреев, которое вообще получило образование, дало уже России много выдающихся литераторов, иные из которых первенствуют в своей специальности, как историк литературы и критик С. А. Венгеров, другие стояли впереди своих современников, как Минский, самый видный из поэтов 1880-х и 1890-х г.г. Другой, по моему, гораздо более поразительный факт, говорящий очень много о высоких нравственных качествах еврейской расы, есть участие русских евреев в борьбе за русскую свободу. Более пятнадцати лет в мрачной истории царя свирепствует грозная борьба, и только горячий энтузиазм и совершенное самоотречение немногих революционеров позволяет им бороться с огромными силами, брошенными против них самодержавием. И вот тысячи образованных евреев разделяют жребий великого освободительного движения. Этот факт обратил на себя особое внимание нашего анти-семитического государя, и с 1885 г ., вопреки всем принципам справедливости, политических преступников из евреев преследуют с гораздо большей строгостью, чем христиан. Но я никогда не слыхал, чтобы специальное преследование евреев-революционеров произвело какое-либо впечатление на евреев, и среди них есть столько же, как и прежде, желающих отдать все за свободу и лучшее будущее страны, которая является для них мачехой. Этот факт не очень-то согласуется с общим представлением об еврейском характере. Но он был последствием короткого опыта 1860—80 годов, в течение которых поколение евреев, пройдя чрез наши школы, выросло в дружественной среде, в свободном общении с русскими, чувствуя себя людьми и гражданами, а не расой изгоев. Некоторые из лучших и наиболее влиятельных членов нашей революционной партии родились евреями. И когда я вспоминаю их сердечную доброту, их идеализм, столь часто сочетающиеся с столь тонким, гибким и понятливым умом, я не могу не думать, что Спиноза был не совсем чудесным исключением, а представителем самого лучшего типа своей расы. Я решаюсь также предполагать, что, при лучших условиях, еврейский народ, вероятно, будет производить больше Спиноз, чем Шейлоков.
Простой, необразованный еврей не лучше, не хуже, чем какими вообще бывают люди в его положении. Еврей-ростовщик есть человек совершенно того же сорта, как и ростовщик-христианин
Еврейский торговец такой же обманщик, как и русский торговец. Еврей-ремесленник во всех отношениях похож на русского ремесленника, за исключением того, что его лицо носит сильные следы его семитического происхождения; что его нос смотрит книзу, между тем как нос его русского собрата весело смотрит кверху; что он обычно черноволос, а не рус, что у него странные телодвижения и он говорит по-русски с неприятным акцентом.
Враждебность к евреям имеет начало в поразительной стойкости этой расы, которая пронесла свою племенную чистоту сквозь все испытания и осталась совершенно такой же теперь, какою была два тысячелетия тому назад.
Исключительная деловитость евреев, развившаяся в течение веков вследствие их устранения от всех других занятий, создала повсюду естественный базис для проявления расовой ненависти. Еврей-комиссионер, какова бы ни была его специальность; еврей-фабрикант, еврей-ростовщик или банкир ведут свои дела так же хорошо, как посредники всякого другого племени, а может быть и лучше. Будучи в среднем и умнее, и менее требовательным, еврей может предлагать свои услуги за более дешевую цену, чем его соперники. Это единственная причина, почему он бьет их; но в этом и причина его бедствий. Повсюду евреи почти монополизировали самое выгодное занятие в обществе —посредничество, или образуют особый класс, как и особую расу, а расовая вражда еще озлобляет борьбу между классами. Расовая вражда страшно обостряет всякую экономическую борьбу, и завидующие соперники евреев всегда становятся вождями толпы во всех эксцессах.
В черте оседлости евреи, хотя они и составляют только одну седьмую часть населения, сосредоточили в своих руках половину всей местной торговли и почти монополизировали мелочную торговлю. Русские, немцы, поляки, греки — все были вытеснены ими и, разумеется, не чувствуют за это признательности. Мелкобуржуазный класс, греки в особенности, играли очень заметную роль в анти-еврейских беспорядках.
Русские крестьяне сами-по-себе очень мирные и безобидные существа. Предоставленные самим себе, они редко, а скорее никогда не дают воли своим скрытым чувствам против евреев в открытом выступлении, но увлечь их тоже не очень трудно. В двух наиболее крупных погромах, бывших в 1871 и 1881. годах в Одессе, оба начались по соседству с греческой церковью, греческие торговцы возбуждали толпу и предводительствовали ею.
Русские купцы главные союзники правительства в нынешнем преследовании евреев.
С 1881 года анти-еврейское движение в России вошло в новую фазу, ибо само правительство приняло определенное участие в этой войне против целой части своих подданных.
Антисемитизм не есть русское изобретение. Он возник в Германии, где он был возведен в общественную теорию некоторыми учеными и философами. Его настоящим создателем был, несомненно, князь Бисмарк. Это он положил начало тому господству грубой силы, какого Европа не знала еще никогда, даже во времена первого Наполеона. Сила есть право; господствующая раса, просто потому, что она сильнее, имеет «право» освободиться от более слабой расы, если последняя в чем-нибудь ей мешает. Поголовное изгнание Бисмарком поляков из Познани есть прямая параллель массовому вытеснению евреев из России. Преследование финской народности, начатое нынешним русским правительством, так же ничем не вызвано, безумно и вредно для общих государственных интересов, как и преследование евреев. Это все тот же призыв к эгоизму господствующей расы с целью превратить ее в своего рода господствующую касту, интересы которой отождествляются с интересами всего государства. Такая безнравственная политика возводится теперь в систему. С течением времени она наверно принесет гибель и разложение государству. Но в ней последний козырь шатающегося деспотизма.
В еврейском вопросе Александр III обдуманно ставил преграды слиянию двух рас. Образование, доступ к которому одно время был открыт евреям, замечательно ослабило с обеих сторон расовые предрассудки. Оно открывало виды на будущее, потому что евреи имеют большое стремление к образованию. Еврейское юношество кинулось в гимназии и университеты. В некоторых южных гимназиях евреи составляли 50, 60, иногда 70 процентов всех учеников. В университетах Одессы и Харькова они составляли в среднем от 15 до 20 процентов студентов и были весьма многочисленны во всех других высших учебных заведениях.
Александр III сознательно отбросил это естественное средство примирения двух рас. Из некоторых школ, ранее открытых для них, евреи были исключены совершенно. В другие они были допущены как необходимое зло, но только до известного низкого процента: три, пять и в некоторых случаях десять процентов общего числа воспитанников-христиан. Если христиане отстают, евреи должны терпеть наказание. В городе Белом еврей-аптекарь хотел определить своего сына в местную гимназию. Но директор уведомил его, что у него есть только четыре пятых вакансии для еврейского мальчика, что означало, что последний десяток христиан был неполон, в нем недоставало двух мальчиков. Отец подал прошение министру народного просвещения графу Делянову, прося, чтобы четырем пятых мальчика было разрешено поглотить одну пятую, вместо того, чтобы предоставить одной пятой возможность оставить вне школы целого мальчика. Но граф Делянов был пунктуален: доступ в школу не был разрешен, и отец принужден был определить в гимназию на свой счет двух мальчиков-христиан, чтобы создать место для своего сына. Но не многие родители могут позволить себе такой расход, а в черте оседлости есть много городов, где евреи составляют от 60 до 80 проц. населения.
Таким образом новый закон есть принудительное невежество. Я уже не буду говорить об обескураживающих ограничениях, лишающих евреев, получивших ученые степени, права заниматься той профессией, к которой они признаны подготовленными.
Правительство не желает обрусить евреев. Напротив, оно желает, чтобы каждый еврейский мальчик остро чувствовал и не мог никогда забыть, что он выкинут из общества. Есть особый указ, воспрещающий еврейским мальчикам давать уроки христианским детям. В Минске один мальчик-еврей четырнадцати лет был исключен из гимназии за то, что учил крестьянского мальчика просто из любви к этому ребенку. В том же городе жил в 1891 г . доктор Медем, еврей по происхождению. Он имел двух сыновей, младший из которых был крещен, а старший нет. Власти запретили старшему мальчику готовить своего младшего брата к экзаменам, потому что тот был крещен.
Покойный царь не желал также, чтобы евреи делались христианами. В прежнее время обращение еврея в христианство уничтожало для него все ограничения. Но по новому указу 1890 года права, даруемые новообращенным, ограничены только свободой в выборе места жительства, а полные гражданские права даются только внукам крестившегося, т.-е. второму поколению христиан. Война против евреев не есть война завоевательная, а война истребительная...
Анти-еврейские беспорядки прежде происходили чрез очень большие промежутки в наших южных городах с их смешанным, легко возбуждающимся населением. Но они были незначительны и редки, это были простые свалки, которые случаются повсюду между разными народностями. Погром, предшествовавший беспорядкам 1882—1883 годов, произошел в Одессе в 1870 году и не вызвал подражания нигде в других местах. На Страстной неделе после обедни греки-матросы и торговцы напали на евреев по-соседству с греческой церковью. Но так как греков было мало, они были побиты. Они обратились за помощью к толпе русских, которая и присоединилась к ним. Погром распространился. Войск было мало, полиция потеряла голову. Два дня погромщики могли удовлетворять своей страсти к разрушению, сколько было душе угодно. При известии о приближении войск толпа рассеялась и исчезла, предоставив властям производить зверски - глупое мщение над невинными людьми, схваченными случайно и высеченными на улицах. Дело на этом и кончилось. Отдельный одесский погром не имел никакого отзвука ни в каком другом месте. Но погромы 1882—1883 годов, как эпидемия, захватили целый край. Были погромы в Елисаветграде, Киеве, Балте, Екатеринославе, Смеле, Белой Церкви, Умани, Сквире и т. д.
Вся южная Россия была охвачена ими. Они перекинулись далее за ее пределы; один из самых жестоких погромов произошел в Кунавине, около Нижнего-Новгорода.
Было ли это проявлением религиозного фанатизма, таким, какие занесены в летопись средних веков, или какая-нибудь другая скрытая сила лежала в основе этого дикого взрыва? Один факт, повидимому, указывает ясно на последнее объяснение. Повсюду, по показаниям многочисленных и достойных доверия очевидцев, погромщики принимались за свое разрушительное дело в уверенности, что они исполняют чье-то тайное и властное приказание. По временам эта вера давала место очень любопытным инцидентам. Около Сквиры, городка Киевской губернии, жил еврей Абрам Жултик. Он имел небольшую мельницу и был в самых лучших отношениях с окружающими крестьянами. Был он превосходный человек, свободный от той жадности к деньгам, которую считают присущей еврейской крови. Имея достаток и живя трудами рук своих, Жултик часто давал деньги в займы нуждавшимся крестьянам «ради Бога», т.-е. безо всяких процентов, давал им юридические советы и оказывал всякие дружеские услуги. Русские крестьяне не слепые педанты; простые люди никогда не бывают такими. Они имеют предрассудки против евреев, как инородцев, так же, как против чиновников, дворян и священников. Но с течением времени эти предрассудки побеждаются каждым лицом, поведение которого внушает доверие. Жултик был самым популярным человеком в уезде, общим советником и судьей в семейных спорах. Крестьяне никогда не давали ему повода к жалобам. Велико же было поэтому его изумление, когда, вскоре после еврейских погромов в Киеве, толпа крестьян пришла к нему на мельницу и сказала ему, что они должны разбить вдребезги его мельницу и ограбить его дом. Жултик протестовал, просил, напоминал им о своих многочисленных услугах и об их дружеских многолетних к нему отношениях. Крестьяне не отрицали все это и сказали, что им очень жаль, но что они обязаны это сделать, потому что таков был приказ царя. Жултик был достаточно образован, чтобы понять, что такое объяснение было вполне нелепо. Но его возражения не оказывали влияния на крестьян. Наконец, он напал на счастливую мысль. Он предложил итти с выборными к становому, который, как царский чиновник, должен знать, дан ли такой приказ. Крестьяне согласились, и Жултик с сельским старостой и сотскими поспешил к становому, а толпа ждала с полудня до поздней ночи его возвращения, покуривая трубки, беседуя с его семьей и не причиняя никакого вреда. Становой, разумеется, уверил депутацию, что она говорила вздор и что не было никакого приказа разрушать еврейское имущество. Когда это было сообщено толпе на мельнице, крестьяне сказали, что они очень довольны, и мирно разошлись по домам.
Этот рассказ совершенно достоверный. Я слышал его от одного приятеля, студента, который проводил каникулы в этом уезде. Другая моя знакомая, еврейка по происхождению, бывшая фельдшерицей, рассказывала мне о своих испытаниях в деревне близ Екатеринослава. Своею неутомимою работою в оказании помощи своим пациентам и бескорыстием она не только заслужила их доверие, но и искреннюю любовь. У нее было много преданных друзей в деревне, особенно среди женщин. И они доказали ей свою преданность, придя однажды предупредить, что ей лучше уехать, потому что не безопасно: получен приказ грабить евреев. Соседние города исполнили уже свою обязанность, и деревенский народ говорил, что им нельзя отставать. Глубоко опечаленная, фельдшерица спросила, неужели действительно возможно, чтобы крестьяне причинили какой либо вред той, которую они всегда называли своим другом. «О, ответили женщины, каждый в деревне любит вас и будет жалеть. Но что делать? Приказано никому не давать пощады, и они должны слушаться, нравится ли им или нет». Женщины предложили спрятать у себя в домах ее ценные вещи, чтобы она не потерпела настоящих убытков в случае нападения, которое они считали неизбежным. Можно привести много подобных примеров.
Не может быть сомнения, что в 1882—1883 годах масса южного крестьянства была под убеждением в существовании приказа громить евреев, совершенно так же, как в 1880 и 1881 году они верили в близость наступления царства божия, когда вся земля будет взята царем у дворян и разделена между крестьянами.
Эта вера в приказ громить евреев была так распространена, что даже солдаты из крестьян разделяли ее. Один очевидец рассказывает, что, видя разграбление еврейских лавок в Умани, между тем как отряд солдат наблюдал за беспорядками, не делая никакой попытки прекратить их, он спросил одного из солдат, зачем они тут стоят.
«Для порядку», отвечал тупо солдат. «Чтобы народ, который грабит еврейские лавки, не разбивал христианских».
Откуда дошла эта нелепая легенда о приказе громить евреев? Что может лежать в его основе?
Граф Игнатьев, будущий автор позорных майских указов, был тогда министром внутренних дел. Я не думаю, чтобы его кто-нибудь назвал специальным ненавистником евреев. Этот титул может быть дан очень правильно царю Александру Ш, который, делая смотр войскам в Москве, приказал, будто бы, всех рядовых из евреев (а еврей никогда не может подняться в русской армии выше звания рядового) запереть в казармах. И даже на смертном одре, в Ливадии, он не мог перенести мысли, что некоторые евреи в таком же тяжелом положении, как и он сам, пытаются восстановить здоровье в благословенном климате южного берега Крыма, и приказал им убраться из окрестностей дворца. Но граф Игнатьев? Мог ли такой, как он, человек действительно иметь настоящее, не заинтересованное чувство ненависти? Я очень сомневаюсь. И, однако, он принял на себя роль ненавистника евреев, чтобы подделаться под антипатии своего повелителя, и показал это во многих случаях. Кроме того, вскоре стали говорить, что он имел личное недоброжелательство к петербургским евреям за то, что они отказали ему в огромной взятке. Ему приписывали горячее желание выместить обиду на всем племени, и нечего изумляться, что евреи и несколько иностранных писателей считали его тайным вдохновителем погромов.
Гарольд Фредерик рассказывает о шайках молодых людей из Петербурга, которые шатались по стране и непременно появлялись в городах за день, за два до беспорядков и делали свое провокаторское дело так бесстыдно, что могли быть очень легко обнаружены. Я думаю, что все это чистая фантазия. Я не отрицаю возможности провокации и подстрекательства. Напротив, во многих случаях несомненно были подстрекательства и провокации, но местные, исходившие от людей, которые могли получить от погрома какую-нибудь выгоду или свести счеты с кем-нибудь. Но совершенно нельзя допустить возможности организованной провокации, и еще менее такой, которая исходила бы от кого-нибудь, вроде графа Игнатьева, как, повидимому, полагает Гарольд Фредерик. Граф был не такой человек, чтобы задумать и привести в исполнение план такого дьявольского мщения, и план этот не мог быть приведен в исполнение кем-либо без того, чтобы быть раскрытым.
Сначала погромы были самопроизвольны; они были проявлениями глубокого недовольства народных масс, которые не понимали ни одной из действительных причин своих страданий и нуждались в каком-нибудь выходе для своей скрытой ярости. Евреи сделались искупительною жертвою. Провокация, в которой граф Игнатьев был действительно виновен, была косвенной; его влияние обусловило странное поведение властей в тех местах, где впервые возникли погромы. Не было принято мер, чтобы прекратить насилие толпы в начальной стадии, хотя это могло бы быть сделано легко, без кровопролития. Войска, высланные в места беспорядков, просто окружали погромщиков и, казалось, охраняли их вместо того, чтобы охранять евреев, на которых те нападали.
За такую небрежность, доходящую до потакания, граф Игнатьев, как министр внутренних дел, разумеется, ответствен; уже одно это должно было создать в массах впечатление, что было дозволено учинять насилие над евреями. А отсюда до легенды о существовании царского приказа был один шаг.
Люди, совершенно достоверные и не желающие шутить, уверяют, что зародыши будущих погромов были брошены в массы за год до взрыва беспорядков, и, что всего интереснее, это было сделано, конечно, совершенно неумышленно, царским манифестом, направленным против революционеров и призывающим всех верноподданных помогать полиции в их искоренении. Официальное название революционеров — крамольники , т.-е. бунтовщики, политические преступники. Но в Южной России разносчики и мелочные торговцы, которые все евреи, называются по простонародному краморники . Для безграмотных крестьян, которые слышали манифест и не могли вполне понять значения его длинной и торжественной фразеологии, было легко смешать два слова и притти к выводу, что краморники или евреи были корнем зла и должны быть искоренены.
Психология толпы очень странная вещь. Подозрение, намек, брошенные в нее, иногда принимают дикие размеры, получают собственную жизнь и перестают подчиняться чему бы то ни было. Но я не ручаюсь за это объяснение, я просто повторяю то, что мы находим в русской печати. Для меня косвенная провокация открытого попустительства властей во время погромов представляется совершенно достаточной для объяснения диких слухов.
Затем появились майские указы Игнатьева, которые, в сущности, возлагали вину за погромы на дурное поведение самих евреев и при существовавших тогда условиях могли только подтвердить убеждение масс, что правительство было на стороне погромщиков.
Несправедливый закон был отменен через несколько месяцев после его издания, благодаря, как я думаю, влиянию иностранного общественного мнения, на которое царь, тогда еще находившийся недавно у власти, не решался в то время не обратить внимания.
Противоположное мнение высказывает Гарольд Фредерик, который настаивает, что отмена майских законов и падение графа Игнатьева произошли потому, что царь получил убедительные доказательства нечестности своего министра и его грубого злоупотребления властью. Факт, что он предложил столичным евреям освободить их от действия майских законов за огромную взятку в миллион рублей, совершенно подлинный. Взятка обсуждалась между ним и представителями евреев в форме покупки одного из его имений за фантастическую цену, превосходившую его действительную стоимость на миллион рублей. Я слышал об этом факте от лица, которое знало всю эту историю из первых рук. Гарольд Фредерик сообщает нам, что ему факт этот был рассказан лицами, которым поручено было вести переговоры. Он упоминает о трех причинах, по которым дело провалилось; из них последняя — самая характерная: нельзя было поверить слову графа Игнатьева. Он мог бы положить в карман взятку и не исполнить своего обещания...
Майские законы запрещали сотням тысяч евреев жить в известных городах, а также оставаться в деревне на том основании, что их присутствие там вредно коренному населению. Но граф Игнатьев позаботился изъять свои собственные имения из действия своих собственных указов, возобновив потихоньку арендные договоры с своими арендаторами-евреями.
Удачная сделка графа и история его неудачного вымогательства были доведены до сведения царя, и министр попал в немилость, а его указы, не будучи отменены, не применялись более. Не важно, случилось ли это вследствие первой или последней причины. Политика царя снова стала более терпимой, но только на время. Его враждебное отношение к евреям не изменилось. Но на ловца и зверь бежит. Правители легко получают совет, которого они ищут. Восемь лет спустя, Александр III стал слушаться Победоносцева, человека неподкупного ханжества, против которого нельзя было обнаружить никакого позорящего факта, и следовал без колебаний его советам.
Майские указы графа Игнатьева запрещают евреям: 1) селиться в деревнях и 2) приобретать или арендовать именья в черте оседлости. В 1890 г . они были восстановлены со следующими гораздо более тяжкими условиями: восьмилетняя приостановка была оставлена без внимания, и указ объявили в силе с мая 1882 г . Это в сущности давало ему обратную силу на целых восемь лет. Все десятки тысяч евреев, которые поселились в деревнях за это время в полной уверенности в своем праве селиться, должны были поэтому подлежать выселению.
Но очевидным намерением правительства было изгнать из деревни в возможно короткое время всех евреев, которые там поселились. Это было объявлено в ряде дополнительных указов, которые сделали совершенно невыносимой жизнь тем, которые желали остаться.
Более ранний указ сената в ноябре 1887 г . разъяснил, что право жительства, дарованное старым поселенцам, вполне ограничено местом. Еврей, живущий в деревне А, не имеет права перенести свое местопребывание в деревню Б, в версте расстояния. Право было сделано также строго личным. Дети не могут принять к себе престарелую мать или отца, приехавших из города или другой деревни. Право жительства в деревне не распространяется даже на жену, хотя по общему русскому закону все права и преимущества мужа принадлежат и жене. Я знаю десятки случаев, когда евреи, живущие в деревнях и женившиеся в городах, получили приказание от полиции или покинуть деревни, или отослать своих жен, потому что, как горожанки, те не имеют права жить в сельских местностях. Семейные связи, признанные самыми священными в общежитии, ежедневно нарушаются в России по отношению к евреям. Я приведу из «Восхода» (21 января 1891 г .) случай такого рода в Киеве, где была разбита жизнь десяти еврейских семейств. Десять женщин, жены евреев-ремесленников, имена которых сообщены полностью, были изгнаны из города потому, что было открыто, что одна из них имела корову и продала своим соседям несколько кувшинов молока, а другие пытались прибавить нечто к скромным заработкам своих мужей при помощи хлебопечения, шитья рубашек и тому подобного, носили на рынок в торговые дни произведения своего труда и там продавали. На этом основании они были признаны торговками и высланы из города в двадцать четыре часа, так как только евреи-ремесленники могут дышать воздухом Киева. А как же их мужья? А дети этих десяти семей? Но они ведь только евреи!
В законе, лишающем евреев права поселяться в деревне, есть особая статья небольшого значения, но очень хорошо определяющая дух, воодушевлявший правительство. Я имею в виду статью, которая ясно говорит, что больные евреи не составляют исключения, и что еврей даже на время не может поехать в деревню для поправления здоровья! От людей, которые способны обдумывать такие статьи и сочинять их, нельзя ожидать заботы о сохранении еврейских семейств.
Но возвратимся к общим мерам против сельских евреев. Одною из самых важных и в то же время самой мучительной является ограничение их права передвижения. Они должны оставаться как заключенные в пределах уезда, если не желают лишиться права жительства. Если они приедут в город и проведут там всего несколько ночей, на них могут посмотреть по возвращении, как на новых поселенцев, и на этом основании выселить. Около Гомеля есть много деревень, в которых нет синагоги. В 1888 г . несколько еврейских семейств отправились справлять праздник в городскую синагогу. По возвращении они были выселены исправником Еленским. Это самая обычная хитрость, практикуемая повсюду в черте оседлости, и евреи, живущие на некотором расстоянии от городов, должны или прекратить свои религиозные обряды, или лишиться права жительства. Молодые евреи, которые должны отбывать воинскую повинность, постоянно высылаются, как новые поселенцы, по возвращении в свои семьи со службы. Евреи-ремесленники, которые по закону пользуются привилегией свободного поселения во всех городах и деревнях вне черты, выселяются гуртом под предлогом, что не указано, заключает ли общая свобода жительства право поселения в черте оседлости.
По русскому закону никакое новое здание не может быть построено, а старое исправлено без разрешения администрации. Администрация систематически отказывает в таких разрешениях евреям, живущим в сельских местностях, дабы их постройки пришли в упадок. Они должны переселиться в города пли жить в домах, разваливающихся на куски. Если дом сгорит, еврею никогда не дозволят построить новый.
Пашни и луга, т.-е. хутора, не могут быть взяты в России на долголетнюю аренду. Двенадцать лет есть наибольший срок, дозволенный законом, хотя можно включить в условие, что, по истечении этого срока, арендатор имеет право возобновить соглашение, но нотариусам определенно воспрещено совершать такие возобновления, если арендатор — еврей. Так как майские законы имеют силу на восемь лет назад, то очевидно, что в текущем (1895) году все постоянные евреи-арендаторы будут высланы из черты, потому что новый царь не изменил ни одного из противо-еврейских законов своего отца. Есть значительный класс особых арендаторов еврейского происхождения, известных под названием чиншевиков, договоры и арендные платежи которых постоянны, так как основаны на обычном праве. Чиншевики суть подлинные собственники, так как номинальный землевладелец не имеет права ни увеличить арендную плату, ни выселить их, пока они ее платят. Эти права признаны по отношению к христианам, но не по отношению к евреям. По официальной статистике есть 36.429 еврейских семейств, владеющих небольшими участками земли на чиншевом праве. Все они теперь вполне зависят от жадности или каприза их номинальных владельцев. Суды постоянно решают споры о чиншевом праве против евреев, и члены нашего высшего класса не стыдятся пользоваться их беспомощностью. Князь Абамелек выселил целую деревню Павловку Тираспольского уезда, населенную более тридцати лет тому назад евреями-чиншевиками. Князья Горчаковы, Михаил и Константин, сыновья канцлера, сделали то же самое с своими браиловскими евреями, которые непререкаемо владели землею по 40 и 50 лет.
Иногда нарушения права собственности сопровождаются возмутительными оскорблениями нравственного чувства. Некто Деми, бессарабский помещик, десять лет судился с евреями-чиншевиками Копрешт по поводу куска земли, на которой были построены их дома и синагога. Вопрос о синагоге, единственной в округе и построенной более 40 лет тому назад, заставил евреев быть особенно настойчивыми. Дело тянулось, переходя из одного суда в другой. Синагога, впредь до решения, была, конечно, во владении ответчиков. Но летом 1890 г ., накануне приближающегося еврейского праздника, Деми убедил станового пристава Лучинского взять на свое имя еврейскую молельню, и Лучинский, хорошо зная, что с евреями можно безнаказанно делать что угодно, отправился исполнять просьбу приятеля. Он прибыл в Копрешты, вошел в синагогу, взял священные свитки и послал их в телеге в полицейский стан. Затем Деми был введен во владение еврейской молельней и немедленно пригнал туда стадо свиней, которое оставалось там целый день и следующую ночь. Исправник, начальник Лучинского, приказал увести животных и возвратил .евреям священные книги. Но сочинители этой шутки ничем не поплатились. («Восход», февраль 1891).
Таковы факты, подлинность которых не может быть подвергнута сомнению, потому что я заимствовал их из газеты, издаваемой в России под бдительным оком цензуры. Очень смело вообще публиковать такие факты. Но было бы опасно выдумывать их и преувеличивать.
В разные времена делались попытки образовать еврейские земледельческие колонии. План кажется мне несколько фантастичным и вряд ли удастся в широком размере, по крайней мере, в России, где он зависит вполне от умения работников, которое дается только многолетней привычкой. Евреи не уклоняются от ручного труда. В черте оседлости есть 300.000 евреев ремесленников и 200.000 вне черты. Девять десятых остальных суть разносчики, приказчики в лавках и т. п., физический труд которых, конечно, не легче труда ремесленников и техников. Но для таких работников очень трудно обратиться к земледелию, да и зачем? Однако, эти проекты всегда сочувственно встречались евреями, и, несмотря на самые неблагоприятные условия, созданные в этих колониях глупостью, подозрительностью и вмешательством бюрократии, некоторые из этих земледельческих колоний процветают. В России есть около 50.000 евреев колонистов, но они не пользуются большими милостями русского правительства. Они не подлежат действию майских указов, но когда администрация находит к тому предлог, евреи-земледельцы выселяются столь же безжалостно, как и другие евреи. Колония в Сытне, около Минска существовавшая 53 года; Ораны, другая колония сорокалетней давности, около Вильны; с полдюжины колоний в Бессарабии и в Подольской губернии были уничтожены. Таким обратом около 20.000 состоятельных земледельцев, садоводов, табаководов, обрабатывавших землю своими собственными руками и подававших пример трезвости и трудолюбия, были обращены в нищих под тем предлогом, что они жили на арендованной, иногда в течение более полувека, а не на собственной земле, или что их деревня находится слишком близко от границы.
Эти факты интересны для нас с одной особой точки зрения. Русское правительство и его защитники заявляют, что евреи преследуются исключительно для защиты крестьян от еврейских ростовщиков. Конечно, в черте оседлости евреи — главные заимодавцы, у которых крестьянские массы состоят в неоплатном долгу. Но вне черты в деревнях нет евреев. Тем не менее крестьянские массы задолжены местным заимодавцам и ростовщикам христианского вероисповедания столько же, сколько они должны евреям в черте оседлости. Ростовщичество — ужасный бич земледельческой России; но он является следствием общего экономического состояния страны, сочетания чрезмерных налогов с недостаточностью земельного надела, которое принуждает крестьян занимать деньги повсюду и на любых условиях. Изгнание евреев будет иметь последствием лишь выгоду для ростовщиков-христиан, которые останутся без конкурентов. Это единственно возможное последствие изгнания евреев из деревень.
Майские указы, действие которых мы описали, составляют лишь часть общего плана кампании. Вне черты живут около трех четвертей миллиона привилегированных евреев: ремесленников, купцов первой гильдии, членов ученых профессий и их семейств, которым это право дано по законам 1865 и 1867 годов. После возобновления действия майских указов следующим движением было изгнание евреев вообще из страны, и энергия, проявленная в этом деле администрацией, обещает, что очень скоро большинство этих 750.000 человек увеличат собою число еврейских нищих в городах и местечках черты оседлости. Самые богатые евреи, купцы первой гильдии, одни оставлены, сравнительно, в покое, между тем как бедные ремесленники, зарабатывающие хлеб сбой в поте лица, являются главными страдальцами. Нет конца уловкам, к которым прибегают, чтобы лишить их права жительства, дарованного им по закону. В одном месте известные ремесла объявляются исключенными из списка занятий, которые дают это право.
В Москве наборщики были объявлены артистами, а не техниками, а потому евреи, занимающиеся этим делом, были выгнаны из столицы. В Смоленске стекольщики, уксусные мастера, пекаря и мясники были также объявлены не ремесленниками, а чем-то иным, но чем, — администрация не сказала. В Симбирске ремесленная управа постановила не выдавать евреям-ремесленникам никаких разрешений, пока они не выдержат особого испытания в своих ремеслах. Это было незаконно и нелепо, так как способность ремесленников была доказана свидетельствами и, еще вернее, качеством их работы. Но этого-то симбирские цеховые мастера и не желали. Их специальные уполномоченные объявили почти всех до единого евреев неопытными в их ремеслах, и администрация немедленно выслала их и их семьи из города. В Уфе тот же результат был достигнут противоположными средствами. Здесь администрация взяла почин и объявила все местные свидетельства недействительными, разумеется, для одних евреев. От евреев-ремесленников потребовали представления свидетельств из городов их происхождения, т.-е. из черты оседлости, которую иные из них покинули лет двадцать тому назад, и так как они не могли выполнить этого глупого требования, то и были выселены гуртом. В других местах полиция делает набег на евреев-ремесленников в субботу и, найдя, что они и их семьи ничего не делают, дает приказ о выселении их под тем предлогом, что они — не ремесленники, так как не занимаются своим делом.
Один старый закон Николая I сослужил администрации хорошую службу для огульных выселений. Этот закон направлен против небольшой религиозной секты, так называемых субботников, которые соблюдают субботу, как день молитвы. Субботники всегда выказывали большую склонность к древнему моисееву и талмудическому закону и охотно принимали еврейских раввинов своими наставниками. Поэтому было постановлено, как мера предупреждения, что евреям не должно дозволять селиться в местностях, где живут эти сектанты. Администрация вывернула этот закон наизнанку. Обнаружение приезда одного субботника в город считается достаточным основанием для изгнания всех евреев из этого места.
Такой способ был применен впервые в Самаре в прошлом году. Один субботник, М., был выслан в Самару административным порядком. На другой день после его прибытия всем евреям было приказано прекратить свои промыслы и выехать в пределы черты оседлости. Та же уловка была повторена потом в Орле. Такие хитрости всегда применяются и в других местах, если оказываются полезными. Когда-нибудь мы услышим, что правительство пользуется субботниками как жидо-бойным орудием, рассылая сотни их по всем городам империи, дабы евреям нигде нельзя было жить. Но также возможно, что сделают это и без всякой уловки; когда нет предлога, будут делать то жe самое и без предлога. Губернаторы состязаются друг с другом в проявлении противоеврейского усердствования, дабы завоевать себе благорасположение министра. Евреи высылаются из Сибири, которая наверное должна бы считаться достаточно скверным местом, чтобы евреям было позволено там жить. Они изгнаны с Кавказа, хотя официальная статистика, собранная в течение четырех лет (1886—1890), свидетельствует, что целых 60% из них —ремесленники, а 10% — фабриканты и члены ученых профессий. Они изгнаны из вновь приобретенных областей Средней Азии, где их помощь могла бы сделать так много для развития местных отраслей промышленности, и где они, несомненно, являются проводниками обрусения.
Способ приведения в действие этих высылок и изгнаний в высшей степени варварский, так как низшие чины также стараются отличиться тут. В Киеве в феврале 1891 г . тысяча приказчиков и лавочников еврейского происхождения с их семьями были арестованы и высланы менее чем в 24 часа, не получив позволения приготовиться к отъезду. В 8 час. утра полиция ворвалась в их квартиры, разбудила всех, и все были немедленно взяты в участки. Лавочники были оштрафованы на 1.300 р. каждый, приказчики на 600 р. и на другой день в полдень они все были посажены в вагоны и высланы в черту оседлости. Люди эти были почтенными торговцами с законными свидетельствами на право торговли, за которые они уплатили в декабре 1890 г . Они имели лавки на лучших улицах города и не обвинялись ни в каком преступлении. Но издан был новый приказ, запрещающий евреям держать лавки в Киеве, а они не поспешили очистить место без особого предписания, добровольно. За это преступление все их товары были конфискованы.
Охота на евреев и за еврейской добычей распространилась и на Балтийские губернии. Евреи изгнаны из Митавы, Либавы, Якобштадта и Риги, иногда после сорока лет спокойного там пребывания. В Риге у богатого купца Блументаля, владельца трех мельниц и двух больших магазинов, был конфискован весь товар, и самому ему приказано было выехать в 24 часа. В Либаве у евреев конфисковано товаров на 200.000 р. В Динабурге администрация, конфисковав товары еврейских купцов, захватила также 70.000 р. коробочных денег, предназначенных по еврейскому обычаю на школы, и употребила эти средства на постройку православной церкви. В Петербурге градоначальник, генерал Грессер, ограбил евреев иначе, приказав им 15 марта 1891 г . переменить названия фирм, приобретенных ими от русских, поставив вместо русских свои собственные имена, «дабы, как говорит приказ, публика сразу видела, что лавка еврейская». В Москве ночью 11, 12 и 13 апреля полиция ворвалась в жилища 167 семей, которые все были тщательно обысканы и посланы в участки под стражей, как преступники, — матери, дети, старики, чтобы быть оттуда отправленными в черту оседлости. Из одного города черты вполне достоверный очевидец пишет: «Ежедневно толпы наших единоверцев привозятся сюда, в кандалах, как преступники, оборванные, голодные. Время, данное им для устройства своих дел, было так незначительно, что они не имели возможности распорядиться своим имуществом. В Москве гарнитуры венских стульев, стоимостью в 40 р., продавались за полтинник. Полная обстановка комнаты была продана за 3 р. Семьи были выброшены из своих домов на улицу, их обстановка была выкинута, и они остались без крова. Положение столь же скверно, как при погромах».
Таковы факты, взятые из частных писем от друзей и родственников, никогда не предназначавшихся для печати.
Я не буду останавливаться на третьей мере против евреев, хотя она, может быть, еще крупнее, чем две предыдущих. Я разумею огульное изгнание евреев из пятндесяти-верстной пограничной полосы по западной границе. Те же сцены, те же жестокости и та же нищета сопровождают эти выселения. Внешняя причина жестокой меры есть предупреждение контрабанды. Совершенно верно, что по этой границе провозится много контрабанды. Также верно, что контрабанда, как и многие другие виды торговли, находится главным образом в еврейских руках. Но на этой полосе поселились 250.000 евреев, и четверть миллиона людей не может сплошь жить контрабандой. Контрабанда производится по всем границам. Что подумали бы о предложении создать пустыню, изгнав все пограничное население в предупреждении контрабанды? Но именно это и делает правительство по отношению к евреям. Все они должны быть изгнаны, без исключения. Даже членам ученых профессий — адвокатам, профессорам, медикам, раввинам не позволено селиться вблизи от границы, так как администрация желает видеть во всех них контрабандистов. Общее число людей, затронутых преследованием, поэтому, огромно.
Мои английские читатели знают очень хорошо из истории недалекой от них Ирландии, какие нечеловеческие страдания представляет собою слово «выселение». Но в России это не горсточка арендаторов, окруженных дружественным населением, но более миллиона мужчин, женщин и детей, выселенных или выселяемых, беспомощных, нищих, — картина страдания выше всякого сравнения. Мы должны воскресить в памяти изгнание и голодную смерть 800.000 морисков в Испании, чтобы иметь понятие о том, чему теперь подвергают евреев.
Полтора миллиона евреев, сдавленных в городах и местечках черты, никогда не были очень зажиточны. Большая часть их жила в крайней, часто чудовищной нищете, вследствие жестокой конкуренции. Ужасные, поражающие страницы отчета комиссии ученых исследователей, напечатанные в «С.-Петербургском Экономическом журнале» в 1882 г ., могут засвидетельствовать это. Мы читаем в них о тысячах мужчин, женщин и детей, живущих в лачугах, непригодных для собак; о семьях из десяти и более членов, теснящихся в комнате, имеющей воздуху для одного; жалкая нищета, медленная голодная смерть, грязная скученность, одна мысль о которой тошнотворна. Теперь другой, по крайней мере миллион народа брошен туда же изо всех частей России, народа совершенно нищего, пришедшего кандидатами на общественную благотворительность и на приискание работы. Положение вещей, создавшееся в этих городах, легче представить себе, чем описать. Это вымирание от голода, одно из тех бедствий, которое бывает в осажденных городах или во время чумы, когда люди возвращаются в состояние дикости.
Но физические страдания не единственный бич несчастного еврейского парода. Отческое правительство приводит их в крайнее отчаяние мелкой тиранией, вымогательством, оскорблениями, унижением всякого рода. Они во власти каждого, кто достаточно низок, чтобы поднять руку на беззащитных людей. В Одессе евреям угрожают высылкой, если они имеют бесстыдство попытаться достать себе хорошие места в трамваях и железнодорожных вагонах. В Ростиславле им говорят, что их будут драть на площади, если еврейские дети будут шуметь на улицах. В Киеве еврейская больница закрыта потому, что она случайно стоит в 40 саженях от христианской церкви; благотворительное учреждение по одному тому, что оно еврейское, приравнивается таким образом к кабаку или дому разврата. В том же городе губернатор, особенно благочестивый господин, запретил евреям проходить по известным улицам, на которых много церквей. Когда в этом городе произошли небольшие противоеврейские беспорядки, причем горсть пьяных хулиганов врывалась в еврейские дома, разрушала имущества и оскорбляла жильцов, еврейская депутация явилась к губернатору, который отказался принять меры и отвечал ей такими словами: «Я очень огорчен, что беспорядки произошли в моей губернии, но я не могу предупредить их; народ должен раз-навсегда освободиться от евреев, которые оскверняют наш святой город».
Естественно при таких обстоятельствах, что евреи должны жить в постоянном страхе перед погромом. Все время слухи о новых драконовских мерах держат евреев в состоянии постоянного ужаса и нерешимости. Петербургская печать сообщала такие известия, как рассмотрение в комитете об евреях планов постепенного сокращения черты оседлости, выселения евреев с известных улиц и создания настоящих средневековых гетто; дальнейшего ограничения образования еврейских детей; закрытия для евреев различных профессий и даже проекта особой принудительной одежды, которая бы выделила их из остального населения.
В частном письме из Внлъны мы читаем: «ходят слухи, что даже купцы первой гильдии будут выселены из русских городов, и им будет запрещено возвращаться туда под страхом сечения в полиции, без всякого предварительного суда. Рассказывают даже, что этот жестокий приказ был уже приведен в действие в некоторых местах. Вы понимаете, каково наше положение, и чего нам ожидать в будущем. Все мы здесь точно люди, потерявшие разум от горя, с глазами, опухшими от слез, глядим с отчаянием одни в лицо другому. Наши сердца разрываются на части, когда мы слышим со всех сторон известия о страданиях нашего несчастного народа. Перо не может описать всю глубину нашего несчастия. Но вы сами, надеюсь, поймете это».
Внешняя война есть выход, к которому часто прибегали деспоты, чтобы подавить либеральные стремления и успокоить внутреннее недовольство народа. Hо война опасная игра, которая может повернуться в любую сторону. Русское правительство нашло нечто лучшее. Открыв своего рода междоусобную войну против врага, который не может сопротивляться, оно избегло всех опасностей внешней войны, получив все ее выгоды. Но далеко не все русские заодно с правительством в еврейском вопросе. Истинно патриотичный, гуманный, просвещенный русский человек, без различия партий, общественного положения или веры, негодует на варварское преследование евреев, которое позорит нашу страну и развращает наш народ. Даже при дворе, среди самых высоких сановников, есть люди, которые имели мужество и мудрость возражать против нынешней антисемитской политики. Комиссия для решения еврейского вопроса, назначенная в 1881 г . под председательством графа Палена, склонялась к уничтожению черты оседлости и дарованию гражданских прав евреям, как средству решения еврейского вопроса в России. Но император согласился с меньшинством, которое высказалось за дальнейшее увеличение ограничений. Епископ Херсонский и Одесский Никанор сказал проповедь против преследования евреев, как противного духу христианского милосердия. Он получил выговор от Св. Синода. Священник Немиров в Москве, совершивший такой же проступок, был лишен прихода. Выступление Льва Толстого в пользу терпимости и человеколюбия по отношению к евреям было изъято из обращения. Газеты, осмеливающиеся защищать евреев, подвергаются административным взысканиям. Во все газеты был разослан циркуляр министра внутренних дел, запрещающий им помещать что-либо, направленное против антисемитизма. Это факт, о котором я получил сообщение из совершенно достоверных источников. Издаваемая евреем Нотовичем одна из самых больших наших газет, «Новости», в Петербурге, которая всегда уделяла много внимания еврейскому вопросу, некоторое время уже не печатает совсем известий об евреях в России. Таким образом правительство хорошо расчистило почву, заставив замолчать всех, кто мог бы сказать разумное, гуманное слово против антисемитских выкриков. Грубые, продажные газеты, спекулирующие на невежестве, расовых предрассудках и суевериях толпы, напротив того, имеют полную свободу унижать и бранить евреев, на которых они взваливают ответственность за все скверное в России, включая сюда ухудшение климата и обмеление русских рек.
Племенная вражда есть чувство легко возбуждаемое. В отношении евреев сюда присоединяется также и вопрос об экономическом и профессиональном соперничестве. Но вожди нашей промышленности, надо отдать им справедливость, выказали достаточное понимание реальных интересов страны, когда решили заступиться за евреев. В хорошо известной петиции московскому губернатору, поданной в связи с выселением из Москвы евреев, представители всех главных фирм города просили даровать евреям право жить в столице в интересах русской торговли, развитию которой евреи содействовали столь много. Но как много таких, которые были бы рады, если бы опасные соперники были удалены; как много таких, которые воспользуются возможностью обрушиться на ближнего из простого удовольствия чувствовать, что они выше его! Нечего удивляться, что, по истечении некоторого времени, правительство нашло, что оно не одно ведет бесславную войну против евреев. Если в высоко-культурной Германии жидоедство, начатое князем Бисмарком, нашло защитников среди литераторов, политиков и ученых, нет ничего удивительного, что то же самое повторилось и в России.
Преследование евреев имеет для правительства одно только неудобство — риск вызвать слишком сильное неодобрение заграницей, среди влиятельного еврейского элемента и всех образованных людей цивилизованного мира. Отсюда попытки русского правительства затушить, умалить или совершенно отрицать факт преследований евреев в России. Отсюда постоянное повторение вынужденных, конечно, «протестов» русских евреев против всякого иностранного вмешательства, их якобы отказ от всякой помощи, кроме помощи самого царя, но кто этому поверит? Что касается правительства, то мне кажется, что тот факт, что оно особенно заинтересовано в том, чтобы прекратить заграничную агитацию, показывает, что агитация эта и есть именно то самое оружие, которое можно с успехом пускать в ход для облегчения участи евреев.
Русско-еврейский вопрос прежде всего вопрос международный, ибо он влияет на все нации. По экономическим, политическим и нравственным причинам иностранные державы имеют право и обязанность вмешательства в него. Мы, представители русской оппозиции, никогда не желали, не ждали, не защищали иностранного вмешательства во внутренние дела России. Русские борются с их собственным национальным правительством, и нельзя терпеть в этой внутренней вражде никакого вмешательства, кроме вмешательства общественного мнения. Но евреи угнетаются не своим национальным правительством. Их положение совершенно такое же, как и положение болгар или армян под турецким владычеством. Если дипломатия образованного мира считала вмешательство обязательным для себя, отчего должна она держаться в стороне в еврейском вопросе? Единственная разница заключается в том, что султан слаб, а царь силен. Удержит ли это соображение государственных людей цивилизованных наций от представления торжественного протеста?
Что касается до иностранных евреев, то мне кажется, что современное положение дел в России возлагает на них особые обязанности. Они обязаны помочь своим братьям в их бедственном положении. Можно только сожалеть, что традиционная боязливость и недоверие их расы заставило их избегать до сих пор всякого энергичного вмешательства. Позвольте мне напомнить один прецедент. Около сорока лет тому назад первый русский политический эмигрант Александр Герцен поселился в Лондоне к основал там первую русскую вольную типографию и газету «Колокол». Он был богатый человек и до отъезда в свое добровольное изгнание обратил всю свою земельную собственность в русские государственные займы. Прибыв в Англию, он хотел реализовать эти бумаги; но как-то случилось, что правительство узнало нумера бумаг Герцена, и царь Николай I, думая, что он может разорить своего врага, повелел Государственному банку не принимать его бумаги, как лишенные цены. Банк, разумеется, повиновался, хотя это и было противозаконно. Но Герцен нашел сильного человека, который позаботился об его интересах, Ротшильда старшего, который послал правительству царя заявление, что так как бумаги, о которых шла речь, были во всех отношениях столь же бесспорны, как и всякие другие русские бумаги, то он будет считать их непринятие доказательством неплатежеспособности и объявит императора всероссийского банкротом на всех европейских биржах. Царь Николай спрятал в карман свою гордость и повелел банку принять бумаги Герцена. История эта вполне достоверна, и Герцен рассказал в своем «Колоколе» очень остроумно и во всех подробностях, «как король Ротшильд послал приказ императору Николаю — и император повиновался».
Нынешнее русское правительство не может держаться, не получая денежной поддержки извне. Достойно сожаления, что граждане свободных стран вообще субсидируют его, ибо, делая это, они поддерживают тиранов против народа. Но для евреев поддерживать нынешнего царя то же самое, что для французских капиталистов субсидировать прусскую армию, идущую на Париж. Евреи управляют денежным рынком мира. Соединившись, они могли бы побить рублем русских царей и получить то, чего никогда не получат просьбами, ходатайствами и уверениями, иногда делаемыми в ущерб их достоинству. Нельзя удивить русских царей прислужничеством: они слишком привыкли к нему дома. Евреи должны бы были показать зубы, и они победили бы в борьбе. Но они зубов не показали. Один влиятельный член еврейской общины в Лондоне, с которым я говорил однажды об этом плане, сказал, что он неисполним, ибо евреи не управляют денежным рынком в таком размере, как вообще предполагают. Об этом я не могу судить. Как бы то ни было, царь Александр III сопротивления не встретил — и делал, что хотел. Он провел свой план выселения, и не менее миллиона несчастных мужчин, женщин и детей увидели разрушение своих домов и должны были пойти по тяжкому, тернистому пути изгнания.
Бесконечная масса страданий русских евреев должна быть всецело отнесена на ответственность Александра III. Он был причиной этих страданий, и было бы детским занятием переносить ответственность за них на того или другого из его советников.
ДАЛЕЕ: IX. Поляки и финляндцы. X. Штундисты
